Ольга Птицева - Край чудес [litres]

– Сука!

Голос Южина прорвал темноту и паралич, сковавший Киру. Она стряхнула его, как паутину, и побежала на звук, это Костик тихонько поскуливал от страха. Нужно было схватить его и уволочь в сторону. А потом повести по этажам. Ниже и ниже. До первого. И наружу. Вызвать там такси. Посадить его. Увезти в серую девятиэтажку на «Речном вокзале». К маме, сестре и Свистуну. Пусть Тарас разбирается с Южиным. Пусть требует от него денег. Пусть грозится полицией. Пусть хоть задушит его и оставит здесь. Главное, увести Костика. Главное, не дать ему оказаться за Краем. Помочь уйти иначе. Помочь уйти.

Но Южин уже возник на пути. Кира толкнула его в плечо. Прошипела что-то невнятное, протянула руку Костику. Он все еще стоял слишком близко к Краю. Ну же, иди сюда, иди. Не смотри вниз, не смотри на Южина. Смотри на меня. Мы сейчас поедем к Свистуну. Только не отводи от меня взгляда. Но Южин оказался быстрее, он закричал что-то, пихнул Костика в грудь. В шахте налилось тревожным светом, поднялось жаром и полыхнуло так, что Кира отступила к Тарасу, чтобы не обжечь лицо.

Одна секунда. Мгновение слабости, которое она себя позволила. Но Южин снова оказался быстрее.

– Прыгай, – приказал он Костику.

И тот прыгнул. Будто бы не было «Речного вокзала». И мамы не было. И сестры. И пушистого свина. Будто ничего не было, кроме проклятой больнички. И правил, выдуманных кем-то. И даже Киры не было. Ведь если бы она была, то не позволила бы Костику прыгнуть. Но Южин сказал. И тот шагнул в восьмиэтажную пустоту, наполненную жаром.

Кира подавилась криком. Она бы кричала до самого утра, но Тарас встряхнул ее за плечи. Зубы щелкнули. Провал шахты пульсировал той же тьмой, что окна в соседнем корпусе. Но сумрак зала поредел. Что-то слабо горело по правую руку от них. И дым. Кира втянула воздух носом. Сигаретный дым клубился у дальней стены.

– Краюшкин, – сдавленно просипел Южин и пошел туда, тяжело волоча ноги.

Тарас двинулся за ним, утягивая следом Киру. Все медленно, будто они под водой. Пол покачивался, сердце пропускало удары, а кожа горела. Кира шла и не верила, что идет. Нужно было бежать вниз, искать, где заканчивается шахта лифта. Звать на помощь. Вызывать спасателей. Но они шли к бетонной плите с фотографией Краюшкина.

Первым там оказался Южин. Он присел на корточки и начал шарить там рукой. Кольцо, отстраненно подумала Кира, – наверное, опять потерял кольцо. Но Южин поднял голову и посмотрел на них.

– Сигареты, – сказал он ровным голосом. – Странно.

Тарас остановился, рывком вытащил фонарик и посветил на Южина. Луч вырвал из темноты его побелевшее до синевы лицо. Потом опустился вниз. Сигареты, выложенные полукругом у постамента, тихонько разгорались, превращаясь с концов в жирный пепел.

– Это ты? – спросила Кира, проваливаясь все глубже в вакуум, образовавшийся внутри. – Зачем?

Южин вытянул вперед раскрытые ладони. Ни зажигалки, ни спичек. Но сигареты у его ног продолжали тлеть. Дым поднимался вверх, заполнял этаж запахом старой курилки. Они стояли так, смотря друг на друга невидящими глазами, пока Тарас не вскинулся, прогоняя оцепенение. Луч фонаря скользнул по стенам и вернулся к провалу шахты. Оттуда не доносилось ни звука. Кира прислушалась. Нет, ничего. Облегчение, которое она испытала от этой тишины, тут же полоснуло виной. Если снизу не раздается ни копошения, ни стонов, значит, живого там нет. Ничего нет. Выключаем фонарик и идем домой.

– Надо посмотреть, – сами собой проговорили губы.

Кира облизала их, и на языке остался привкус пыли, она сплюнула под ноги и шагнула к Краю, присела на корточки, потом опустилась на колени и заглянула в провал. Ничего. Темнота, запах плесени, остывающий жар, немного гари и копоти по стенам.

– Дай, – отодвинул ее Тарас.

Он посветил фонарем вниз. Луч затерялся в шахте. Нужно было крикнуть, позвать Костика, но язык прилип к небу. Кира сглатывала слюну, но той не хватало, чтобы горло перестало гореть. Она вся горела и мерзла. Озноб колотил тело, но будто бы не ее, а чужое. Через толщу заторможенного сознания долетали только обрывки мыслей.

– Костя! – слабо позвала Кира.

Эхо недовольно откликнулось далеким: «тя». И снова тишина. В колени врезались маленькие камешки, но Кира не могла пошевелиться, ее тянуло в провал и отталкивало от него с одинаковой силой, пока Тарас не хлопнул ладонью по полу, поднимаясь.

– Какой там номер у спасателей? 112?

– Один. Один. Два, – медленно повторила Кира.

Тарас полез в карман и достал телефон.

– Здесь не ловит, – откликнулся Южин. – Я уже смотрел. Здесь не ловит.

Сквозняк, дующий из шахты, стал теплее. Кира инстинктивно отодвинулась, задрала голову на Тараса.

– Нужно идти на крышу. – Он стащил с плеча рюкзак и поставил перед Кирой. – Сиди тут и слушай, если Костик… Если он очнется, то крикни ему, что мы уже вызвали помощь.

«Восемь этажей, – хотела сказать Кира. – Это пролет на восемь этажей. Он не очнется. Помощь не понадобится. Восемь этажей», – но не сказала, только кивнула.

И осталась сидеть, пока Тарас с Южиным затопали вверх по лестнице. Теперь целый этаж – пространство между бетонными стенами и бетонными перекрытиями пола с потолком – заполняли только пыль, редкие капли воды и ее беспомощность. Она подползла к Краю, оттуда пыхало жаром. Сухим, горелым жаром. Кто-то развел огонь. Бомжи? Мага с Жекой Шахтером? Раф? Гадать не хотелось. Хотелось домой. И чтобы этой ночи не было.

– Костик, – беспомощно позвала Кира.

Девятиэтажка у «Речного вокзала». Пушистый морской свин.

– Костик! – Голос сорвался на всхлип.

Кира утерла лицо ладонью.

«Нужно решить, что мы скажем полиции», – подумала она. От этой мысли стало невыносимо тошно. Вода струилась по стенам шахты. Тоненькие ручейки сверху вниз. Туда, где нарастал невидимый жар. Кира вытянула руку и смахнула один такой ручеек. На ощупь стена шахты была шершавой, на пальцах от нее остались темные следы гари.

– Шахта не шахта, – пробормотала Кира. – А дымоход.

Словно в ответ на ее шепот жар сгустился, дыхнул в лицо горелым. Кира отпрянула и села у стены. Глаза сами собой закрылись. Тарас с Южиным должны были уже подняться на крышу. Должны были поймать сеть и позвонить. Один. Один. Два. Здравствуйте, наш друг упал в шахту лифта. Нет, не так. Здравствуйте, тут парень упал в шахту лифта. Нет, дом не жилой. Это больница. Ховринская заброшенная больница. Парень? Ну, какой-то. Мы его не знаем. И отбой. Просто ждать. Доктор едет-едет сквозь белую равнину.

Тяжелая дремота опускалась на Киру, как ватное одеяло, – ни вздохнуть, ни пошевелиться. Сквозь опущенные веки она чувствовала чужой взгляд. Тяжелый. Осуждающий. Кира не видела, но знала, что кривобокая тень выбралась из угла и подползла к ней. Склонила голову, чтобы почуять страх Киры, ее усталость, ее обморочный сон. Тень сипела – втягивала воздух, выбрасывала его обратно.