Ольга Птицева - Край чудес [litres]

Тарас отыскал в рюкзаке запасной фонарик, включил его. Прямо под ногами пол обрывался. Тарас застыл на краю углубления, похожего то ли на большую ванну, то ли на одноместный бассейн, и картинка сложилась.

Не галерея, а зал физиотерапии. Массаж, солевые ванны, душ Шарко. По углам кадки с фикусами. Старушки в резиновых тапочках ждут очереди на прогревание, а колени у них распухли и болят.

В дальнем углу что-то всхлипнуло и расплескалось. Тарас сжал в пальцах фонарик. Живот у него полоснуло холодом, таким же ощутимым, как от прикосновения ножа. Обернись – кричало в нем. Не оборачивайся – вопило еще сильнее. Обернись. Нет, не оборачивайся, пожалуйста.

Плеск повторился. Еще громче. Еще настойчивее. Будто ладонью с размаху ударили по воде. И брызги во все стороны.

Не смотри – задавленно прошептало в Тарасе, и он решил не смотреть. Никаких резких движений, фонарик в пол, лучше выключить, но это страшно, вдруг из темноты бросится? Обязательно бросится, так что не выключай. Голову вжать в плечи, живот втянуть и боком. Один шаг. Другой. Приставным, кажется. Крабиком. Вот крабиком и иди. Тихо-тихо.

– Бородатенький, – позвали его из темноты. – Я тебя вижу!

Голос женский, дрожит не сильно, скорее от волнения, чем от холода.

– Это же ты, да? Иди сюда!

Тарас сглотнул, поднял фонарик и направил его на дальний бассейн. Луч уперся в голую спину. Тощая, все позвонки наружу. Мурашки здоровенные. А над левой лопаткой воспаленный прыщик, даже головка уже белая. От этого прыщика Тарасу стало совсем нехорошо, но отвернуться он не смог. Та, что сидела в бассейне, повела мокрым плечом, к нему прилипли волосы. Обернулась и глянула на Тараса.

Катька.

Воздух сам вырвался из груди. Тарас закашлялся.

– Простыл? – заботливо спросила Катька и снова ударила ладонью по воде. – Тут холодно с непривычки.

И погрузилась в воду по шею.

– Кать, – жалобно позвал Тарас. – Ты чего там?

– Сижу, – откликнулась она.

Смотреть на нее было холодно. Тарас поежился.

– Вылезай, а? – Других слов он не нашел.

– Давай лучше ты ко мне, – хохотнула Катька, оттолкнулась от края, перевернулась в воде и уставилась на Тараса.

Натекло с крыши – понял он. Шел дождь. И еще шел. Лето было дождливое, вот и набралось на целую лечебную ванну. Там небось сток и не подключен был. А эта дура решила туда залезть. Обдолбанная, наверное. Или просто чумная. Надо было уйти. Развернуться, высветить себе дорогу между бассейнами, выбраться из галереи на лестницу – и вниз. Пока Кира совсем не потерялась одна. Но уйти Тарас не мог. Один раз он уже не вмешался. Решил, что это не его дело. И Костик полетел с Края. Эту дуру он точно должен вытащить.

– Вставай, – сказал он строго, как маленькой. – Вставай немедленно.

Катя улыбнулась ему так широко, что на впалых щеках появились ямочки. Потом чуть приподнялась из воды. Луч фонарика осветил ее от ключиц до груди с темными острыми сосками. Голое тело давно уже не приводило Тараса в шок и трепет. Он снимал обнаженку так же легко, как предметы и интерьер. Но ржавая вода, медленно стекающая с тощего тела Катьки, его заворожила. Даже во рту пересохло. Это нужно было снимать. Подсветить со спины, мягко-мягко, чтобы никаких теней, только слабые блики. И пусть она просто смотрит – прямо и спокойно, а темные капли текут в ложбинке, от ключиц и вниз.

– Вы-ле-зай, – отчеканил Тарас так отстраненно, что спалился.

Катька бултыхнулась в воду и рассмеялась. Вода разошлась ленивыми волнами. Слишком плотными для дождевой. Пока Тарас пялился, пытаясь придумать объяснение неспешности колебания, Катька перестала смеяться, ушла под воду до подбородка.

– Я же тебя просила, – сказала она тихо. – Еще там, на этаже. Просила согреть меня. Ты не согрел. А теперь поздно.

Вдумываться в смысл ее неразборчивого бормотания Тарас не стал. Отложил фонарик в сторону, присел на корточки у бассейна и протянул руку.

– Кать, у тебя воспаление легких будет. Вылезай.

Она подалась назад, уперлась спиной в противоположный бортик.

– Хочешь, расскажу, как я тут очутилась?

Тарас не хотел. Он тянулся к ней пальцами. Нащупать, схватить, подтащить к себе и волоком перекинуть через край бассейна. И пусть лежит, мокрая и голая, обсыхает. А он пойдет искать Киру. Но Катька держалась на расстоянии, лениво перебирая в воде ногами, вытаскивая наружу то одну, то другую. Ноги были стройными и гладкими. Удивительно стройными и гладкими для такой, как Катька.

– Давай ты вылезешь, а потом расскажешь, – пропыхтел Тарас, пытаясь ухватить ее за стопу.

Катька отпихнула его, он загреб пальцами воздух и покачнулся. Еще чуть, и упал бы. Вместе с техникой в рюкзаке. Тарас отполз от края, сел на пол и приготовился слушать.

– Меня Жека привел, – начала Катька. – Он тогда просто так здесь шлялся. А мы с ним в одной школе учились. – Она вытащила из воды правое плечо. – Вообще я на него не смотрела даже. А потом он подходит в курилке и говорит: пойдем сегодня после занятий, я тебе крутое место покажу. И такой… – Она улыбнулась мечтательно. – Уверенный прямо. Не откажешь, короче. Ну я и пошла. А тут уже Раф был. Это он Жеку таким сделал. Уверенным. Чтобы не отказать ему было. Вот я и осталась.

Сидеть на полу было холодно. От бетона расходилась стылая влага. Тарас повозился, устраиваясь удобнее. Но на холодном полу, усыпанном битым кирпичом, удобнее не усядешься.

– Да что вы все «Раф-Раф», – перебил он Катьку. – Он же на заброшках поехавший.

Катька посмотрела на Тараса округлившимися глазами, шумно втянула воздух и ушла под воду. Тарас дернулся было, но остался на месте. Не потакать. Не подыгрывать. Дождаться, пока она подмерзнет, и вытащить наружу. На воде проступили пузырики. Раз-два-три. Это Катька медленно выдыхала воздух. А за любым выдохом обязательно должен быть вдох. Пузырики закончились, и Тарас начал считать секунды. Через десять Катька должна была вынырнуть. Ну, через пятнадцать. Максимум двадцать. На двадцать пятом счете Тарас сорвался с места и бросился к краю бассейна, свесился через бортик, сунул руку по локоть. Вода оказалась неожиданно теплой, но мерзкой – плотной, со сгустками. А в ней свободно плавали Катькины волосы. Тарас схватил их, намотал на кулак и потащил вверх.

Катька вынырнула наружу, широко раскрыв рот. Закашлялась. По лицу ее стекала ржавчина. Тарас отскочил от края и повалился на задницу. Он не смотрел, как судорожно Катька отплевывается. Он и кашля ее не слышал. Рукав его толстовки до локтя пропитала бурая жижа. Забилась под ногти. Окрасила пальцы в оранжевый, будто он тер свеклу, а потом помыл руки, но сок все же успел впитаться. Тарас поднес ладонь к лицу. В нос ударил железный, затхлый запах забытой в гараже гайки. Или грязных бинтов, забытых на дне мусорного ведра.