Максим Кабир - Мухи

— Вот змея! Я, значит, в ссылке, а подруга на море резвится.

— Ага, с моей родней порезвишься!

— Море, — застонала удрученно Саша.

— Я тебе сувенирчик привезу, рыбка.

Кругом было поле, казалось, оно нигде не заканчивается. Нет ни Речного, ни города, ни прочих городов. Океаны, Японию, Америку выдумал дядя Коля, чтобы развлечь крестницу.

Степь, и безоблачное небо, и бурый дом. Ветер шуршит пыреем. Она невпопад вспомнила прочитанное недавно стихотворение Уолта Уитмена. Трава — это прекрасные нестриженые волосы могил. Красивый и печальный образ.

В четырнадцать она сама писала стишки, любовь-морковь, весна-зима. Слава богу, бросила.

Саша сбавила шаг у лавочек. В окне маячил дядя Коля, советовал родителям, как резать обои.

«Хорошие люди меня окружают, — подумала она и чуть не прослезилась. — А вдруг эти несчастья — идут в придачу к хорошим людям?»

Солнце румянило плитки подъездного пола, но углы берегли густые чернильные тени. Темнота, как паутина, налипла под потолком, на розетках и балках. Саша направилась к ступенькам. Слух уловил жалобный писк.

Она замерла на полпути, вглядываясь вглубь вестибюля. Снаружи щебетали сверчки. По розовой шпаклевке скользили блики. Но там, где железные ступеньки спускалась в полуподвал, было черно. Шагнешь туда и исчезнешь в перевернутой нефтяной луже.

Между двумя лестницами сидел котенок. Шерстка в катышках, тоненькие лапки неуверенно упираются в бетон.

Он посмотрел на девушку и слабо мяукнул.

— Малыш, это ты плакал?

Сердце сжалось. Саша нагнулась, подобрала бедолагу. Он почти ничего не весил.

— Где твоя мама?

В хрупкой груди стучал моторчик.

— Идем, поищем ее.

Разноцветная кошка откликнулась на первое кис-кис. Выпрыгнула из кустов, стала ластиться к ногам.

— Ты что же, свое дите не кормишь?

Саша подсунула ей малыша. Кошка обнюхала его, дернула хвостом. И заскребла землю вокруг, поднимая пыль. Так закапывают экскременты животные. Вдоволь накопавшись, кошка продефилировала к газону.

— Мать называется! — вспыхнула Саша. — Что ж с тобой делать-то?

Котенок запищал, словно просился на руки.

— Ты кто? Ты мальчик? Мальчик!

Она погладила по тощей спине, по выпуклому позвоночнику.

В темной части вестибюля что-то заскрипело. Сделало шаг снизу вверх, по чугунным ступенькам.

Саша полминуты смотрела туда, но звук не повторился.

— Ма…

— Что, солнышко?

— Вот… — Она показала находку.

— Этого еще не хватало!

— От него кошка отказалась. У нас молоко есть?

— Есть, — вздохнула мама.

— О, какая животина! — сказал идущий в ванную папа. — Без кота жизнь не та. Будет ваших мух ловить.

Саша погрела молоко, наполнила крышку из-под консервации. Котенок вылакал все и потребовал добавки. Наевшись, сделал лужу под столом, но Саша успела ее вытереть до прихода мамы.

— Как тебя зовут? Сеня? Нет, не нравится? Ммм…

В окно влетала монотонная сверчковая трель.

— Сверчок?

Котенок опрокинулся на спинку и подставил ласкам живот.

— Сверчок, — улыбнулась Саша.

К вечеру дядя Коля выдул пять литров пива, он был благостен и велеречив. Спальня преобразилась, муха упокоилась под обоями. На стене висели полки, у окна стоял компьютерный стол. Такой спальне обязательно нужны тотемы: плюшевые мишки, зайцы, куклы.

Мужчины ушли, отужинав напоследок.

Мама прибирала со стола, улыбка блуждала на ее губах. Сверчок дремал возле холодильника.

— Как тебе комната, доча?

— Я бы жила в такой.

— Покрасим батареи, купим люстры… и до ванной дойдем.

Саша глотнула остывший чай.

— Слушай, а почему ты не вышла замуж за дядю Альберта?

Улыбка не исчезла с маминого лица, но стала грустной, и взор подернулся дымкой.

— Я боялась, что он изменится. Мужчины меняются после ЗАГСа.

— И папа?

— И он. Не обязательно в худшую сторону. Но что-то в них пропадает. Отмирает, а вместо него возникает нечто другое. Я так любила Альберта и не хотела, чтобы он изменился ни на йоту. Это очень глупо, доченька, из-за этой блажи у нас отняли дом. Идиотский пример, не для подражания.

— Ты же все равно была счастлива? — Саша пытливо изучала маму. — Без свадьбы?

— Каждый день. Пять лет и семь месяцев.

Они вымыли посуду и просто сидели на кровати вдвоем, смотрели на обои и потолок, и сквозь них, вдаль.

Благодаря полуциркульному проему над дверным полотном Алексины заранее знали, что к ним идут визитеры. Звуки шагов глухим эхом отдавались от бетона. Но гам им не докучал, в подъезде обитали исключительно бесшумные граждане. Изредка проскочат по лестнице соседские детишки, и опять дом погружается в тишину.

— Осенью застеклим, — сказала мама и, взобравшись на самый высокий стул, зашторила проем марлей — от комаров. Комары и мошки сидели под подъездными сводами, набивались в гипсовое кружево карнизов.

Топ, топ, топ…

— Папа с утра пораньше?

— Надеюсь, нет. И так стыдно перед Вероникой.

Саша отложила ножницы, которыми резала обои, и направилась в коридор. Завизжал звонок.

— Не глухая!

Она распахнула двери и тут же отпрянула за стену, натянула футболку на бедра.

— Ты что здесь делаешь?

— И тебе привет, — сказал Рома. Он загорел на даче, нос шелушился, шея покраснела.

— Девять утра!

— Кто там, доча?

— Рома.

— Пускай заходит.

— Ага, щас.

Она оставила узкую щель и говорила, прижавшись к ней губами:

— Ремонт у нас.

— Так я помогать пришел! — Рома улыбался так, что практически любой бы пустил его в свой дом клеить обои.

— С дуба рухнул?

— С мамой твоей познакомлюсь.

— Знакомы уже.

— Я преследую личную выгоду. Чем раньше ремонт закончится, тем раньше вытащу тебя на пляж.

— Доча, почему ты гостя в прихожей маринуешь?

— Ну же! — Рома поднял руки в молитвенном жесте.

— Заходи, — разжалобилась Саша. И метнулась в спальню. Она надевала джинсы и поправляла прическу, а за стеной гость мило болтал с мамой.

— Чай, кофе, варенья?

— Я позавтракал, спасибо.

— Вы, значит, с Сашкой учиться будете вместе?

— Рядом.

— Присмотришь за ней, если что.

— В обиду не дам!

— Твой дедушка в первой квартире живет?

— Ма! — раздраженно воскликнула Саша. — Что за допрос!

— Нельзя и с молодым человеком побеседовать!

Из кухни косолапо выбежал котенок, потерся о напольный карниз.

— Ой, какая прелесть! А ты говорила, у вас домашних животных нет.

— Вчера появились.

— Это не факт, что он останется, — заметила мама.

— Как зовут?

— Рабочее название: Сверчок.

— Ему подходит!

Рома гладил вертлявого котенка, тот норовил спрыгнуть с рук.

— Покажешь муху?

Саша вспомнила, с каким удовольствием она залепила рисунок, фасеточные глаза, и тоненькие прожилки крыльев, и начерченную крестным какашку.