Максим Кабир - Мухи

Саша захлопнула книгу.

«Серьезно? — спросила Александра Вадимовна. — Не осилила и абзаца?»

Она отложила Достоевского. Сходила в коридор за Роминой газетой.

«Статья! Совсем вылетело из головы».

Мама смотрела ток-шоу. Саша устроилась на кровати поудобнее, в очередной раз оглядела спальню, наслаждаясь результатом трудов.

Зашелестела «Вестником старины». Нужную ей статью разбавляли три зернистых снимка. Первый запечатлел фасад ее дома, второй — мозаику вестибюля, латинское слово «Salve». На третьем был молодой человек с плотно сжатыми губами и хмурым взором из-под густых бровей. Длинные волосы делали его похожим на вокалиста группы, играющей в стиле готик-рок, но фото явно относилось к временам до изобретения электрической гитары.

«Дом без улицы», — называлась статья.

У каждого жилого дома есть адрес, и дом Махонина — не исключение. «Первомайская, д. 1», — утверждает табличка. Вот только, оглянувшись по сторонам, никакой улицы вы не увидите. Не в последнюю очередь дом интересен тем, что, по воле проектировщиков, стоит в поле.

Рис. 1. Занесло же бедолагу!

В Шестине полно зданий старше нашего героя, но это не делает его менее любопытным для краеведов. Он был сдан в эксплуатацию в 1894-м и за более чем вековую историю сохранил свой изначальный облик. Квартиры практически не подвергались перепланировке, затронувшие их изменения незначительны (появилось центральное отопление).

В целом перед нами типичный для той эпохи доходный дом с хозяйскими помещениями в подвале. Конечно, не из числа петербуржских или одесских многоквартирных домов, но по меркам провинции — весьма достойный образец. Малое число квартир — всего шесть, по две на этаже, окупается размерами как жилых, так и служебных комнат. Глядя на его акцентированный ризалитом фасад, на пилястры с причудливыми капителями, метлахскую плитку и фруктово-ягодный орнамент барельефа, легко представить, что происходило здесь в старину. Барышни под зонтиком, идущие в сторону яхт-клуба, усатый джентльмен, взбегающий по парадной лестнице к даме сердца, скрипучие подводы, доставлявшие к черному (теперь замурованному) входу дрова… Ах, что-то я расфантазировался.

Символично, что ближайший сосед доходного дома — микрорайон Речной, одна из самых юных застроек города. На его месте находились бараки, а раньше — деревни Михайловка и Пырьевка, их сожгли немцы в годы оккупации. В народе район издревле называли Водопой. Возле нынешнего комбината располагался небольшой чугунолитейный завод промышленника Якова Махонина, на холме у объездной — часовенная молельня имени Тита Чудотворца, уничтоженная большевиками. Яхт-клуб же, с перерывами, функционировал вплоть до девяностых.

Итак, Водопой не мог считаться совершенной глухоманью, но Махонин рисковал, возводя здесь доходный дом. Гораздо выгоднее было перенести его в город (активно развивающийся) или построить пансионат около источника.

Здание проектировал по индивидуальному заказу Махонина наш талантливый земляк Анатолий Элле. Он приложил свою руку к созданию винокурни (ныне — краеведческого музея), усадеб, железнодорожного вокзала в Варшавцево, больницы на проспекте Щорса и других архитектурных украшений. Узнаваемый стиль Элле — сплав модерна и готики — присутствует и в махонинском доходном доме. Посмотрите на эти балки и балясины!

Рис 2. Такая лепота, и в поле!

Кем же был промышленник Яков Юрьевич Махонин? Информация о его жизни на удивление скудна, не сохранилась даже дата рождения. По всей видимости, ему было около шестидесяти, когда он открыл доходный дом, и около шестидесяти пяти, когда утонул в Змийке. Остается загадкой, был это несчастный случай или самоубийство. Куцые упоминания изображают человека волевого и импульсивного, жестокого к недругам и щедрого по отношению к приятелям. Бытует мнение, что дом он построил не ради заработка, а дабы поселить в нем своих друзей. Вот такой компанейский парень.

В дореволюционных адресных книгах говорится, что после смерти Махонина недвижимым имуществом короткое время владел его пасынок, а затем дом перешел в собственность Общества электрического освещения. Шестин обзавелся торфяной электростанцией и гидростанцией мощностью 50 кВт. Медные кабели протянулись к яхт-клубу и отдаленному дому в рекламных целях: мы зажигаем свет повсюду!

В годы Гражданской войны дом опустел.

Знаменитый жилец

Предположим, вы никогда не слышали о Викторе Гродте. А как насчет Виктора Гюго? Заинтригованы? Нет, великий французский писатель не посещал наш город, не пивал чаи с Яковом Юрьевичем. Но именно к книге Гюго «Отверженные» нарисовал иллюстрации молодой художник Виктор Гродт. В десятых годах двадцатого века он проживал вместе с матерью в махонинском доме. Рисунки Гродта так понравились издателям, что его пригласили в Санкт-Петербург. Он завел приятельские отношения с Юрием Анненковым. Сам Александр Николаевич Бенуа похвалил начинающего художника и нарек его рисунки «ужасными и чарующими». Но жизнь в столице не задалась. Гродт увлекся алкоголем и морфием, его картины становились все более мрачными. Он терял заказчиков. Последней надеждой был гонорар за рисунки к роману «20 000 лье под водой» Жюля Верна. Но иллюстрации вызвали негодование издателей. Договор был разорван. Разбитый физически и эмоционально, Гродт возвратился к матери на малую родину и в 1916-м свел счеты с жизнью. Он бросился головой вниз в пролет между лестницами доходного дома. Художнику было двадцать пять лет.

Рис. 3. Талант, погребенный собственноручно.

С двадцать шестого года квартиры уплотняли жильцами, дом Махонина переквалифицировался то в санчасть, то в сельскую школу, но чаще пустовал — сказывалось месторасположение. Чудом пережил войну. В шестидесятые вовсю заработал комбинат, и шесть квартир наконец-то снова заселили жильцы. Провели водопровод и газ. Рассчитывалось, что не сегодня завтра город вплотную подберется к Водопою.

И один в поле воин — говорит известная пословица. Самый обычный жилой дом с самой нетривиальной биографией — еще один удивительный артефакт прошлого, который вы можете встретить в нашем городе.

Г. А. Вещук.

Саша оторвалась от статьи и посмотрела на стену, туда, где под обоями таилась муха. Рисунок, который она повредила шпателем, а дядя Коля дополнил своими каракулями.

Пересела за компьютер. Возникло ощущение, что она участвует в расследовании и вот-вот узнает невероятный секрет.

«Виктор Гродт», — вбила Саша в поисковике.

«Виктор Гродт, художник», — уточнила.

Гугл выдал две ссылки на художника Гродта, а дальше предлагал почитать про разных Викторов из Гродно.