Адельфина Призрачная - Жизнь для Смерти

Полный мрак. Под ногами скользкий пол, на котором очень трудно устоять. Я наклоняюсь ниже, продвигаюсь вперед по прямой. Для чего создан этот тоннель? Возможно, для каких-то технологических нужд? Не свалюсь ли я с высоты в несколько метров, переломав себе ноги?

Я делаю еще пару шагов вперед и падаю на пол, скатываясь кубарем вниз по пологой трубе. Грохот стоит ужасный, но там наверху что-то взрывается, перекрывая шум эпичного падения.

Приземление получается мягким, но руки в кровь я все же раздираю. Надо двигаться. Нельзя останавливаться. Не помня себя, направляюсь вперед, ползу по длинным коридорам, стараясь справится с подступающим к горлу приступом клаустрофобии.

Тут еще и ужасно воняет плесенью и чем-то тухлым.

В голову приходят тысячи догадок о том, что может обитать в старых шахтах – от насекомых до крыс. В подтверждение этому под ногами периодически что-то противно хрустит, а издалека доносятся шорохи. Но вся туннельная мерзость ничто в сравнении с единственной мыслью: «Только бы он выжил!».

За очередным поворотом меня слепит дневной свет. Привыкшим к темноте и, опухшим от слез, глазам яркая вспышка становится пыткой. Я прикрываю лицо ладонью, шагая к выходу, словно зомби. У края пытаюсь осторожно сползти вниз, но падаю с высоты чуть больше полутора метров на кучу сваленных веток. Из груди вырывается глухой стон, сопровождаемый кашлем. Силы уходят. Мне тяжело подняться на ноги и идти.

Тяжелое свинцовое небо нависло над деревьями и чернеющим зданием старого завода. Я растворяюсь в нем. Горячие слезы обжигают щеки, собирая в дорожки осевшую на лице грязь туннеля.

Страшно. Все повторяется вновь и вновь. Утрата, потери, горечь во рту и гадкое состояние старого чемодана, набитого битком камнями. Он идет на дно, забирая с собой близких людей.... Я тот самый чемодан, паршивое пятое колесо, не способное себя защитить. Мое место здесь, в одиночестве, среди строительного мусора, развалин и очень далеко от дома.

Мне хочется остаться. Быть частью бетонных блоков, металлических труб, пластика. Хочется умереть, нарушив обещание, данное Кристоферу.

Он жив? Разве у парня не было шансов выбраться? Вдруг ему повезло?

Вечереет. Над землей мягким рассеянным облаком стелется холодный туман. Шум вдалеке давно стих, а мое пребывание, по-прежнему, остается незамеченным. Я слышу редкое пение птиц, чувствую холодную стену за спиной и рисую палкой на песке незамысловатые узоры. Забыться бы! Но это невозможно. Костлявая рука смерти напоминает о себе в деталях. В нескольких метрах от меня лежит чей-то старый рюкзак. Из него торчит банка газировки и книга. Поклажа наспех сброшена. По всей видимости его владелец пытался спастись от зараженных. Теперь его сумка пылиться на дороге точно, как наши вещи валяются у входа на завод.

Я понимаю, если задержусь еще хотя бы на час, смогу пополнить список печальных находок. И тогда все, что сделал Крис, будет напрасным. С приходом ночи появится больше зараженных. Более мелких, чем клановые аристократы. Мы называем неприкаянных —падальщиками.

–Ладно, хватит. Я не могу дальше сидеть и ждать… Нужно идти, Эмили.

Боже, скольких сил требуется, чтобы встать на ноги. От вечернего холода руки совсем закостенели, а лицо неприятно стягивает от слез. Вытираю наспех щеки рукавом и бреду вперед. Словно тень, я надеюсь на то, что выбираю правильное направление. Все время оглядываюсь, прислушиваюсь в надежде, что меня догонят Крис или Джина. Я встречу их снова. Живыми. Только бы наши пути всего лишь разошлись, а не прервались навсегда…

Так тихо, как будто кроме меня никого нет в ночи. Даже зверь и тот спит… А может сама природа оплакивает утрату Кристофера?

Свет огней впереди, словно маяк, возвещает о том, что я каким-то образом взяла верный курс. На воротах стоят часовые. Они замечают заблудшую душу и активно жестикулируют фонарями.

Наша группа должна была вернуться намного раньше. Подумать сложно, как им объяснить, что я пришла одна?

Надежда медленно умирает, когда мне открывают ворота, и старушка Клэр кидается на шею с возгласом: «Слава Богу!». Остальные смотрят, они ждут, когда я заговорю. А у меня внутри разрастается саднящее чувство скорби, затягивающее на самое дно. Я стараюсь не смотреть в глаза присутствующим и не могу ничего объяснить. В груди что-то острое мешает дышать, я инстинктивно прижимаю кулак к животу, пытаясь закрыть эту боль силой. Не выходит. Кто-то зовет меня. Очень отчетливо. Не сразу, но понимаю, что вернулась не одна!

Сквозь толпу протискивается Джина. Девушка широко улыбается и крепко зажимает меня в объятиях.

–Я думала конец тебе, сестренка!

–Да нет, вроде выжила, —хрипло отвечаю я, до боли жмуря глаза. Не верится, что она смогла выбраться. Может и Кристофер здесь?

– Все в порядке? Тебя никто не тронул?

–Я не видела зараженных. Никого вообще…

–Вот и отлично! Ты храбрец, Эми.

Джина прикасается к моему лицу ладонью и едва сдерживает слезы. Ей не свойственны сантименты. Никогда не видела, чтобы рыжеволосая была хотя бы расстроена.

Однако восторг подруги по случаю моего возвращения разделяют не все.

–Ты одна? – Доносится громкий мужской голос, и я сразу узнаю его.

–Я надеялась, что Крис уже здесь?

–Нет его в лагере, —сухо отвечает Дрейк, —И вестей о нем тоже никаких.

Ко мне выходит невысокий коренастый блондин. На вид ему чуть меньше тридцати. Подтянутый, в хорошей физической форме. Брови парня выцвели от солнца, а на лице проступает мелкая рыжая щетина.

Дрейк возглавлял общину вместе с Кристофером, был его правой рукой. Парни начинали вместе. Все с нуля, и за пару лет развились до большого поселения. Оба и управляли им. Но, если Крис всегда спокоен и рассудителен, то Дрейк напротив —вспыльчив и эмоционален. Он может накричать, вести жаркие споры, бросаться инструментом в гневе. Блондину тяжело даются бразды власти. Ему проще быть свободным. Тогда он успокаивается и становится компанейским. Особенно это заметно в редкие праздничные дни, когда Дрейк превращается в настоящего заводилу.

Сейчас же в мою сторону парень разве что не плюнул. Он переполнен личной обидой и страшно зол. Все-таки Джина выбралась сама. Крис не спасал ее, только дал шанс уйти. Со мной другое. Ради меня лидер пожертвовал собой.

–Я ждала у завода до захода солнца. Высидела, сколько могла…

–Тебе надо было сразу уходить, —поддерживает Джина, показав кулак Дрейку. Но тот только закатывает глаза.

–Черт возьми! Кристофера не заменит и десяток бравых ребят. Связывайся с бабами после этого! Зачем ты вообще поперлась туда?

–В чем ее вина? – Не дав мне ответить, вступается Клэр, —Ты сам берешь новичков на вылазки и поступил бы так же, как Кристофер. Из-за собственных переживаний срываешься на девочке? Пройдись, остуди голову. Хватит бросаться на Эми. Это низко!