Иделия Марс - По Ту Сторону Двери

Всем тем, кто любит наблюдать закаты…

Спасибо Создателю за эту Жизнь.

Thank you, my dear friend David M. Singh Jr. for your support, for believing in me and pushing me to be more creative.

Спасибо родителям, благодаря которым я появилась на свет. Спасибо маме за поддержку в моем творческом пути. Спасибо папе, который наблюдает за мной из других миров.

Спасибо, Алексей Никитин, за терпение, понимание и помощь. Спасибо, Айдар Хайрутдинов, за твои вдохновляющие слова и поддержку. Спасибо, Рустем Хайретдинов, Диана Муратова, за то, что стали моими первыми читателями и вдохновили на новые идеи. Спасибо тебе, Алла Воронова, за твою бесконечную поддержку, нашу дружбу и за крепкую духовную связь. Спасибо, Альберт Зиятдинов – мой горячо любимый друг – за долгий совместный творческий путь. Спасибо, Дмитрий Пономарев, за ваш труд и вклад в эту книгу.

Посылаю тысячу благодарностей всем родственникам, друзьям и знакомым за то, что вы есть в моей жизни.

Каждый из вас делает определенный вклад в мою историю.

Спасибо ТЕБЕ, мой дорогой читатель!

Я очнулась от звука вращающихся колес. Он доносился до меня, пробиваясь через какой-то непонятный гул, который непрерывно вибрировал в ушах. Я поняла, что лежу. Какое странное ощущение… Почему так тяжело вспомнить? Где это я? Что происходит?

На секунду мне показалось, что меня поместили в вакуум, который привиделся мне бесформенным серым пространством. Я попыталась прислушаться сквозь гул. Жуткий страх не позволял мне открыть глаза. Наконец я услышала чьи-то голоса, но тут же отвлеклась от них, снова обращая внимание на свои ощущения. Почему такая тяжесть в теле? Как сильно ноет живот! Я решилась медленно приоткрыть глаза и уставилась на размытую белесую муть, которая, как мне показалось, текла, словно быстрая бурная река. Зрение постепенно начало проясняться, и я почти без труда разглядела два силуэта, точнее, только чьи-то головы, которые склонились надо мной. Я тут же в своем воображении нарисовала их лица, несмотря на то что не могла их четко разглядеть. Кажется, они были явно обеспокоенными, но в то же время уверенными. Их решительный настрой – интересно, на что? – давал мне надежду. Хотя я различала только силуэты, по голосам, которые еле доносились до меня, умножаясь эхом, я понимала, что это мужчина и женщина. Мое сознание продолжало рисовать их образы. Интересно, насколько они соответствовали реальности? Голоса не были мне знакомы.

Наконец мой разум, не торопясь, в очень замедленном режиме, приступил к анализу ситуации. «Эй! Нажмите кнопку ускорения», – нетерпеливо подумала я, опять отвлекаясь на возникшую в голове мысль. Боковое зрение тоже немного прояснилось. Я попыталась крепко сжать кулаки и неожиданно обнаружила, что у меня на это не было сил. По быстро утекающим стенам я поняла, что меня везут. На больничной кровати-каталке? Почему?.. Куда?.. Зачем?.. Где я?!.. С каждой минутой вопросов становилось все больше. Приложив огромные усилия, я постаралась сфокусироваться на происходящем.

Бурно текущая река над моей головой оказалась самым обычным белым потолком. Он начал терять четкость, расплываясь в размытое пятно, и я стала проваливаться в бездну, в пустоту, которая манила меня обещанием спокойствия. Но раздавшийся рядом голос удержал меня в сознании еще на несколько секунд.

– Она потеряла много крови! – услышала я мужской голос.

Мозг лихорадочно пытался найти ответы и хоть что-то вспомнить.

– Операционная готова? – прорвался через эхо женский голос. Он звучал громче предыдущего, легко перекрывая вакуумный гул, к которому мои уши уже почти приспособились.

Следующие слова слились в один монотонный звук, и я не смогла их разобрать. Постепенно этот звук тоже растворился в тишине… Пустота. Как тихо…

Что-то окутывало мое тело, будто теплая волна разливалась по моей коже, и я возвращалась в детство. Все стало неважным. Я почти забыла, кто я, – мужчина или женщина. Но остатки моей затухающей сущности все же висели в пространстве. Мой образ – молодой двадцативосьмилетней женщины – медленно таял, расплывался вместе со всеми присущими ей чертами, которые не спеша, словно белые облака, уплывали в никуда.

Из этой пустоты начала проступать новая картина. Перед глазами возник другой мир. Две маленькие девочки были главными героинями повествования.

Это была я – маленькая Лили. Мне здесь примерно семь или восемь лет. Кажется, это сон. Или воспоминание?..

Красивые виноградники Орегона простирались по живописному ландшафту среди красивых пологих лугов. Приближался вечер, солнце уже готово было уступить место луне. Его последние красные лучи прокрадывались сквозь листву, словно художник взмахом волшебной кисти, окрашивая виноградники в еще более насыщенный теплый цвет.

Я бежала навстречу ветру, широко раскрыв руки, закинув голову вверх и расплываясь в счастливой улыбке.

Смех Элисон зазвенел в воздухе. Какая же она была болтушка-хохотушка! И как же я ее любила! Мы были так близки, несмотря на этнические различия и на разницу в возрасте. Она была старше меня на два с половиной года и вдобавок крупнее и пухлее, чем я. Элисон была американской индианкой, очень веселой и беззаботной – наверное, такими и полагалось быть детям в нашем возрасте.

Я же никогда не чувствовала себя ребенком и, конечно же, не верила в сказки про аиста и капусту. Казалось, я появилась на свет уже взрослой. Я многое понимала, и иногда мне просто приходилось притворяться ребенком. Но даже при этом становиться взрослой мне не сильно хотелось, хотя все другие дети только об этом и мечтали. А я не мечтала, поскольку у взрослых всегда столько проблем и улыбаются они не так часто и не так искренне, как дети. Если ты ребенок, у тебя есть полное право разозлиться и громко заплакать, отпуская обиду, которая пронзила твое сердце, а через минуту опять расплыться в широкой улыбке. Детям не надо притворяться. И казалось, дети лучше знали, чего хотят, нежели взрослые, и лучше понимали, что им нравится, а что нет. Не понравился фантик конфеты – можно скривить лицо и со злостью выкинуть его. Хотя сами конфеты в большинстве случаев приводили детей в восторг. Но это не моя история. Ведь я была взрослым ребенком.

Взрослые почему-то лишили себя права быть искренними и настоящими, или просто потеряли эту привилегию в пути, который называется Жизнь. Возможно, это случилось и со мной.

И все же в те времена этот ребенок жил в моем сердце, порой требуя бунта или радости. Однако чаще всего я притворялась, что не слышу его голоса, и грустила, молча сидя в углу или залезая под стол, чтобы поплакать, никому не показывая своих слез.