Андрей Соловьев - Письмо для торговца Чжао

– Что-то я тебя не пойму, – изумился Дроздов, – Квартиру купил человек, а сам недоволен. Ну-ка, рассказывай, что за квартира. Сколько комнат? В каком районе?

Лицо Третьяка оживилось. Впервые на его губах появилась тень прежней улыбки. Глаза потеплели. И даже щёки как будто тронул слабый румянец.

– Знаешь две большие пятиэтажки по Котовского? Жёлтые, с колоннами на фасаде. Да-да, возле сквера, где был магазин «Башмачок». Ты скажешь, в центре старых домов дофига и больше. Так-то оно так.. Но эти два на Котовского.. Они всегда мне казались особенными. Такие парадные, важные. Как бы лучше сказать.. Надменные, что ли. Повсюду лепка рельефная. Помнишь? Гирлянды, обвитые лентами. Звёзды пятиконечные. Щиты с эмблемой серпа и молота. Опять же, колонны эти.. Посмотришь со стороны – не дом, а какой-то храм из учебника древней истории. Понятно, такое жильё простым работягам не светит. Я даже приблизиться к этим стенам боялся. Пожирал глазами издалека. Они мне снились ночами – эти огромные окна, расчерченные на квадратики, бетонные вазы на толстых карнизах и выпуклые цифры «1939».. Помнишь, прямо над аркой?

По телеку раньше часто крутили старые фильмы. Такие наивные, ещё довоенные. На экране ярко светило солнце, по ветру всегда полоскались какие-то флаги, играла весёлая музыка, звонко смеялись добрые девушки с распущенными волосами, и бравые постовые в белых фуражках отдавали прохожим честь. Герои фильмов обычно жили в таких вот домах с венками, звёздами и колоннами. Они беззаботно расхаживали по своим необъятным квартирам с громадными комнатами и высоченными потолками, с которых свисали хрустальные люстры, окружённые лепными розетками.

Конечно, я понимал, какая разница между кино и обычной жизнью. А в жизни квартиры в таких домах, как известно, давали людям особенным. Орденоносцам. Профессорам. Полярным лётчикам и генералам. Никто бы не дал такое жильё моей мамке – наборщице в типографии «Суворовский натиск». Как говорится, не по Сеньке шапка. Сам я заработал только комнату в общежитии. И уж о доме с колоннами не посмел бы даже мечтать.

**********

Так вот. Осенью я купил на Котовского трёхкомнатную квартиру. В сорок четвёртом доме. Последний этаж – над головой никто не топает. Здоровенные комнаты – каждая, как положено, метров по двадцать. Потолки, прикинь, три пятьдесят. Огроменные окна. И сразу, как заходишь – широкий такой коридор, почти квадратный. Всё, как в кино! Кататься на велике можно. Ты ведь помнишь хату, где мы жили с мамкой? Вместо прихожей там был пятачок сантиметров на сорок – если в комнату дверь открываешь, в толчок уже не зайти. А в новой квартире одна только ванная комната девять метров. И в ней окно во всю стену с видом на город..

– Слушай, но ведь такая квартира, наверное, бешеных бабок стоит. Во сколько ж она тебе обошлась? – озадачился вдруг Дроздов, – Если, конечно, не секрет.

– Да нет у меня от тебя никаких секретов. Ровно сорок штук. Как с куста.

– Баксов?!

– Понятное дело, баксов. За рубли сейчас ничего не купишь. Имей в виду, хату я взял без ремонта. Как говорится, убитую в хлам. Считай, одни только голые стены. С евроремонтом такая квартира самое малое встанет в полтинник.

– Погоди, старик. Конечно, не моё это дело. Ты уж прости меня, дурака, но всё-таки я спрошу.. Откуда ж такое бабло? Квартира.. Машина эта.. Неужели таксистам так хорошо башляют? На скорой мне и за двадцать лет столько не заработать. Или ты всё-таки влез в долги? Только не подумай чего. Просто интересуюсь..

Саня достал ещё сигарету из пачки, прикурил одну от другой, стрельнул горящим окурком в окно, затянулся, выпустил сизой струйкой дым и вместо ответа спросил :

– Тебя перестройка в деревне застала?

Дроздов невесело усмехнулся :

– Вот ты говоришь, деревня.. В деревне, между прочим, я был уважаемым человеком. Односельчане со мной здоровались за версту. По четыре с лишним сотни старыми заколачивал в месяц. Сам понимаешь, северные надбавки. Отпуска сорок восемь рабочих дней. В леспромхозе в первый же год квартиру дали. Лодку купил моторную, мотоцикл. Всё, как у людей. Охота, рыбалка. Икру, прикинь, натурально тазами жрал.. Не-ет, перестройка меня в Кабановске нахлобучила. Как отморозил яйца в очереди за хлебом, сразу прочувствовал – вот она, перестройка, в рот ей печенье.. К деньгам по четыре ноля прибавили. А скоро, сказали, зарплату гречкой будут давать. Хоть совсем уходи из врачей! Так я ж ничего не умею больше..

Третьяк понимающе кивнул и продолжил :

– Знаешь, я тоже нормально жил при Советской власти. После армии балду не пинал. На завод станков-автоматов устроился. Ну, там, на Промышленной. Длинный такой зелёный забор с большими воротами. Напротив автобусного. Не помнишь? Ладно, это не важно. Важно совсем другое – тити-мити на заводе платили исправно. День в день. Денег хватало на всё. Ещё и откладывать получалось. Прикинь, я ведь жениться даже успел. На заводской чувихе с отдела кадров. Комнату сразу отдельную дали в общаге. Двенадцать метров плюс толчок, типа гостинки. Сберкнижку завёл – начал копить на машину. В профкоме путёвки вымутил в санаторий. Да не куда-то, а в Крым! Всё было, как у людей. Ты не поверишь, заявление в партию написал. Да ладно, не делай такую рожу, это же я спецом. Для того, чтобы двинуть очередь на квартиру. Откуда мне было знать, что нас ждёт впереди?

**********

Всё изменилось, когда закрылся завод. Вроде как обанкротился. Типа из-за долгов. До сих пор не могу допереть, откуда взялись долги, если продукцию гнали исправно в три смены. Зарплаты, сказали, больше не будет. Деньги закончились. Половину людей сократили, остальные уволились сами. Одно хорошо, никого из общаги не выгнали. Только сама общага превращалась в холодное, мрачное логово. Мусоровозы больше не заезжали в наш когда-то ухоженный двор. Один за другим контейнеры уволокли на пункт приёма металла. Вонючие горы отходов росли у крыльца, на лестницах и в коридорах. Редкий день обходился без отключения электричества. Иногда приходилось сидеть в темноте часами, а иногда и сутками. В чёрных окнах ночами мерцало бледное пламя свечей, будто время в общаге двигалось вспять, вращая стрелки часов назад,

Горячую воду теперь не давали неделями. А если давали, то из горячего крана струился слабенький ручеёк комнатной температуры. Та же вода вяло журчала зимой в батареях. Одна стена в нашей комнате выходила на торец дома. К началу декабря она промёрзла так, что на обоях наросла корка льда толщиной в палец. Спали в шубах, шапках и валенках. Соседи поставили в комнате печку типа «буржуйки». Трубу захерачили в форточку. Уголь они подворовывали в детсадовской котельной. Когда кончался уголь, топили книгами, да журналами. Оно и понятно – дочке четыре года. Нужно было обогреваться.