Рита Лурье - Любовница бури

– Кэтти, это невозможно, – осадила разволновавшуюся подругу Поль, – нам не передать отсюда весточки… Нас просто убьют.

Американка схватила Поль за руки и сама же сморщилась от боли в пальце. Она выглядела крайне решительной и серьезной.

– Змейка, мы должны убить Монстра, – сказала она, – но сначала узнать, есть ли еще такие, как он. Это наш долг…

– Может быть, оставим разговоры о долге, пока мы здесь? – попыталась призвать к голосу разума подруги Поль. Кэтрин покачала головой, спорить с ней было невозможно. В такие моменты это было даже опасно, как попытаться своим телом остановить несущийся к разрушенному мосту на всех порах поезд.

И как бы смешно не было, когда ты арестант в лагере и вроде бы все самое худшее с тобой уже произошло, но у Поль возникло сильное недоброе предчувствие. Оно нарастало с каждым словом, сказанным Кэтрин.

– У меня уже есть кое-какие наметки, – окончательно ошарашила Поль подруга, – кажется, есть шанс наладить в лагере подпольную деятельность, но это еще не точно.

Рим, апрель 1959г.

Через день француз плюнул на все свои конспираторские потуги и собственной персоной заявился к Поль в отель. Когда девушку побеспокоил портье, сообщивший, что ее в холле дожидается гость, она почему-то сразу подумала о Шварце и прихватила с собой пистолет. К ее величайшему везению именно в этот момент, Рудольфу позвонили из банка, в котором он работал и попросили оказать консультацию по срочному делу, не терпящему отсрочки. Рудольф был раздосадован, что его дергают во время отпуска и долго слезно извинялся перед Поль, которая изо всех сил пыталась выглядеть огорченной этим фактом.

Наконец, она спустилась в патио, где за самым дальним столиком расположился Паскаль. Он уже успел заказать себе и ей по бокальчику тыквенного лимончелло. Поль проигнорировала напиток, потому что не испытывала особой симпатии к сладким итальянским аперитивам, она предпочитала сухое красное вино или шотландский виски. Француз без смущения опустошил и предложенный девушке стакан. Поль хмыкнула.

– Случилось что-то важное, если ты явился сюда, – сказала она, пряча лицо за полами широкой соломенной шляпы, и нервно оглядываясь по сторонам. Она боялась снова столкнуться со Шварцем и, украдкой, боязливо оглядывала посетителей ресторации.

И, конечно, мерзавец словно снова прочитал ее мысли и материализовался у дверей отеля. Он прошагал своей широкой походкой к остановившегося неподалеку такси. Поль оставалось только быть благодарной вселенной, что он не заметил ее, направляясь по каким-то своим зверским делам.

– Не пялься, – понизив голос до шепота сказала девушка французу, – там…

Но Паскаль, конечно же, выпучил свои и без того крупные карие глаза и заворожено проследил за удаляющимся прежним противником. Когда такси отъехало на приличное расстояние, он перевел ошарашенный взгляд на девушку.

– Это он, серьезно? – присвистнул он, – не похож на гребаного арийца.

– Он вроде и не ариец, – фыркнула Поль и тут же вспомнила, что лучше не блистать своими познаниями о крайне запутанной биографии бывшего тюремщика и обстоятельствах, в которых она оказалась в это посвящена, и быстро соврала, – не знаю, кто на самом деле. Он носил уродский шлем, за который мы его в Гюрсе называли «Монстром в маске».

– Удобно, – заметил Паскаль, – так можно и за бывшего узника лагеря сойти. Но, неважно. Новости такие – Вольф куда-то уехал, мне удалось проследить за ним только до выезда из Рима. И направился он вовсе не на восток, как я думал, а на запад. Может быть на побережье…

У Поль в мозгу мгновенно сложились все части мозайки. Одной из которых и являлся тот самый друг Шварца, у которого вилла в…Фочене? Фреджене. Она пока довольно плохо ориентировалась в названиях итальянских прибрежных городов.

Пришло время поделиться информацией и с Паскалем, как бы ей не хотелось, не посвящать старого друга в некоторые детали. Например, что ее пустоголовый супруг из всех людей в Риме умудрился каким-то образом завести дружбу именно с военным преступником. И про тот ужасный напряженный ужин, когда Поль чуть с ума не сошла от ненависти к Шварцу и царящей за столом неловкости.

– Рудольф как раз предлагал отправиться в пригород, – нашлась Поль, – в гости к другу.

Паскаль почесал свою густую бороду и тоскливо посмотрел на опустевшие бокалы. Сложно было его осуждать, Поль в свое время тоже пыталась залить невыносимую тоску алкоголем, но начинать употреблять спиртное еще до обеда казалось чем-то за гранью здравого смысла. Впрочем, итальянцев самих это совершенно не смущало, и уже за завтраком можно было увидеть многих горожан, спокойно выпивающими бокал вина в открытых патио.

– В Фочене аэропорт, – задумчиво констатировал француз и поднял глаза на девушку, – что, если мы его упустили и Вольф скроется?

– А как же Корфу? Туда безопаснее добираться на пароме, – попыталась успокоить друга Поль, – или…

– Я не знаю, – упавшим голосом сказал Паскаль, но вдруг повеселел, не удержался от комментария, – ты только не пытайся утопиться снова, когда увидишь море. Мы с тобой вроде договорились, что ты еще должна родить мне крестников.

Поль фыркнула. Друзья прекрасно знали о ее сложных взаимоотношениях с большим количеством воды и целой гамме чувств, которое это природное явление вызывало в душе девушки. Ее по-прежнему завораживали реки, моря и дождь. И когда Поль оказалась в домике родителей француза на побережье после войны, измученная преследовавшими ее кошмарами и скорбью от потери близких людей, она не придумала ничего лучше, чем именно утопиться. Это казалось прекрасным и романтичным, будучи ребенком пустыни, завершить свою жизнь именно таким образом. Поль даже слегка разозлилась, что Паскаль снова напомнил ей об этом эпизоде, но не подала и виду.

Хотя за этим невинным разговором скрывалась совсем другая подоплека и француз все-таки наконец-то решился ее озвучить.

– Змейка, взываю к твоему благоразумию, – посерьезнев, заговорил мужчина, – не пытайся разобраться со всем сама, это рискованно…

Поль знала, что его куда больше беспокоят жуткие методы, к которым она прибегала за время охоты на беглых нацистов. Вряд ли кто-то из них теперь мог по-настоящему причинить ей вред, бессмысленно было видеть в них угрозу. Угрозой теперь была она сама.

Но все это скоро закончится, – пообещала себе Поль. Их осталось двое. И никакому американскому правительству она не собирается отдавать свою добычу. Разберется с каждым из бывших палачей именно так, как они того заслуживают.

– Да, не волнуйся, – поспешила заверить она друга, и мрачно усмехнулась, – не буду же я выпускать кому-то кишки на глазах у своего любимого мужа. Ой! – она осеклась, потому что в отражении распахнутой оконной ставни увидела Рудольфа. Он быстро отыскал жену глазами и нерешительно приблизился к их столику. Поль быстро соображала, чтобы такого сказать, чтобы ее встреча с французом не выглядела подозрительно.