Евгений Ермошко - Книга Петра

Это тело было не Елизаветы Аркадьевны. На стол рухнула безжизненная туша медсестры. На ее лицо падала тень, но это была именно та сумасшедшая женщина! Спутать ее с кем-то еще было просто невозможно. Она смотрела на нее все это время из темноты. Снова сковывающая дрожь пробежала по ее телу.

– Алия, – из коридора послышался голос брата, на секунду выведший ее из ступора.

Но и этого ей хватило, чтобы молниеносно со стуком, прозвучавшим безумно громко, захлопнуть дверь и вытащить связку ключей, которые она успела стянуть. Брат, находившийся рядом, показывал ей на что-то и постоянно звал, но она не видела его и пыталась попасть дрожащими руками в замок. Когда все же ей это удалось, дверь уже ходила ходуном. Что-то зловещее и нечеловечески сильное пыталось оттуда вырваться. Отшатнувшись от нее, она увидела, как брат показывает ей назад. По пустому коридору на них шаткой неестественной походкой двигались два пациента. Алия тут же их узнала – ее бывшие соседи по палате.

До лифта оставалось около пяти метров. Каталка неслась. Никто уже не пытался сохранить какую-либо тишину в этом тусклом коридоре. Едва лишь дверь лифта приоткрылась, как тут же Алия на полном ходу занесла внутрь каталку с братом. Теперь оставалось только нервно нажимать на кнопку первого этажа и ждать. Они замерли, наблюдая, как медленно закрываются двери и как быстро к ним подбираются две опасные твари, сумевшие перестроить свое тело за считаные дни. Их уши стали заострены кончиками вверх, все тело покрыто синими венами, а лысое овальное лицо, на котором вместо носа были лишь небольшие отверстия, отдаленно напоминало человека, болевшего сифилисом. Перед тем как двери закрылись, они в одном животном прыжке пытались настигнуть свою добычу, но не успели всего на долю секунды. Лифт тронулся.

Двери открылись, и, обезумевшие, они выскочили в коридор. Каталка пронеслась возле ресепшена, чуть не сбив двух людей перед выходом. Дежурный врач, выбежавший на крыльцо за ними, увидел лишь торопливо уезжающую машину.

Петр

Угнетающий, ломающий рассвет я встретил немного раньше остальных, прогуливаясь по руинам того места, где некогда протекала вся моя жизнь. И хоть первая разведывательная группа военных крайне не советовала посещать город, я покинул стоянку нашего лагеря и решил попрощаться с этим местом. С каждым моим шагом я все больше представлял, как ранее здесь стояли дома, магазины, театры, банки и чистые улицы. Теперь только горечь и утрата. Но не увидеть и не сказать прощальных слов этим улицам и белесым зданиям, и всему тому, что со мной тут было, я просто не мог.

На своем пути я встречал группы военных вперемешку с добровольцами, помогавшими собирать остатки пропитания, видел выживших – исхудавших, скелетообразных мужчин, редко встречались женщины с испуганными, потерянными от скорби лицами и почти не видел детей. Выживали здесь только сильнейшие. Чертов закон Дарвина во всей его красе.

Все они были безудержно рады нам и в то же время смотрели с пренебрежением. В отличие от них мы не видели всех тех ужасов, что царствовали здесь почти два месяца, забирая все новые и новые жизни. Все они, как один, рассказывали, как огромные цунами с чудовищной периодичностью проносились по городу, унося в последний путь все новые души. Рушились дома, а с неба не сходили чернейшие тучи. Вода заполняла все, оставляя лишь верхние уцелевшие этажи многоэтажек. Да и те со временем, накренившись, падали, опрокидывая последние надежды на спасение.

Этот город уже было не спасти. Не восстановить. И не выжить в нем.

Походив еще немного по тем местам, которые уже было не узнать, я все же решил вернуться в лагерь. Здесь уже все были на ногах и оживленно собирались. Оказалось, пока меня не было, вернулся разведывательный отряд из Смоленска. Судя, по их словам, этот город смог более-менее уцелеть. Сохранилось немало неразрушенных зданий, многие люди смогли пережить катаклизм.

Меня эта новость обрадовала лишь отчасти. После прогулки на мне еще висела гримаса тоски и забвения. Мне очень не хотелось покидать свой родной город. Но оставаться здесь не стал бы ни один здравомыслящий человек. И я это понимал.

Ближе к обеду наша группа выдвинулась снова. Теперь нас ждали почти два дня изнурительного тяжелого путешествия по Москва-Минской магистрали.

К закату следующего дня мы добрались до нашей цели.

Разведгруппа не ошиблась. Хоть и было уже почти ничего не видно, но определенно можно было утверждать, что жизнь здесь еще присутствовала. На первый взгляд нельзя было сказать, что он был разрушен, но и нельзя было сказать, что он хорошо сохранился. Обрушенные дома, сложившиеся как карточные домики, местами скверный рвотный трупный запах, горы клубившегося посреди дороги мусора, глиняные тропы поверх асфальта. Разруха. И в то же время устоявшие под натиском природы целые нетронутые кварталы и сотни, может быть, даже тысячи спасшихся горожан. Одно лишь невозмутимо и величаво стояла все так же, как и многие века, Смоленская крепостная стена. Возможно, именно благодаря ей и сохранилось так много уцелевших зданий в центре города. Принимая удар на себя, стены отражали мощнейшие натиски громадных разрушительных волн.

По договоренности с местным самоуправлением нас начали размещать по домам, которые тут теперь пустовали десятками тысяч. Чужие и ранее роскошные квартиры, куда нас отводили, пахли сыростью и гнилью. Организацией занимались несколько учтивых горожан, ранее работавших в администрации города и с сочувствием относящихся к примкнувшим теперь уже бездомным гостям. Наш приют, куда нас учтиво разместили, находился недалеко от центра, на улице Дзержинского, в четырехкомнатной квартире на третьем этаже. Этаж, как мне казалось, играл сейчас также немаловажную роль с тем учетом, что все то, что случилось совсем недавно, могло повториться.

Переписав в свой журнал наши данные, мужчина с бейджиком «Светлов Андрей Васильевич, администрация г. Смоленска» вежливо пожелал нам спокойной ночи и напомнил, что все мы должны прибыть завтра в десять утра на площадь Ленина, где будут обсуждаться важные вопросы и будет принято много решений о будущем города. Не знаю почему, но мы так и держались друг друга вместе и заняли эту квартиру тем же составом. Раскинув вещи, мы тут же нашли свои места на мягких удобных кроватях, где и закончили остаток этого дня.

Раньше всех встал Ник. Проголодавшись, он начал шумно перебирать полки на кухне в поисках хоть каких-то оставленных запасов съестного. Но когда понял, что все это бесполезно, уселся в кресло возле окна. Чуть позже туда же подтянулись и все мы.