Влад Райбер - Страна вечного детства

Тук-тук-тук… Слышал я сквозь сон. Тишина… А потом опять «тук-тук-тук» по ступенькам. И шаги чьи-то шаркающие, тяжёлые вздохи.

Я очнулся, сел, прислушался. Тихо. В той комнате, прямо за стеной была лестничная площадка. Я прижался ухом к обоям – никакого шума.

Неужели показалось? Но ведь я не так крепко спал и ясно слышал эти странные стуки! Будто что-то волокли по ступенькам…

Стояла глубокая ночь, и теперь мне было не заснуть. Я ворочался в постели, невольно прислушивался к каждому шороху, и мне в голову лезли воспоминания о том, как дед иногда просыпался по ночам от странных звуков. Дед и сам думал, что это всё ему снится. На то у него была причина. А почему меня побеспокоил призрачный стук? Неужели унаследовал дедову травму с тех пор, как узнал, что творилось в этом доме?

Не в силах заставить себя спать, я встал и решил выйти покурить. Обычно я всегда для этого выходил на улицу. За курение в парадной можно было нарваться на ругань с соседями. Не дай бог кому тут попадёшься с сигаретой. Однако в такой мороз, в такой ветер, ещё и ночью, я решил этим правилом пренебречь. Все в доме спали, я надеялся, что никому не попадусь.

Взял с собой жестяную банку из-под оливок, спустился на первый этаж и стоял, курил втихаря, как мальчишка, разгоняя дым рукой. И вдруг на лестничной площадке погас свет. Я оказался в полной темноте. Стал шарить по карманам в поисках телефона – да забыл его дома.

Внезапно стало очень зябко. Меня обдало морозом, хотя минуту назад в парадной было тепло. У меня от холода стучали зубы. В темноте свистел ветер с улицы и гремели оконные рамы. Я удивился, почему и на улице такая темень? Неужели и уличные фонари погасли? Стало быть, крупная авария где-то!

Потушив окурок, я стал наощупь пробираться на свой этаж. Чуть не поскользнулся на первой же ступеньке. Вся лестница была покрыта коркой льда. Под ногами хрустел снег.

«Что за чёрт?» – думал я, неспешно поднимаясь наверх. Мне тогда ещё не было страшно, я лишь представлял, как нелепо бы выглядел при свете – одной рукой я держался за перила, стараясь не упасть, а в другой сжимал баночку с окурком.

Когда ступеньки успели обледенеть? Я не мог найти этому разумного объяснения. Ведь я шёл курить, и всё было нормально.

Я добрался, как мне показалось, до своего этажа, приблизился к двери и даже в темноте разглядел и понял, что дверь эта не моя. У меня металлическая современная, а эта была старая деревянная.

Я чиркнул зажигалкой, стал светить слабым пламенем, огляделся, а на площадке все двери такие. Какой же это этаж? Вижу и стены страшные, закопчённые, и счётчики старинные, сосули на них висят.

Вот теперь мне стало жутковато. Но я успокаивал себя, что просто прошёл свой этаж. Раньше-то выше я никогда не поднимался, не видел, что там всё осталось, как было в советские годы. Погасил зажигалку, пошёл вниз по скользким ступенькам. Всё ещё держал в руке баночку – боялся оставить соседям «улики».

Спустился на этаж ниже, снова посветил зажигалкой вокруг себя. И тут то же самое! Деревянные двери, у одной из-под порога какие-то грязные тряпки торчат, а ещё одна не заперта, и ветер дует из тёмной квартиры.

Теперь мне стало ясно, что я не в своём доме. Планировка похожая, но это было какое-то мрачное гетто, а не наша «образцово-чистая парадная».

Только как я здесь оказался? Ведь даже не выходил на улицу! Я выронил банку с окурком. Чёрт с ним с окурком! Стал спускаться вниз, цепляясь за перила и держа перед собой зажигалку. Колёсико нагрелось и обжигало мне палец, а сам я продрог насквозь. Я в одной футболке, в домашних штанах и в тапочках на босую ногу. Какой был холод! Неумолимый холод! Хотя, возможно, дрожал я ещё и от страха.

Спустился на этаж ниже и слышу, как в одной из квартир нескончаемо кашляет какой-то мужчина. Всё кашляет и кашляет с хрипом… Надрывается и не может остановиться. А из-за другой двери доносится детский плач. Какая-то девочка рыдает, говорит что-то, но слов не разобрать.

У меня от страха тряслись колени, я с трудом спускался по ступенькам, удерживая равновесие. Мне хотелось убраться поскорее из этого места. Уже в самом низу я всё-таки поскользнулся и рухнул на ледяной пол. Хорошо, что не отбил себе ничего. Буквально на четвереньках я пополз к выходу. Поднялся на ноги у дверей… Это был не домофон, а деревянные покосившиеся двери.

В своей лёгкой домашней одежде я был готов выйти во двор, но замер на пороге. В ночных сумерках я узнал свою улицу, но она была другой. Вся заваленная снегом, между сугробами тянулась лишь узкая тропа. В белом снегу там и здесь чернели подозрительные силуэты, похожие на человеческие тела. Будто обессиленные люди шли домой, присели отдохнуть и больше не смогли встать…

– Эй! Скажите, что случилось? – крикнул я.

Никто и не повернулся в мою сторону. Я вглядывался, пытаясь понять, люди ли это или мне только кажется. У того, что сидел ко мне ближе всех, от ветра трепыхались завязки ушанки, но сам он не двигался. Человек? Или снеговика обрядили в шапку и пальто?..

Крыши домов были покрыты огромными снежными шапками, и ледяные глыбы свисали вниз на несколько этажей, даже заслоняя собой окна. Это были знакомые с детства дома. Но какой мрак, какая темень! Где фонари? Почему ни в одном окне нет света?

Я так и не решился переступить порог и шагнуть в этот замёрзший кошмар. Я закрыл двери, чтобы не видеть всего этого, и снова оказался во мраке.

Не знаю, сколько я так простоял. Может, всего минуту, но казалось, что прошла вечность. Озябший и напуганный, я понятия не имел, что делать. Желая хоть немного согреть руки, я стал чиркать зажигалкой. От холода пальцы двигались медленно и не могли сладить с колёсиком, пламя не загоралось, только ничтожные искры вспыхивали и гасли.

При очередной вспышке света от зажигалки мне на миг показалось, что кто-то под лестницей у подвальной двери. Будто чьё-то лицо смотрело на меня из темноты. Женское лицо.

– Помогите, – само собой вырвалось у меня, я почти кричал. – Что тут происходит? Помогите!

Мне никто не ответил. Я чиркал и чиркал зажигалкой, отчаянно пытаясь добыть хоть немного света. Я шагнул под лестницу. Неужели показалось и нет там никого? Наконец зажигалка вспыхнула тусклым пламенем, и я увидел ту, что сидела под лестницей.

Это была молодая женщина. Мёртвая женщина. Её тело совсем без одежды застыло у стены. Голова свесилась на бок, чёрные волосы покрывал иней, безжизненные зрачки, почти неотличимые по цвету от белков, уставились на меня. Я в ужасе отшатнулся, пламя погасло, но в последнюю секунду мне удалось рассмотреть её вытянутые вперёд ноги. Там до костей были срезаны все мягкие части…

Я не смог сдержать крика, стал метаться между лестницей и выходом, поскользнулся и упал лицом на пол. Расшиб нос до крови. И вдруг загорелся свет. Я зажмурился и снова открыл глаза. Я лежал на полу, он был холодный, но не покрытый льдом и даже не мокрый.