Павел Беляев - Тихий омут

Повернув голову куда-то вправо, Мазарь осторожно поводил руками над столом и безошибочно взялся за бересту. Чуткие тонкие пальцы ветром пробежали по обеим сторонам, и мужчина криво усмехнулся.

– Мне удалось прочесть не всё, но кажется, это от того человека, что ты ищешь…

– Верно, – хмуро кивнул Сота. – Что ты можешь сказать?

Мазарь некоторое время, хмурясь, осторожно поглаживал грамоту кончиками пальцев. Иногда на скулах играли желваки.

– Я вижу его, – наконец, выдохнул слепой. – Высокий, крепкий. Кажется, у него невероятно рыжие волосы… Хм, наверное, в родне когда-то были ресты…

– Где он? – нетерпеливо перебил воевода. – Ты можешь назвать место?

– Он мчится верхом… Кругом редкий ельник… Хорошая дорога, на которой доброму коню раздолье. Наверное, это какой-то торговый тракт, из тех, что не зарастают никогда, и даже зимой остаются проторенными. В душе человека смятение и чувство вины… Да, он винит себя в том, что княгиня нынче в порубе.

– Так, где он? Где?

Мазарь нахмурился и принялся тереть лоб. Из горла донёсся чуть слышимый хрип.

– Нет, я не могу сказать тебе, где он сейчас. Путь его долог, но ему нужна княгиня. Он идёт за ней. Берегись, Сота, он придёт к тебе, чтобы спросить ответа.

– Пусть себе приходит, – угрюмо бросил воевода. – И хорошо бы поскорей. Всю душу из него вытряхну! Мы сможем его отыскать?

– Ты меня не слышишь, – вздохнул слепец. – Он придёт к тебе сам, когда придёт время. Его приведёт к тебе царь и раб в одном лице, подсудный невольник, чья незавидная доля судить всех и каждого. И спрашивать будет он, Будилад, а не ты. Берегись, воевода, истинно тебе говорю!

– Он мне нужен немедленно! – захмелевший от зелена вина воин хватанул кулаком по столу. – На что мне сдалось твоё прозрение , когда всё одно никакого с него толку?

– Ты спросил меня как друг – я как друг ответил. Я хочу предостеречь тебя, воевода. Как друг, – пожал плечами Мазарь. – Да, я вижу многое, но далеко не всё. И это вовсе не так легко, как может показаться со стороны. Мне иногда кажется, что в виски и лоб кто-то настырно вколачивает тупые гвозди.

– Ладно! – поднял руку Сота. – Не горячись, кудесник. Я был не прав, и мы оба это знаем. Твой дар нередко оказывался бесценным подспорьем, прости.

– Мне кажется, будут ещё письма. Стоит подождать, возможно, позже я скажу больше.

Воевода обхватил двумя руками кубок и вновь устремился взором к ладным краснощёким челядинкам, что ныне развешивали бельё сушиться. Вымокшие от пота и расплесканной воды льняные рубахи девиц липли к стану, чётко вырисовывая самые соблазнительные части тел красавиц. Некоторые были мокрыми до того, что стали почти прозрачными, волей-неволей притягивая мужские взгляды.

Слепой Мазарь не мог оценить всей прелести этой картины. Безошибочно читая настроение воеводы и направление его глаз, он криво ухмылялся.

Запоздало сообразив, что незаслуженно лишил гостя всех подобающих почестей, Сота быстренько наполнил вином второй кованый кубок, стоявший доселе в сторонке, и собственноручно отвалил на глиняное расписное блюдо половину перепела, яблок и зелени.

– Уж, прости бестолкового, – виновато развёл руками временно исполняющий обязанности, прекрасно зная, что слепой безошибочно угадает как его движение, так и заключенный смысл. – Отведай, чем Господь миловал.

– Благодарю, – улыбнулся кудесник и с готовностью принялся раздирать нежное мясо.

В конце концов они приговорили две чекушки зелена вина, двух рябчиков, трёх перепелов, полшмата сала, краюху хлеба и ладью с мочёными по-полянски яблоками. Вспоминали былое, всё-таки как-никак, а знавались почитай с самого детства. Правда не водили такой крепкой дружбы, какая нынче выпала на их долю. Со слезами на глазах и давясь от хохота, припоминали друг другу былые обиды, казавшиеся на тот момент столь нестерпимыми, что хоть за меч хватайся да требуй судного поединка. Припоминали занятные истории из собственной жизни и байки друзей. Конечно же, не обошлось без, порой слишком острых, восхищений прекрасным полом.

Их никто не беспокоил. Вся домашняя челядь, не говоря уже об опричниках и рындах, доподлинно была осведомлена, что, когда воевода берётся толковать с Мазарем с глазу на глаз, тревожить не смей. Слепого здесь боялись, кто втайне, а кто открыто, и без надобности старались вовсе не сталкиваться. А к тому, все знали, что начальствующий над дружиной посылает за этим человеком только в самом крайнем случае.

Челядинки за окном куда-то запропастились, и теперь Соте приходилось любоваться на чьё-то выстиранное бельё, в чём, разумеется, было мало приятного. Воевода дал себе зарок: хорошенько отчитать, если не выгнать взашей, того боярина, что позволил себе устроить сушилку за воеводским окном.

Тучи сплошняком обложили небосвод, едва-едва пропуская жалкие остатки света. Ближе к вечеру они грозились разразиться сильнейшим снегопадом, который продлится мало что не до следующих сумерек. Главное, чтобы не начался буран, мимоходом подумалось Соте. Иначе, и без того запорошенные дороги, окончательно потеряются в разновеликих бесформенных сугробах. И чего доброго, придётся ютить у себя лорда.

– Не связывался бы ты с этим Кéтишем, воевода, – прервал его размышления Мазарь. – Странная фигура, расплывчатая.

– Вот чего не надо, ты знаешь, – посетовал регент. – Уж не вурдалак ли ты? Хе-хе, шучу братец. А выхода у меня всё одно нет, – развёл он руками. – Где я ещё одного такого сыщу, который бы ради какой-то призрачной, одному ему ведомой цели, мать родную дедеру продаст? А то, что ведёт он свою собственную игру, так за кем такого не водится? Вон, даже этот малахольный – Будилад, и тот собственного князя с носом оставил.

– Нет, воевода, должен быть и другой способ. Наплачешься ты ещё с этим Кетишем. Хотя, чего я тебя учу? Ты мужик взрослый и воеводствуешь не первый год. Смотри сам, – слепец отставил кубок и, подобрав полы терлика, вышел из-за стола. – У тебя сегодня ещё дел порядком, не буду отрывать. Да и мне кое-что успеть бы до ночи. Благодарствуй, боярин, да не оскудеют твои закрома! – он небрежно нахлобучил на голову мурмолку и отбил поклон.

– Эй, Мазарь, – окликнул его регент. – Я никогда не спрашивал тебя… Где ты пропадал четыре года, прежде чем вернуться…

– Слепым? – докончил за него зрящий. Медленно повернулся к воеводе боком и с улыбкой произнёс. – В дедеровй кузнице.

Воевода только махнул рукой:

– Да, ну тебя!

Отстукивая перед собой тонкой лозиной, Мазарь покинул светёлку.

Сота сидел, скрестив руки на груди, и яростно топорщил усы. Ему и самому не слишком нравился лорд, а в особенности то, что играл-то он втёмную настолько открыто, что временами попросту пугал. Теперь вот, ещё и старый друг, отнюдь не обделённый даром предвиденья, не советовал продолжать дела с Северным Клинком. Совсем скверно. Но делать нечего, кровавая сделка заключена; и теперь воевода при всём желании не мог ступить назад. У лорда длинные руки, и Сота был уверен, что у того вполне может хватить сил устроить переворот в каком-нибудь маленьком государстве. Конечно, Мироград был не самым крохотным княжеством, но времена нынче такие, что и до смуты рукой подать.