Ирина Дынина - Хмурый город. Ненастье для Насти

– Не переживай так, детонька. – попробовала успокоить нервную гостью Степанида Савишна. – Ну, ведьма, ну, родилась такой, случается. Вреда-то для тебя нет никакого в том, польза сплошная. Мы, ведьмы и живём дольше, и выглядим моложе, чем простые смертные. – бабка выкатила грудь вперёд. – Себе прибыток всегда обеспечить сумеем, коли к делу с умом подойти.

Несчастная Настя, у которой голова шла кругом, подняла на пенсионерку совершенно больные глаза – полупрозрачная тетка-дух у той на голове, никуда не делась. Статная женщина, в старинной кике и старорусском сарафане продолжала улыбаться девушке, как ни в чем не бывало.

– Бабка – супертяж! – отстранённо подумала Настя. – Такое диво на башке тягает, не надрываясь. Точно – ведьма или, мутант или, инопланетянка.

– Первое два – верно. – качнула головой Степанида Савишна – Мы, ведьмы, мутанты и есть, своеобразные, дети природы натуральные. Ворожим понемногу, заговорами промышляем, а, при случае, и заклятье сплести сумеем. Ты, вот, скажи мне, – старуха заметно оживилась – видимо, ей в голову пришла дельная мысль. – у тебя, детонька, в семье кто странный имеется? Необычный? Не такой, как все?

– У нас в семье, все нормальные. – сурово ответила Настя, подумав о том, что засиделась она в гостях непростительно и, что, пора бы и честь знать. Ночевать у странной старушки перехотелось и тёмная дорога через поле, овраг и лес, не казалась уже страшной и непривлекательной. – Все живы, все – здоровы и по головам, ни у кого, никто не скачет. – и, всё-таки, подняв руку, почесала макушку.

То, что жило в волосах, себя никак не проявило – сидело тихо и, ни, гу-гу.

– Может, в соседях кто странный водился? – продолжала допытываться любопытная старуха. – Ну, не мог мой Соловей ошибиться, никак не мог! Я внучка хорошо знаю – он глазастый. И тайное усмотрит, и сглазить сумеет качественно.

– Соседи у меня – люди приличные. – Настя быстро перебрала в уме всех знакомых, проживающих рядом с родителями, в домах по соседству. – Нет у нас никого подозрительного. – и, запнулась. А, ведь права Степанида Савишна – проживала в доме одна особа, странная – увлекалась загадками разными и тайнами, травы разные собирала, да книги старинные.

– Алевтина Марковна? – выпалила Настя, краснея. – Она своеобразная бабулечка была. Всё ходила, что-то под нос шептала, словно заговаривалась. У нее дома, всяко необычное имелось – обереги из дерева, фигурки чудные, травы пучками.

– И, что ж, она, Марковна? – Степанида Савишна расправила подол длинной юбки и с нетерпением взглянула на девушку.

– А, умерла она. – пожала плечами Настя. – Сбила машина бабульку, когда та через дорогу переходила. Между прочим, – зачем-то уточнила Настя. – на зелёный свет светофора переходила, по правилам, а не бежала, как оглашенная. Обычная такая, темная, неприметная машина, стекла тонированные. Потом болтали – мол, залётные лихачи лихачили, бабку на переходе не заметили. Я сама ту машину видела и «скорую» Алевтине Марковне вызывала. Только зря. – Настя вздохнула с сожалением. – Когда «скорая» приехала, она мёртвая была уже. Вот и всё.

– Так значит, силу свою, она тебе и передала. – Степанида Савишна развела руками. – Колдовскую. Достойной ты ей показалась и силу принять согласилась. Добровольно.

– Ничего я не принимала. – всполошилась Настя, округлив глаза – что это еще за бред, про силу? – Неправда это.

– Марковна тебе что-то говорила, умирая? – вкрадчиво спросила Степанида Савишна. – Просила о чём? Ты с ней разговаривала? Отвечала?

– Не помню я. – Настя зябко передернула плечами. – Бормотала соседка в агонии что-то невнятно, за руку меня держала крепко, ну, я и кивала ей, успокаивала. Понятно ж – человек не в себе, смерть свою, может, зрит.

– Слово «да» – говорила? – продолжала выпытывать подробности происшествия пенсионерка.

– Может и сказала. – шмыгнула носом Настя. – Говорю – не помню! Она мне потом, Алевтина Марковна, еще три ночи снилась. Как живая!

– Согласилась она! – противный, тонкий голос прозвучал с самой Настиной макушки. – И, хорошо, что согласилась, а то бы не выжить мне. Истаял бы, как свеча.

– Опять ты, шкода! – рассвирепела Настя. – Кыш, противный! У меня с головой всё в порядке!

– Вот и имя мне дала. – откровенно обрадовался писклявый, едва не пустившись в пляс. – Шкода! Я согласен, а то, как-то маетно безымянным существовать. С именем оно, всяко-разно, лучше!

– Любава. – полупрозрачная женщина в кике раскланялась, представляясь писклявому. – Рада знакомству, Шкода.

Настя смирилась – делать нечего. К психиатру, все-таки, идти придётся, хоть и не хочется. Разговоры пойдут, неприятные – внучка Жанны Аркадьевны с ума сошла! Но, шутить не стоит. Голоса в голове и видения всяческие – не к добру. Ну, ничего – медицина в наше время, творит чудеса. Её вылечат, обязательно.

– От чего? – фыркнул писклявый Шкода. – Колдовской дар не лечится. Это – не грипп. Это – навсегда. Смирись. Приняла, так, приняла.

– Ничего я не ведьма и не колдунья. – ожесточено продолжала стоять на своём девушка. – Ведьмы – они, какие?

– Какие? – насмешливо поинтересовалась Степанида Савишна, продолжая сидеть на стуле, как ни в чём не бывало.

– Старые. Вредные. С бородавкой на носу. – вспылила Настя. – И, магичат там.. разное.. Порчу наводят, глазят всех подряд. Я – не умею!

– Велика наука! – хмыкнула пенсионерка. – Так и ты наведи. Пожелай кому-нибудь, что-нибудь от души, оно и сбудется.

– Да, чтоб вам всем пусто было! – озлилась Настя. – Говорю же – не умею! Русским языком повторяю – я не колдунья! Ой!

Свет в избе разом мигнул, и вся обстановка куда-то пропала – и стол, и стулья, скатерть нарядная со стола, самовар, кот с лежанки на пол свалился, а сама лежанка задевалась неизвестно куда.

Васька, жалобно мявкнув, вскочил с пола и уставился на Настю с укоризной – мол, чего чудишь, дурная девка? Предупреждать надобно о подобном, а то честные коты себе таким Макаром всё пузо отбили.

– Ох! – Настя подскочила, наблюдая за тем, как неловко Степанида Савишна поднимается с пола – стул-то под ней пропал бесследно. – Я помогу.. – и бросилась вперед, протянув руку помощи ушибленной пенсионерке. Пособила подняться и растерянно осмотрела комнату – пусто! Опустела изба, ни единого черепка в поле зрения, лишь стул, на котором сама Настя сидела, сохранился. Не иначе, как чудом.

– Сильна девка! – одобрительно цокнула языком старушка-пенсионерка. – Ох и сильна колдунья будет, коли заматереет! Сумела в заговорённой избе порчу навести. Исхитрилась и мою волшбу перебить смогла! – и рукой небрежно махнула. Воздух дрогнул, поплыл и вся обстановка вернулась на прежнее место.

Настя глаза протерла и головой мотнула – привидится же такое!