AnaVi - То «заика», то «золотуха»

И, снова же включив видео, до этого же какое-то время всё же попридержав его на «паузе», чтобы и всё, всех и вся же более-менее «подготовить» – к крайнему и тут же последнему, финишному рывку, я ухмыльнулась и, обведя «взглядом» телефона аудиторию, начала – вновь с парней , после чего – перешла на тела девчонок у двери… и, наконец, закончила – брюнетом у стены; воспользовавшись ещё и моментов, ненадолго к нему и поближе же подойдя, забрала у него телефон! И, вытащив таки его же сим-ку из него, тут же сломала её; а чёрный гаджет с яблочком – прибрала себе: в задний же правый карман джинс – под рукоятью, а и не дулом пушки. И вновь затем – подошла к шатенке !

– Какой казус, а… Надо же!.. «Студентка» и… «Протекла»! Что же ты так, м?.. Не следишь за… «этим» делом?! – Хриплый и надсадный смех вырывается из моей глотки, пока я опускаю камеру от лица заплаканной девчушки к её же ногам, засняв и во всей же красе – тёмно-бордовое пятно на внутренних сторонах её бёдер, широко же при этом ещё и улыбаясь-скалясь. – Какой позор! Да… Попасть в её ситуацию – неприятно, правда? – Кивает и сильнее прежнего всхлипывает-кашляет. – Я знаю – как помочь тебе: избавиться от… «этого». Могу подсказать! – И ведь самая что ни на есть «надежда» – зажигается в её карих глаза. А мне вдруг и совсем уже становится ненавистен – этот цвет. Ведь и мало того, что меня тошнит от неё – от самой себя! У меня же – точно такой же цвет и главное «размер» глаз! – За моей спиной, в самом дальнем углу аудитории, открыто окно, в которое вы так часто и так «беспалевно» – курили, твари, свою «дрянь»! Поднимись на подоконник – и спрыгни с него! – Её «отвратительные» глаза вмиг расширяются – в шоке и ужасе; и она уже – качает головой, автоматически ещё и делая резкий шаг назад от меня, пытаясь защититься. Но и лишь забывает, что дальше – только доска и бетонная стена: и с размаху бьётся головой – об них! – Или я сделаю ещё одну дырку – в твоём теле… Быстро и чётко! Чёт-но… Но вот только и совсем же не факт, что ещё – и «безболезненно»! – И она закусывает свою нижнюю губу, опустив голову и своё же заплаканное лицо к полу. Неужели – взвешивает все: «за» и «против»? Она умеет – думать?! Прям открытие за «открытием»! И, после короткого молчания, прерываемого лишь тихими стонами и таким же хлюпаньем, она мельком кивнула, так и не посмотрев ни на кого и ни на что и, обойдя меня, двинулась к окну! А нам моём же лице и губах, тем временем, расцвела удовлетворённая улыбка; и, подняв телефон с включённым видео повыше, я, наконец, повернулась в её сторону, чтобы заснять всё – в мелких деталях и таких же «мелочах»! С помощью стула – она становится на подоконник; и с пару секунд ещё – смотрит вниз. Задерживает дыхание. Выпускает… Сжимает кисти рук в кулаки и… тут же разжимает. Нервно заламывает пальцы… Повторяет это действие – вновь и вновь. И вдруг… Её руки – падают по швам. И, закрыв глаза, посильнее зажмурившись, она делает шаг вперёд, наружу и… исчезает! Пока и я же всё не спеша – следую за ней: не только и по пятам, но и, прикрыв глаза, с упоением ориентируюсь на звук и «считаю секунды». На счёт «пять» – слышу женский визг. После – мужские крики о помощи! И, на цыпочках таки обойдя парней , подойдя, наконец, и к окну, я выставляю телефон наружу-улицу, ловя объективом разбитое и сломанное тело – в луже собственной же крови; как прохожие суетятся – вокруг него-неё, как «муравьи», прося, а там и «требуя» скорую и… захлопываю же окно!

Вернувшись к оставшимся , предусмотрительно переступив через трупы и лужи крови, с грустью отметила, что аккумулятор телефона вот-вот сядет – и, в уже спешном порядке подойдя к мальчикам , встала за спиной одного из них, тяжело вздохнув. Несмотря ни на что – они были самыми лучшими… моими марионетками . Касаюсь стволом пистолета затылка брюнета – и сразу же спускаю курок! Никакого «обратного синдрома» – только «личное». Два раза! Один… Ноль. Чтоб… Наверняка. И не «спасти»! Блондин – жалобно простонал и взвыл, отчего его рот ещё больше раскрылся, до прямо-таки и невероятных размеров, и упал, накрывая своим телом тело брюнета ! Вовремя отскочив, я навела на них камеру телефона, записав: как при падении на первого же – второй ударился шеей о стоящий перед ним стол и, свернув шею об него, в ту же секунду умер! Ох… Его смерть была – самой мучительной! Вначале – получив пулю в коленную чашечку. После – в пах. А затем – и сломав шею о стол… Он страдал – больше всех! «Всех» – умерших от выстрела и потери крови. Справедливо ли? А что такое – «справедливость»? То же – что и «жизнь», м! «Сложное» понятие. Не для «принятия»!

И, вновь же осмотрев, так и «этак», аудиторию, как в последний и уже без «как» раз, я выключила камеру и, убрав телефон окончательно в рюкзак, подобрала и его, параллельно ещё спрятав в него и оружие, и направилась на выход, обходя, «как не крестный ход», и переступая, словно бы и собственный же «прыжок не веры», через всех! Затем закрыла дверь «с обратной стороны» на ключ – и спустилась по лестнице на первый этаж. Но и после же чего – ещё на один пролёт. Нулевой «пациент»! И «пожарный выход» – под лестницей: с белой деревянной дверью и красным же глянцевым квадратом на нём – с наклейкой-изображением белого огнетушителя! Присев у неё, я вновь сняла и открыла рюкзак, изъяв из него белый баллон с газом , и кинула его на пол. Потом – открыла белую бутылку с яркой же красной этикеткой , жидкость для розжига костров, и быстро облила ею баллон ! Затем встала, подобрала рюкзак и, ведя дорожку прозрачной жидкости за собой, прошла к семинариантам со второго, не главного входа, так сказать и замкнув круг , а и точнее «квадрат» и вернулась к пункту охраны и самому же выходу уже непосредственно из самого здания, встретив всё тех же старичков с осунувшимися и дряхлыми лицами, но и всё с такими же светлыми чертами их, лишь немного подёрнутыми паутиной морщин – на высоких смуглых лбах и у уголков глаз, у мужчины – голубых, немного и косящих одним левым, а у женщины – светло-карих, и с такими же светлыми , почти и белыми короткими ресницами и широкими бровями; не говоря уж и за морщинки у полных губ – под узкими и чуть вздёрнутыми носами, переходящими на лишь ещё и слегка полноватые щёки и округлые ровные подбородки.

– Вам лучше – уйти отсюда: у меня к вам – претензий нет… Надеюсь , и у вас!

И, продолжая как ни в чём не бывало выливать содержимое бутылки, я перепрыгнула через турникеты и, лишь на миг остановившись, развернулась, чтобы затем отбросить её куда-то в сторону и, изъяв коробок спичек из рюкзака, зажечь одну из них. Ну а после, с широченной же улыбкой от уха до уха, кинула её – перед собой! И стоило мне лишь вновь развернуться, пройти тамбур-предбанник и переступить через порог, как раздался оглушительный взрыв моего газового баллона! Затем – ещё один. И ещё… После нескольких таких взрывов – взорвался и основной, главный баллон, установленный заблаговременно, как и прочие – «по углам», только и этот – ровно посередине аудитории и «под столом», где и шёл семинар… у всего же четвёртого курса! От силы взрыва, как и последовавших же затем, да и предшествующих же ранее «взрывов» – стены здания буквально вылетели, рассыпавшись на куски. За ними – повылетали и стёкла, раскрошившись на осколки. И последним аккордом в этой симфонии – стал потолок, а и точнее «крыша», которая обвалилась, как у карточного домика или, и лучше, «последняя доминошка», накрывая собой – всё и вся; и забирая же и окончательно жизни – всех!