Айгуль Малахова - Я знаю ваши тайны

Возвращаясь домой, я, мысленно материла и кляла себя последними словами. Само собой, вердикт:" Тебе показалось", – был ожидаем, но почему-то именно он взбесил до крайности. С другой стороны, представь, что тебе кто-то рассказал такую историю. Поверила бы? Нет, честно ответила себе, ещё пару – тройку дней тому назад не поверила. Вот и Слава… Оборвав мысленный монолог, я внезапно остановилась, потому что почувствовала тяжёлый пристальный взгляд, упершийся в мой затылок. Внутренне похолодев, медленно повернулась.

Фонарь тускло освещал пустынную улицу, погружающуюся в сумерки. Никто за мной не наблюдал, люди спешили по своим делам, не обращая на меня никакого внимания. Но когда я чертыхнулась и продолжила шагать вперёд, поневоле ускоряясь, свинцовый взгляд вновь упёрся в мою черепную коробку. Больше не оглядываясь, я ускоряла шаги, пока не перешла на бег. Понеслась так, словно за мной гналось все войско Ада во главе с Люцифером.

Вбежав в квартиру, я захлопнула дверь и надолго прислонилась к ней спиной, пытаясь отдышаться. Ужас, обуявший меня на улице, постепенно истаивал. Что же такое? Я схожу с ума? Отдышавшись, проскользнула в свою комнату. Прошло немало времени, пока я успокоилась окончательно. Но тревожное предчувствие не проходило, только усиливалось…

С этого дня Слава Корнеев стал сторониться меня. При моём появлении у него неизменно возникало много неотложной работы, и она же часто заставляла его задерживаться по вечерам, когда весь офис дружно убегал домой. Заметив это, я с грустью подумала, что, всё-таки какое-то проклятье на мне есть. С парнями у меня никогда не ладилось, мешало чувство стеснения и отчуждённости. Слава был одним из тех единиц, нахождение рядом с которыми не доставляло мне дискомфорта. Но – видимо, доставляло им.

Я почти смирилась с тем, что мы со Славой никогда не сможем сблизиться, когда он подошёл ко мне после работы:

– Ты домой?

– Ну да, – я равнодушно посмотрела на парня, ожидая привычного прощания. Но Слава удивил:

– Пойдём вместе…

Более того, он предложил проводить меня до дома. Тщательно скрывая радость, я согласилась. Мы шагали по вечерней улице. Вокруг зажигались фонари и вывески, с каждым днём темнело всё раньше. Город привычно жил своей суетливой жизнью.

– Слава, давно хотела тебя спросить…– начала я, твёрдо решив узнать, почему он стал избегать меня. Но в этот момент, в опускающихся на город сумерках я увидела нечто. Прямо над головой Славы стала стремительно появляться воронка. Она бешено вращалась и мгновенно выросла до огромных размеров. Меня затягивало в воронку с неимоверной силой, всасывало, подобно тому, как пылесос заглатывает пылинку. Я очутилась в вязком мраке, меня крутило, как в центрифуге барабана стиральной машины, выжимало на тысяче оборотов…

Тьма истаяла. Я увидела просторный светлый класс, пахнущий десятками подростковых тел, канцелярией и ещё чем-то невыносимо противным…

– Здравствуйте, ребята. Это Федина Алина, она будет учиться в нашем классе, – Эмма Евгеньевна вздохнула. Девушка, а точнее, девочка-подросток, которая стояла рядом с ней, ей не понравилась. Судя по реакции класса, девятому «Б» тоже. Класс охватили смешки и едкие комментарии, типа: «Ого, к нам пришла Мисс Мира!». Девочки хихикали. Да, выглядела новенькая неважно, откровенно проигрывая ухоженным девушкам из их класса.

Худая, высокая, в нескладном костюме, который мешковато висел на ней, с коротко остриженными волосами, длинным тонким лицом, покрытым прыщами, маленькими невыразительными глазками – Алина скорее напоминала угловатого мальчика-подростка, нежели походила на девочку. Ничего даже отдаленно напоминающего женственность, в ней не было. По сравнению с длинноволосыми красавицами из их класса, она выглядела даже не смешно – нелепо.

Корнеев Слава тоже посмеялся вместе со всеми ребятами. Так, за компанию, чтобы поддержать большинство. Тем более, что оно было единогласным. А ребята потешались вовсю. Новенькая, мало того, что такая некрасивая, так еще оказалась туповатой. Училась на тройки, материалы усваивала плохо. Естественно, это еще больше подстегнуло желающих поглумиться над Алиной. Вскоре пошутить над новенькой стало уже обычным делом. Острые на язык ребята тут же придумали подходящую кличку: «Фредя», созвучную с ее фамилией, но еще намекающую на героя старого бессмертного фильма ужасов «Кошмар на улице Вязов».

В классе Корнеев ни с кем особо не сходился. Был в меру общительным, его уважали ровесники, но близко общаться ни с кем не хотел. В глубине души Слава жалел девочку. Он видел в ее глазах страдание, когда над ней открыто издевались, замечал, как она униженно вдавливает голову в плечи и сутулится. Жалел и помалкивал, ибо понимал, что класс – сила, и попереть против одноклассников – все равно, что самому претендовать на место изгоя и посмешища.

Иногда, когда никто не видел Слава помогал Алине. Мог дать списать, так как сам был твердым хорошистом и легко усваивал новые знания. Отличником не становился, скорее, из-за разгильдяйского характера: с дисциплиной он всегда был в напряженных отношениях. Иногда даже переписывался с Алиной, подсказывал, как решить задачу, какую букву написать, какую формулу применить, и прочие мелочи, которые делают жизнь троечников в школе невыносимой. С единственным условием: чтобы никто не видел и не знал.

Помогая Фреде, Слава как бы очищал свою душу. Находил консенсус с совестью, так сказать. Да и на людях старался девочку не обижать, если только улыбнется в ответ на очередную злую шутку и тут же переведет тему разговора на другую. Никаких чувств к Алине, кроме откровенной жалости, Корнеев не испытывал. Высокий, статный, симпатичный – он и так мог выбрать любую девочку из класса и дружить с ней, но все они, даже красавицы, в большинстве своем пустоголовые свистушки (как он их про себя называл) его раздражали. В сознании Корнеева давно уже сложился идеал, который он, сознательно или подсознательно, начал искать с ранних лет. А именно: такую, как его мама, которой не стало, когда Славе было десять лет. Лейкоз крови сжег женщину за считанные месяцы.

Мама была… Лучшая. Самая умная, красивая, ласковая… Даже отдаленного подобия идеала Корнеева в школе и в его окружении, не было. Тем более, Фредя, которую он считал чуть ли не убогой.

Так миновал учебный год. Летом Корнеев уезжал в деревню к бабушке, рыбачил, купался, помогал старушке с хозяйством, наслаждался жизнью и свободой. Школа, одноклассники, Фредя – все казалось далеким, покрытым туманной дымкой, как давно угасшие воспоминания. Возвращаясь в конце августа домой с неохотой, он с тоской думал о молодежных посиделках вокруг костра, веселых гулянках до зари, озорных деревенских девчонках…