Таня Хафф - Кровавая плата

– А жаль. – Раджит преувеличенно вздохнул, выражая свое разочарование, когда Вики направилась к двери. – Я уже забыл, куда ты советовала ему засунуть журнал происшествий.

Она отсалютовала ему – напоминание о тех днях, когда она еще была молодой, полной энтузиазма женщиной в униформе, – и вернулась к отчету, который заполняла до того, как ее прервали.

Шагая по коридору, чьи знакомые стены, отделанные белой плиткой, обнимали ее, как старого друга, Вики подумывала о том, чтобы направиться через туннель в главное здание и проверить, нет ли Челлучи на месте. Она могла рассказать ему о трещинах, разузнать, не скрыл ли он еще информацию, и… нет. Учитывая его настроение в прошлый разговор и то, что он не позвонил ей в выходные, она лишь помешает его работе, если заявится, а они не практиковали подобное. Работа всегда стояла на первом месте, а трещины лишь рождали новые вопросы вместо того, чтобы давать ответы.

Вики уже вышла из здания, когда поняла: мысль о том, что другой полицейский сидит за ее столом, никоим образом не повлияла на ее решение. Смутно ощущая, будто она предала свое прошлое, Вики втянула голову в плечи, закрываясь от холодного ветра, и направилась домой.

В течение многих лет Вики обещала, что купит себе хорошее собрание энциклопедий. И годами откладывала это дело. Томики, что стояли у нее дома, были приобретены в продуктовом магазине по пять долларов и девяносто девять центов за книгу, при условии что она потратит десять долларов на продукты. В них почти ничего не говорилось о вампирах.

– Легендарные существа, ага, Центральная Европа, Влад Колосажатель, Брэм Стокер…

Вики поправила очки на носу и попыталась вспомнить, какими характеристиками обладал Дракула у Стокера. Она видела постановку давным-давно и, наверное, даже читала книгу в школе – всего каких-то пару жизней назад.

– Он был сильнее, быстрее, и у него были более развиты чувства. – Она загибала пальцы. – Он спал днем, выходил по ночам, якшался с парнем, который ел мух и пауков.

Скорчив гримасу, она вернулась к энциклопедии.

«Считается, что вампиры, – прочла она, – превращались в летучих мышей, волков, туман или пар». Способность становиться паром объясняла ситуацию с трещинами. Кровь жертвы, будучи тяжелее, осядет в узком проходе.

– И у создания, которое поднимается из могилы, не должно быть проблем с перемещением под землей.

Заложив страницу старым счетом за телефон, она тяжело поднялась из офисного кресла и включила телевизор: ей внезапно понадобилось, чтобы в квартире стало не так тихо.

– С ума сойти, – пробормотала она, вновь открывая книгу.

Вики мерила шагами комнату и читала. Фантастика и реальность переплетались слишком тесно, чтобы сидеть спокойно.

Оставшаяся часть статьи перечисляла различные способы борьбы с созданиями – от осиновых колов до горчичных семян и распятия, – в подробностях описывая использование колов, обезглавливание и сжигание.

Вики дала тоненькому томику закрыться и выглянула в окно. Несмотря на то что фонарь горел всего в трех метрах от ее квартиры, она отчетливо ощущала темноту, наползающую на стекло. Учитывая, что речь шла о существе из легенды, методы борьбы с ним воспринимались очень серьезно.

На тротуаре позади полицейского заграждения возле четвертого места преступления что-то ползало. Ночь ничего не могла от него сокрыть. Более того, в отличие от остальных, он прекрасно знал, что ищет, и все равно не нашел ничего.

– Ничего, – пробормотал Генри себе под нос, поднимаясь. – Но что-то же должно быть.

Ребенок из его рода мог скрыть следы от людей, но не от себе подобных. Генри поднял голову и принюхался к ветру. Кошка – нет, две кошки охотились, еще до наступления утра пойдет дождь, и…

Он нахмурился, брови сошлись на переносице. И что? Он знал запах смерти во всех его проявлениях, но поверх остаточного запаха от утреннего убийства в воздухе витали миазмы чего-то более древнего, более отвратительного, почти знакомого.

Генри перебирал в памяти свои четыреста пятьдесят лет. Где-то там…

Он не заметил приближение полицейской машины. Свет прожектора ударил по нему, прежде чем он двинулся с места.

– Святые угодники! Ты это видела?

– Что?

Констебль вспомогательной полиции Войтович вперилась в широкий круг света за окном, отбрасываемый прожектором на крыше медленно движущейся машины.

– Я не знаю. – Констебль Харпер наклонился вперед над рулем и выглянул из-за напарницы. – Могу поклясться, что видел человека за ограждением, когда включил прожектор.

Войтович фыркнула.

– Тогда мы бы его до сих пор видели. – Она махнула рукой, указывая на пейзаж за окном. – Здесь негде прятаться.

«Здесь» включало в себя тротуар, полицейское заграждение и широкую, утопающую в грязи лужайку. Любой выступ отбрасывал черные тени, но они были слишком маленькими, чтобы укрыть человека.

– Может, выйдем и осмотримся?

– Ты главный.

– Тогда…

В ярких полосах света и тени ничто не двигалось. Харпер потряс головой. В последнее время ночь заставляла его дергаться, обнажала нервы и играла на них.

– Пожалуй, ты права. Там ничего нет.

– Конечно, я права. – Машина двинулась дальше к концу квартала, и Войтович потянулась к кнопке, чтобы выключить прожектор. – Это все статьи о вампирах в газетах – они на тебя влияют.

– А ты не веришь в вампиров?

– Конечно, нет. – Войтович поудобнее устроилась на сиденье. – Не говори, что ты в них веришь.

Настал черед Харпера фыркнуть.

– Меня проверили, – сухо ответил он ей.

А тем временем на лужайке одна из теней лежала, уткнувшись носом в грязь, и вспоминала. Запах здесь усиливался, смешиваясь с ароматом земли и крови, и стирал столетия.

Лондон, 1593-й. На троне уже какое-то время сидела Елизавета. Он был мертв уже пятьдесят семь лет. Он возвращался из театра, только что посмотрев премьеру «Ричарда III». В целом ему понравилось, хотя было ощущение, что драматург позволил себе ряд вольностей, изображая личность короля.

Из переулка, заваленного мусором, покачиваясь, вышел мужчина – худой, взъерошенный, сильно пьяный, но обладающий мрачной красотой. Вокруг него, словно некий личный туман, витал тот самый запах.

Генри уже напился крови у шлюхи позади театра, но, даже если бы этого не было, он не стал бы пить кровь у этого человека. Одного аромата было достаточно, чтобы он насторожился, а слегка маниакальный блеск в глазах только усиливал предостережение.

– Почтеннейше прошу прощения. – Голос принадлежал образованному мужчине, но язык у него заплетался, отчего разобрать слова было почти невозможно. – Но сегодня ночью я побывал в аду, и возвращение дается мне с небольшим трудом. – Он хихикнул и нетвердо поклонился Генри. – Кристофер Марлоу к вашим услугам, милорд. Не найдется ли у вас пары медяков на выпивку?