Артем Римский - Без суда

– И все-таки, господин Кеин, как вы думаете, для чего здесь стоит капкан?

– Я думаю, он здесь для того, чтобы непрошеный гость, для которого этот капкан предназначен, вошел сюда, но больше не вышел.

– Замечательно. Но, несмотря на это, вы бы не побрезговали перекусить здесь, я вас правильно понял?

– Абсолютно.

– Так вот, господин Кеин, самое интересное, что, по крайней мере, раз в три дня, капкан срабатывает.

– Вот как! – Сол удивленно вскинул брови и вновь заметил какой-то странный огонек в глазах Маттео. – То есть… я правильно сделал, что покинул тот ресторан? И мои подозрения о тараканах на кухне были оправданы?

– Не могу этого знать точно, господин Кеин. Я могу только утверждать, что при отсутствии средства от тараканов они бы, несомненно, поселились на той кухне. Как и при отсутствии капкана здесь поселились бы грызуны. Вот что я хотел сказать вам: истинный смысл увиденного или услышанного вами, очень часто трактуется реальностью не в вашу пользу.

– Неплохо вы меня на место поставили, Маттео, – сказал Сол, в надежде польстить тому.

– Я ни в коем случае не пытался оскорбить вас, – ответил Маттео и, опустив взгляд, подошел к высокому крану, торчавшему из стены над широкой раковиной. Пустив воду, он поставил под струю грязную кастрюлю, из которой ранее насыпал еду собакам, и оставил отмокать.

– У вас широкий спектр работы здесь, не так ли?

– Да, – коротко ответил Маттео, надрезая ножом пакет птичьего корма и пересыпая его в широкую миску.

– Официально ведь вы дворецкий?

– Что-то вроде того. А также садовник, ветеринар, столяр, электрик и так далее.

– Похвальная самоотдача.

Маттео искоса взглянул на Сола, встал, отряхнул руки о свой синий халат и замер, глядя в пустоту.

– Я многим обязан этому дому, – произнес он спустя полминуты, когда Сола уже начала смущать его неподвижность. – Если бы не доктор Майер, не быть мне человеком.

– В каком смысле?

– Да в самом прямом смысле, – ответил Маттео и посмотрел на Сола так, что у того мороз прошел по спине.

Сол всегда считал, что похожие на Маттео люди – замкнутые и внешне даже отталкивающие, – являются такими только на первый взгляд, а при более близком знакомстве обнаруживают немалое духовное развитие и умение сопереживать. И уж точно не являются потенциальными злодеями, каковыми их рисует воображение. Но в последнем взгляде угольных старческих глаз Маттео было столько какой-то пугающей дикости, что Солу стало действительно не по себе в этой комнатушке с висящими на стенах ножами и топорами.

– Так… а кем бы вы были? – неуверенно улыбаясь, спросил Сол.

– Да вот именно тем, кого вы только что испугались, господин Кеин, – ответил Маттео, возвращая себе бесстрастное выражение лица.

Взяв тряпку и смочив ее водой, он повернулся к Солу спиной и принялся протирать массивную двухконфорочную электроплиту и старый холодильник, которые стояли у той же стены, где была раковина и стеллаж с разделочными инструментами.

– Вам хотелось меня напугать? – спросил Сол, понимая, что разговор уже клонится куда-то не туда. Кроме того, он понимал, что ему лучше и вовсе оставить Маттео одного, поскольку не знал на какие мысли способно спровоцировать человека с подобным прошлым то, что Солу казалось вполне безобидным общением.

– Нет, господин Кеин. Я предпочел бы не смущать людей своими недостатками.

– Вы нисколько не смутили меня, Маттео, – ответил Сол. – И вы не производите впечатления человека, которого стоит бояться.

– Тем лучше.

– На самом деле, я даже Луизу побаиваюсь больше, – засмеялся Сол.

– Отчего же? – не обнаруживая веселости и не оборачиваясь, спросил Маттео.

– Не знаю. Чувствуется в ней какой-то авторитет… или самолюбие, которое она старается замаскировать за своим кротким видом. Двадцать пять лет. Это же сколько психов она здесь повидала, – сказал Сол, и только сказав это, понял, что перегнул палку.

Видимой реакцией Маттео стали более отрывистые и энергичные движения тряпкой.

– Здесь не так много психов, господин Кеин. В основном люди заблудившиеся. Люди, которым нужна рука помощи. Рука проводника из мира собственного в мир общий. Доктор Майер заслужил чести называться таким проводником.

– Я так выразился, поскольку сам себя чувствую именно психом.

– Зря вы так думаете, господин Кеин.

– Почему? – спросил он.

Маттео не ответил сразу. Закончив с протиранием, он спрятал тряпку в карман халата, повернулся к Солу, и, опершись о холодильник, скрестил длинные жилистые руки на груди.

– Вы не псих, господин Кеин.

– Это радует, – усмехнулся Сол.

– Вы, как раз, ярко выраженный представитель человека, заблудившегося в своем собственном мире. А мир собственный – это ад. Это всегда ад, если бродить по нему с излишним интересом. Заглядывая во все закоулки, убирая паутину из всех углов, разговаривая там с каждым незнакомцем и соглашаясь пропустить с этими незнакомцами по паре рюмок.

– Разве в мире собственном могут быть незнакомцы?

– Их там гораздо больше, чем в мире внешнем, господин Кеин.

Сол усмехнулся.

– А другие, которые сейчас вместе со мной находятся в усадьбе? Есть психи среди них?

– Я не сплетник и не психиатр, – покачал головой Маттео, глядя на Сола в упор. – Меня не интересует чужая судьба, и я не стану копаться в чужом грязном белье.

– Вы зря так плохо думаете обо мне, Маттео, – покачал головой Сол. – Я тоже не испытываю страсти к сплетням, не обращаю на них внимания, так как нередко становился их жертвой, и всегда обхожу их стороной. И свидетельством тому мое стремление узнать вас лично.

Откровенность Сола вызвала на лице Маттео еще одно подобие улыбки.

– Внешний мир – это самый благодатный дар, господин Кеин. И я счастлив каждому рассвету и закату в этом мире. Счастлив просто сознавать себя его частью, счастлив приносить людям пользу. Да, пусть я простой служащий в отдаленной усадьбе, но только здесь я и смогу быть счастливым. Мой собственный мир – это проклятье, о котором никому не следует знать, и здесь истинную правду о нем знает только доктор Майер. Могу вам сказать только одну вещь, понимание которой может вам помочь в будущем: тот ад, который я нашел в себе, для меня неотличим от ада всеобщего, от ада религиозного, понимаете меня, господин Кеин? Мой ад и ад для всех – это одно и то же. И если вас когда-нибудь постигнет подобная ассоциация – горе вам.

– Спасибо, я учту.

Маттео кивнул, затем вынул из отверстия между плитой и холодильником большую разделочную доску и бросил ее на пол.

– У вас есть дети, господин Кеин? – спросил Маттео, снимая со стеллажа топор и ножовку.

– Нет. А у вас?

– Нет.

– А почему вы спросили о детях?