Артем Римский - Без суда

Сол замолчал и посмотрел на Филиппа. По мере того, как говорил, он хоть и не смотрел прямо в глаза своим собеседникам, но все же прекрасно видел, как бледнеют их лица. Сол понимал, что причина такой реакции, скорее всего, не только в излишней откровенности его рассказа, но и в некой задетой этим рассказом струне, натянутой в сознаниях супругов Райз. Хоть Сол и был наслышан, что Эшли здесь лишь в качестве поддержки для мужа, но как ему казалось, связь между Филиппом и Эшли была настолько сильной, что все демоны мужа без труда поселялись в голове жены. Сол был готов поклясться, что в то время как взгляд Филиппа был полон ужаса отторжения, то взгляд Эшли был полон голодного ужаса. Ужаса интереса.

Рассказ Сола, наконец, отрезвил и Терренса. Тот, в отличие от своих, как он выразился, темных приятелей, не выражал никакого ужаса, а просто слушал со здоровым интересом.

– Скажу честно, – первыми заговорил Терренс, – я бы тоже так делал. Рвал бы эти плоды один за другим. Телки, наркотики, выпивка – всего было бы в изобилии.

– И перегорел бы, как выразился Филипп, – усмехнулся Сол.

– То есть… – Филипп облизнул губы и потянулся к бокалу. Его рука немного дрожала. – То есть, ты хочешь сказать, что твою карьеру погубило обычное увлечение страстями?

– Я ведь сказал, что это лишь один из десяти примеров.

– Но почему ты привел именно этот пример? Настолько омерзительный.

– О, Филипп, в том-то и дело, что я привел тебе самый безобидный пример.

Эшли после рассуждения Сола о страсти к честолюбию, выглядела немного растерянной, и вдруг не совладала с эмоциями. Она резко повернулась и устремила на Сола пылающий огнем взгляд, который красноречиво свидетельствовал о ее желании узнать все неозвученные примеры. В этом взгляде было столько настоящей жажды, что теперь уже сам Сол растерялся. Он словно увидел перед собой добродетельную монашку, которой вдруг сказали, что бога нет, и она зря промаялась всю свою жизнь. Жажда эта была какой-то всеобъемлющей, лишенной первопричины, словно в незатейливых словах она услышала свое личное откровение.

В течение долгих пяти секунд Сол и Эшли не могли отвести друг от друга взглядов, не замечая, как лицо Филиппа становится похожим на белую стену.

– Что же, – натужно произнес он, чем заставил жену вздрогнуть. – Я действительно вполне утолил свое любопытство. Впрочем, как и голод. Спасибо за компанию, джентльмены.

Он встал из-за стола и направился к выходу из гостиной. Эшли пришла в смятение оттого, что муж ни слова не сказал в ее адрес, по сути, просто бросив ее одну. Несколько секунд она тревожно озиралась по сторонам, при этом боясь поймать взгляды Сола и Терренса. Затем неловкими движениями она отодвинула приборы, вышла из-за стола, едва не опрокинув стул, нечленораздельно пробормотала извинения и засеменила вслед за Филиппом.

– Что это было? – спросил Терренс, спустя полминуты.

Сол покачал головой.

– Похоже, я перегнул палку. Не стоило…

– Ты перегнул? – возмущенно перебил Терренс. – Этот сантехник едва ли не прямым текстом назвал тебя бездарным музыкантом, загубившим свою карьеру. Пошел он к черту.

– Сантехник?

– Я вообще удивился, что ты это терпишь, – не обратил внимания на вопрос Терренс. – Осадил его, и правильно сделал.

– Спасибо, Терри, – улыбнулся Сол. – Но все же стоит просчитывать варианты. Мне кажется, в моем рассказе они услышали что-то личное.

– Черт возьми, его почему-то не волновало, что он своими вопросами может задеть что-то личное в тебе. А ты просто рассказал ему то, что он хотел знать.

– Я соврал, Терри, – улыбнулся Сол.

– Да ладно? – Терренс выглядел расстроенным.

– Во всяком случае, отчасти.

– То есть девушка в очках, в блузке с пуговицами…

– Не думай об этом.

– Но гнильца ведь одна у всех?

– С этим не поспоришь, – покачал головой Сол, и добавил спустя полминуты раздумий: – А ты знаешь, кто действительно сумеет сделать просто сумасшедший минет, которого мы не видели ни в одной порнухе?

– Кто?

– Эшли.

Терренс медленно покачал головой.

– Мне тоже так показалось.

Оба медленно улыбнулись и засмеялись тихим циничным смехом, как смеются над тем, над чем, вроде бы, смеяться не следует.

Пятый день. Пятый сеанс и вот уже Сол понимал, что не напрасно принял решение проверить эффективность методов доктора Майера на себе. Наконец он почувствовал, что на некоторые вопросы, которые ранее казались ему неразрешимым, ответы все же есть. И пусть эти ответы он найдет не сегодня и не завтра, само мысленное ощущение их присутствия, уже вселяло в него уверенность. А к чувству уверенности добавлялось еще и немного волнующее ожидание вечера с Наоми, хоть Сол и старался себя ограничить в каком-либо волнении относительно этого события. Но чем больше он старался это сделать, тем сильнее чувствовал вдохновение от предстоящей встречи с этим человеком и надежды узнать этого человека чуть ближе. Именно человеком, а не девушкой Сол называл Наоми про себя, и даже не понимал, почему так поступает, как и не понимал всего остального, что она заставляет его чувствовать. Сол понимал, что Наоми его привлекает, но как-то по-новому, как Сола еще не привлекала ни одна девушка. Он понимал, что ему доставляет огромное удовольствие наблюдать за ней, и что в эти моменты его съедает жажда прикосновений к ее телу, и что жажда эта если и носит сексуальный характер, то это характер такого секса, о котором Сол был совсем неосведомлен. А еще он понимал, что больше всего на свете не хочет обмануть эту девушку и доставить ей хоть какое-то огорчение, но ничего не мог поделать с тем, что на такой риск он уже пошел и назад свернуть просто не сможет.

Сегодня был ее одиннадцатый день. Оставалось еще семь. Там, на причале, она говорила, что чувствует прогресс, но что-то было не так. В свой пятый день Сол чувствовал себя совершенно другим человеком, хоть и допускал, что возможно это кратковременное чувство восторга. Но, тем не менее, ему впервые вовсе не хотелось сидеть в стенах своего флигеля и тихо ненавидеть и презирать всех вокруг себя. Попадись ему сейчас Терренс, он бы обязательно с ним поговорил, пошутил, посмеялся и предложил бы выпить вечером пива, если бы этот вечер уже не был занят. Может быть, завтра? Встретил бы он Филиппа, или Филиппа и Эшли (почему-то он не допустил мысли, что может встретить Эшли одну) обязательно бы извинился за свою вчерашнюю бестактность и попытался бы начать знакомство заново. Ему действительно сейчас хотелось жить в общем мире, а не в своем затхлом и забытом мирке, куда уже давно не поступал свежий воздух. Ему хотелось дышать общим воздухом, смотреть в небо вместе с миллионами других глаз, и говорить на языке души, понятном всему человечеству.