Никита Безруков - Брюс. Лаврентий. Константин

– Твоя доля.

Прибыв на рынок, молочный барон гордо зашагал меж рядов, определенно зная, в поисках какой модели он сюда приехал.

– Бр-р-р! Стоп, лошадка! – взяв с полки туфлю, он примерил ее и потребовал у продавца вторую.

– Ну как? – деланным хриплым голосом он обратился к дяде, который стоял рядом в легкой куртке Армани, кожаных туфлях Бриони и фетровой шляпе за 400 евро.

– Это только бизнес, ничего лишнего. Похож на Майкла Корлеоне?

Светлые растрепанные волосы, рубашка без одной пуговицы, грязь под ногтями, широченные глаза и растопыренные уши, сияющая улыбка без одного зуба. Марк посмотрел на все это великолепие и ответил:

– Нет, мой дорогой, ты выглядишь еще лучше! Уверен в своем выборе?

– Как никогда! Эй ты, бедолага, почем?

– Семьсот рублей.

– Дайте две!

– Сейчас поищу вторую пару, – засуетился продавец.

– Уважаемый, совсем оглох? – Лаврентий повысил голос. – Сказано тебе: две туфли. Зачем мне две пары? Хотя… таких можно купить сразу хоть на всю жизнь. Стоящие, давно такие искал!

Расплатившись с продавцом, они отправились на поиски специй.

– Слава Богу! Нашелся модник, думал, никогда их не продам, – с облегчением вздохнул торговец им вслед.

Они изрезали рынок вдоль и поперек в поисках нужной специи, которую Лаврентий так и не нашел. При этом он старался уделить время всем и каждому.

– Как ваши дела? – спрашивал Лаврентий, держась, словно мафиози, который контролирует этот рынок.

– Все в порядке! – улыбались ему в ответ продавцы всего, что только можно встретить на городском рынке.

– Вас не трогают? – спрашивал он, обращаясь к опухшему пьянице, продающему старый фамильный самовар.

– Да вроде нет, – отвечал тот. – Стою вот торгую, хорошую цену дам. Купи, милок, самовар бронзовый!

– Вас никто не обижает? Защита не требуется?

– Какая тут защита, мы и сами можем за себя постоять, – отвечали торговцы.

Неторопливо вышагивая меж рядов, Лаврентий браковал одну специю за другой. То ему запах не тот, то цена не устраивала.

– 30 рублей за коробок? Да вы сбрендили, мамаша!

Всю обратную дорогу просидев в белых носках, Лаврентий так усердно начищал свои новые туфли, что в них можно было увидеть свое зеркальное отражение и даже запросто побриться. Лаковая имитация крокодиловой кожи, острые мыски, 43 размер.

После бесконечных поисков на изнуряющей жаре Марка сразу сморило в сон, как только он оказался дома.

Тусклый свет в конце комнаты. Скрипучая дверь.

– Стой за дверью в приемной, я тебя вызову, – раздался эхом голос Лаврентия.

Неуютная обстановка, давящий потолок, медвежья шкура на стене, рядом – натюрморт со здоровенным лососем и бутербродами с черной икрой.

Большое панно на стене. Черный «Мерседес» 1995 года выпуска с номером «999» и толпа бандитского вида мужиков, стоящих рядом с Лаврентием.

Из комнаты доносится телефонный разговор.

– Да. Да, я вас прекрасно понял, его надо было убрать, пока была такая возможность. Кто сомневается? Ты знаешь, с кем базаришь?! Ладно, до новых встреч, учту! Что, прости? Сколько я беру за свои услуги? Ты оглох? Половину и не каплей меньше. Да, да, ты прав, Марк должен умереть.

Марк резко подскочил на кровати. Темнота в глазах и влажный лоб. Музыкант огляделся по сторонам: стена чистая, никаких шкур, никаких фотографий с машиной и рыбиной.

«Это всего лишь глупый и дурной сон», – догадался Марк.

Всего четыре дня рядом с племянником, а Марк будто стал частью его безумного преступного мира, в котором были лишь стрельба, погони и уголовные дела. Судя по рассказам парня, они тянулись за ним всю его жизнь. Тюрьмы, в которых он никогда не был, наколки, которые пришлось свести, чтобы избежать последствий. Само собой, в камере он был главным, это даже не обсуждалось. Все продукты шли через него, начальники приезжали к нему за советом.

Подставы, из-за которых он промотал бесчисленное количество сроков в голове, сидя у своего глубокого озера, которое тоже было вымышленным и пустым.

– Чем его только ни лечили. Что ему только ни кололи, все без толку, – уверяла жена брата Полина, – месяц сидит, как овощ, потом опять за старое, но уже по-новому.

Каждое последующее лечение открывало в его мире очередную новую личность.

Для завтрака они расположились в тени под яблоней.

– Звонил твой брат, сказал, что задержится еще на неделю, – сообщила Полина.

– Славно, – ответил Марк.

– Ура-а-а, еще неделю вдвоем! – воодушевился Лаврентий.

– К сожалению, завтра мне надо уезжать.

«Зачем я вообще сюда приехал…» – Марк больше не мог здесь оставаться.

– Что ты на меня так смотришь? – спросил он племянника.

– Я тебя насквозь вижу! – ответил Лаврентий, сидевший с перебинтованной головой в позе шаолиньского монаха. Прищурившись, он издал громкий щелчок сквозь зубы. Запустив воздуха, он пригрозил своему дяде указательным пальцем и громко отхлебнул чай из блюдца.

– Что с головой? – Марк бросил взгляд на бинты.

– Не твое собачье дело! Подчищаю прошлую жизнь, ведь, когда уходишь из такого бизнеса, которым занимался полжизни, приходится чем-то рисковать. Скажи спасибо, что вообще жив остался. А вот ты явно что-то затеваешь! – Лаврентий почесал подбородок. – Во что ты опять влез? Почему сразу не пришел ко мне с этой проблемой? Ладно, выкладывай, будем решать. Я знаю, что ваше появление здесь неспроста.

Марк удивленно вытаращился на племянника:

– Да нет у меня никаких проблем! С чего ты вообще это взял?

– Не доставай человека, – вмешалась Полина. – Не то больше к нам не приедет.

– Знаешь, в чем сила? – Лаврентий, словно не слыша мать, швырнул на стол пачку десятирублевых купюр. – Вот в чем! Я так и знал, ты приехал занять у меня денег! Не знаю, кто тебе об этом донес, это мне еще предстоит выяснить, но учти, у меня крупные проценты.

Он наклонился в сторону Марка и прищурил один глаз.

– Потянешь? Обсудим условия сделки?

– Лаврентий, убери деньги со стола, – сердито сказала Полина.

– Как скажете, лично я умываю руки. Хватит! Надоело! – резко встав, Лаврентий удалился.

– Спокойной ночи, Лаврентий, – сказал Марк, с вечера предвкушая свой утренний отъезд.

– Спокойной.