М. Парфенов - Зона ужаса

– Я тоже тебя люблю, – соврал Пургин и поспешно убрал телефон.

Ему хотелось прикрыть глаза и отключился на минутку-другую самому. Перезагрузить голову. Ночная мгла остудит кипящие мозги. Может, даже удастся вновь настроиться, поймать ту романтическую волну, что несла его раньше, до встречи с одной тварью и телефонного разговора с другой.

Он глубоко вздохнул. Смутное, горьковатое воспоминание: воздух его детства. Тот воздух был свежее и с поздней весны до первых осенних ливней наполнял дом. Мать еще не похоронила отца, еще не стала жить с чужим пришлым дядькой, чтобы затем похоронить и того. Не спивалась за закрытыми ставнями, потому что вообще не пила. А он, маленький Костик, ночи напролет, бывало, воевал в своей спаленке с жадными до крови комарами…

С визгливым ревом мимо промчалась компания байкеров, расстреляв из пробитых выхлопных труб Костины сонные видения. В свете фонарей мотоциклетные шлемы матово блестели, как хитиновый панцирь, а рулевые рукоятки напоминали тараканьи усы.

«В этом городе полно насекомых, – подумал Пургин, провожая взглядом мотоциклистов. – В этом мире, в этой стране…»

И у каж-на-хо сва-и ба-хи в ха-ла-ве.

Краем глаза заметил какое-то движение на тротуаре. Оглянулся – и обомлел.

С десяток черных тараканов окружили влажное, подсыхающее пятно посреди асфальта. Тонкие ножки и усики беспрестанно шевелились. Как, наверное, двигались и челюсти, слишком мелкие, чтобы их можно было увидеть на таком расстоянии.

Тараканы жрали то, что осталось от их сородича.

Еще парочка каннибалов выглянула из овсяницы и метнулась к месту пирушки. А от основной массы вдруг отлип один («Новый вожак?.. – пронеслось в голове у Кости. – У тараканов вообще есть свои вожаки?..») и, проворно перебирая всеми шестью ножками, устремился в его сторону. За смельчаком побежали второй, третий… Он не стал смотреть, насколько длинную цепочку образуют насекомые, прежде чем достигнут конца тротуара. Прежде чем доберутся до него . Не думая о том, как вообще могло его, взрослого мужчину, напугать странное поведение сраных тараканов, Костя развернулся и быстрым шагом, почти бегом, пересек «зебру», чтобы исчезнуть на другой стороне дороги в тени своего подъезда.

За дверью его накрыло запахом вареной гречки и отдающей чем-то кислым, перебродившим, сыростью. Лампочка на потолке проигрывала неравный бой тьме по углам маленького холла. В каморке у консьержки было совсем уж черно, лишь слабо мерцал выпуклый кинескоп старенького «Рубина», бросая отсветы на столь же древнее и такое же квадратное лицо дежурной. Старуха жевала кашу и смотрела выступление мэра перед камерами. Звука у телевизора не было, поэтому казалось, что мэр тоже что-то молча жует. Заметив Костю, консьержка выудила пальцы из тарелки и поднялась с дивана.

– Здра-авствуйте!

– Добрый вечер, Азатгуль, – ответил он, отдышавшись. Перед глазами все еще стояла пугающая в своей нелепости картинка: темный ручеек хитиновых панцирей, целенаправленно, осознанно текущий в его сторону. Щеки вспыхнули то ли от того, что к лицу прилила отхлынувшая во время пробежки кровь, то ли от запоздалого стыда. Боже! Увидь Вика позорное бегство своего кавалера – и тот мог бы забыть про следующее свидание.

– Припозднились сегодня, – губы старой казашки растянулись в фальшивой подобострастной улыбке, такой же кривой, как и ее раскосые глаза. Над верхней губой торчало несколько темных волосков, а по нижней стекала, набухая на подбородке мутной каплей, пережеванная греча. – На двенадцатом у Петровых сегодня праздник! Вроде как день рождения у девочки ихней. Я вот думаю, это уже слишком. В такое время деткам спать давно пора, а они все шумят-гуляют, в трубу для мусора пустые бутылки бросают…

Костя понятия не имел, кто такие Петровы. Некоторых соседей, с кем пересекался в лифте, он мог бы узнать в лицо, но по фамилиям и кто где живет – не разбирал. Кроме Азатгуль и еще одного пенсионера, дяди Вити, который жил этажом выше… Семей же с детьми в доме хватало: на выходных площадка с качелями и песочницей, насколько он мог оценить, глядя из окна, была заполнена. Скакала ли там среди прочей ребятни девочка каких-то Петровых, его совершенно не волновало.

– …вот они там пьют, едят, мусорят, а потом у нас в доме вредители заводятся, тараканы.

– Тараканы?.. – Костя невольно вздрогнул.

– Да, да! Тараканы!.. Нашар тарақандар! – Старуха воодушевленно затрясла головой, с подбородка капнуло. – Гадкие тараканы. Вредные, опасные. Еду портят.

Она вытерла рот запачканной в каше ладонью, заставив его поморщиться: Бывают люди не менее гадкие, чем «таракандары».

– И воду еще. Таракан любит воду, особенно такой, как эти.

– Крупные такие, черные? – Костя вспомнил раздавленную тварь: та больше смахивала на жука неизвестного вида, чем на типичного прусака.

– Да, да, точно-точно! – Консьержка закивала еще радостнее, и вареные зерна гречихи полетели в его сторону. – Лесные тарақандар, дикие! Мусорщик жаловался, когда днем заезжал. Много, много тарақандар!

– Так вы сами-то их не видели?

– Видала, видала, а как же! Большой таракан, зұлмат какой черный!.. Еду портить будет, по дому бегать будет, нашар тарақандар!

– А что, Азатгуль… – осторожно поинтересовался Костя. – Эти таракандары… они вели себя как, нормально?

– Вели как?.. – Она посмотрела на него с удивлением. – Как тараканы…

– Может, мусорщики обратили внимание? Ничего такого, странноватого, про этих таракандар не рассказывали?

– Ничего такого… странно-ватного… А! Вспомнила! – Глаза старухи широко распахнулись. – Голодные тарақандар, шибко голодные!.. Такие голодные, аж пауков едят! Мусорщик шибко удивлялся. Говорит, первый раз такое видал. Говорит – так-то наоборот, пауки тараканов жрут, а тут задом наперед вышло. Голодные тарақандар, шибко голодные! Всю еду портить будут. Воду портить будут. Сами не уйдут. Но я уже СЭС звонила. Правда, они если только завтра приедут, а то и в четверг. Лето, говорят, жара. Много сигналов, говорят, времени нету.

Последние слова консьержки привели его в чувство. Вре-мя-та, вре-мя-та ско-ха! Завтра снова метро с утра пораньше, работа. А он, вместо того чтобы распластаться по кровати, на полном серьезе слушает старческие бредни о страшно голодных тарасиках. Трясется от одной мысли про таракашек, что ползают ночами по улочкам Митино.

– Пойду я, пожалуй. До свиданья, Азатгуль. – Он поспешил на площадку у лифтов.

– Это Петровы все! И Виктор Палыч!.. Мусорят! Из-за них вредитель завелся!.. – доносилось ему вслед.

– Да-да, я понял, Азатгуль! – отмахнулся Костя. – Таракандары атакуют!