Алексей Леус - Цемфелада

– Как-то многовато возможностей…

– Для крестьянина? Только одна – пострадать от укуса.

– Могли барон или граф нанять некроманта?

– Думаешь, это не случайность? Да, могли бы, только за такое преступление наказание будет страшное.

Сидон помотал головой:

– За’Хар, подобное крайне маловероятно. Не ищи во всём заговор. У нас всякие мертвяки не редкость. Какой-нибудь доморощенный маг сам себя проклял да окочурился, вот тебе и вурдалак.

– Согласен, – кивнул Флор, – такое случается. Без веских доказательств подобное утверждать мы не можем.

– Хорошо, допустим. Сидон, тогда какой у нас план?

– Мы ехали в Пакинку. Никаких сведений оттуда давно нет. Янцы теперь мёртвая деревня. В опасности находятся Ташка и Гобна. А план у нас такой: сегодня ловим эту вурдалачиху, Грэнию, и допрашиваем. Разделимся на три группы. За’Хар и Цемфелада, я и Надина, Флор и Марита. Таким образом, во всех группах будет кто-то владеющий магией света. За’Хар и Цемфелада, вы должны будете её схватить. Остальные страхуют, на случай, если она будет не одна и предотвращают побег.

– Отличный план, командир, – одобрил Флор.

– Допрашивать вурдалака? – удивился За’Хар.

– Я могу допросить даже призрака, я – храмовник.

Заняться было нечем, время шло медленно. Все ставни домов были закрыты, скотина заперта, село погрузилось во тьму и тишину. Тишина угнетала, а темнота наёмникам не сильно мешала. Цемфелада была богиней и у неё зрение было в дюжине диапазонов, За’Хару двухсотый уровень также подарил хороший арсенал, Надина была убийцей, с навыками ночного зрения, Флор, вообще, маг, а от Сидона не могла скрыться ни одна нежить, он видел тьму даже во тьме. Марита в темноте ничего не видела, она была жрицей Иноды, а не Аины, но прекрасно чувствовала нежить. Это не зрение, конечно, но она была в паре с магом.

Цемфелада игралась с огоньками, превращая маленький язычок пламени в метровый шар, бурлящий напряжением запертого пожара.

– Дом не спали.

– По идее, я не должна сгореть в пожаре, я же солнышко.

– А вот я не солнышко, я точно сгорю.

– Сгореть в огне моего пламени – честь!

– И людям убытки.

– Эти вонючки себе новый дом построят. Вон сколько вокруг деревьев, руби да строй.

– Вонючки?

– А ты не слышишь? От них пахнет скотом. Свиньями, коровами, какашками, сеном…

– Что-то я не заметил, чтобы ты жаловалась на запах за столом. Жареная свинина, небось, хорошо пахла? И хлеб, наверное, не вонял, да?

– Ой, ну начинается! Я так и знала, что ты начнёшь нудеть. Мне что теперь нос себе отрезать?

– Сменить отношение. Я понимаю, что это новые запахи и не все они могут показаться приятными.

– Вот видишь, ты сам пришёл к такому же выводу! Вонючки!

– Не для меня. Они же не навозом пахнут. У тебя просто отсутствуют верные ассоциации. Эти люди пахнут сытостью и достатком, домашним уютом и заботой. К тому же, гостей они не ждали, мы их сами из хлевов да полей своим появлением вытащили. Эти люди страну кормят, не обзывай их нехорошими словами. В любом месте, где работают и что-то делают, свой запах и он не всегда приятный.

– Ты такой зануда. Нет бы посмеяться над ними, ты мне нотации читаешь.

– Я думал, они тебе понравились.

– Ну да, так-то они милые.

Захар уловил какое-то движение на улице, сделал знак Цемфеладе и приоткрыл ставню. По улице, держась ближе к оградам и домам, неторопливой походкой шла женщина, простоволосая, в синей юбке и разноцветной рубашке. Подойдя к дому Вирды, сестры Грении, она остановилась, слегка подавшись вперёд, словно прислушиваясь. Постояв так минут десять, женщина начала легонько скрести ставню и ласковым голосом звать сестру, уговаривая пустить её в дом.

– Это она, – За’Хар прикрыл ставню.

– И она не одна. Там, – Цемфелада указала в том же направлении, откуда пришла Грения, – ещё один стоит. За вторым домом от нас.

– Из лука его достать сможешь?

– Легко.

За’Хар направился прямиком к вурдалачихе, а юная богиня побежала к углу дома напротив.

– Женщина, не подскажете, как пройти в бибилиотеку? Не могу уснуть, а почитать нечего, представляете!

– У-у? – Грения повернулась, растерянно глядя на беспечного человека.

– Библиотека, говорю. Кафе с телевизором здесь не найти, интернет-кафе тем более. Зато вурдалаков толпы бегают.

За’Хар снял с плеча моток верёвки:

– Ну, чего вылупилась? Руки давай, связывать тебя буду.

Женщина и при жизни красавицей не была, а после смерти, и вовсе внешность стала отталкивающей. Внезапно, даже эта отталкивающая внешность преобразилась и стала просто пугающей. Выпучив не моргающие безумные глаза и разинув клыкастую пасть, Грения бросилась на человека.

Простого крестьянина вурдалачиха смяла бы мгновенно. Скорости, силы и ярости ей было не занимать, но За’Хар уже был полноценным воином, и какой-то паршивый вурдалак ему соперником не был. Теперь надо умудриться её не убить…

Получив удар в грудь, Грения издала довольно смешной звук и отлетела на пару метров, упав на спину. Мгновенно подскочив, она снова бросилась на За’Хара, но, схлопотав два удара в голову, повалилась набок и перебирая ногами закрутилась на земле. Что-то в её мёртвых мозгах всё же переклинило.

Одновременно с нападением Грении выстрелила Цемфелада. Два огненных росчерка солнечных стрел поразили прятавшегося в кустах вурдалака, попав точно в сердце и голову. Подскочив и пройдя по инерции метров пять, вурдалак упал, а его одежда загорелась.

– Не стой! Вяжи! – проорал Сидон, наваливаясь на Грению и буквально вбивая её лицом в придорожную пыль, – Цемфелада, ещё твари есть?

– Нет. Не чувствую других.

Связав, дёргающуюся вурдалачиху унесли в сарай к старосте. К удивлению, там она успокоилась, стала похожа на обычную женщину, которую какие-то подонки связали и утащили, и заговорила.

– Почто связали? Неужто я кому чего плохого сделала? Отпустите, мне к сестре надо. Сестра у меня здесь живёт, я к ней пришла…

– Знаем мы про твою сестру, как и про то, что ты её сожрать пришла.

– Да что ты такое говоришь! Соскучилась я, одна давно…

– Угу, одна, после того как мужа сожрала, вместе с детьми. Говори, кто тебя вурдалаком сделал?

– Кем? Да что ты несёшь!

Сидон дослушивать причитания не стал. Провёл рукой возле лица мёртвой кровопийцы после чего ей прямо в лоб впилась какая-то сияющая светом печать.

– Повторяю вопрос. Кто тебя обратил?

На этот раз Грения зарычала, клацая зубами, вновь потеряв человеческий облик и Сидон сделал знак Марите. Мёртвую окутало мягкое сияние с красивыми изумрудными оттенками, и она завыла так, что уши заложило. Злоба и ненависть была в этом вое, абсолютно ничего человеческого.

– Что это? – спросил За’Хар.