Андрей Толкачев - Падший ангел. Явление Асмодея

Да нет же, нет! Он здесь. Что почудилось, а что окажется правдой? И рука, змеей взмывающая в кладбищенской листве, и уходящий викарий… Никто не уходил. Он не оставил ее здесь одну! Вот он, и она вновь нашла в нем опору. Она держится за его сильную руку, слушая тихую молитву. Ей хочется оторвать от земли глаза, но взгляд привязан к развороченным камням. И все сильнее разносится запах смерти. И тогда она увидела что-то жуткое… она рванулась в сторону, падая и снова вскакивая на ноги, и пытаясь, пытаясь отторгнуть от себя это страшное видение.

Кристина бежала долго, пока не истощились силы, пока не прислонилась к смолью хвойных истуканов. Отдирая налипшие на руки куски смолы, она перешла открывшуюся лощину и уже без сил рухнула в траву под вековыми дубами. Мягкий покров земли… от него исходила прохлада и запахи лесной сырости – девушка дышала ими и не могла надышаться.

Разбросанные руки, глаза распахнутые от вековой тишины, устоявшейся в этом закрытом пространстве. Ей стало легко. А взгляд улетал к высоким сомкнувшимся ветвям дубов. Дуб защитит от всех напастей. Под ним не могло быть зла, ведь зло там, где люди, со своими пороками, суетой и безверием. Она не была в этом лесу столько лет и чувствовала его покровительство, его защиту. Она равнодушно посмотрела на исцарапанные руки, пятна крови, разрывы материи на платье, и ссадины на ногах. Она не могла уже вспомнить, что привиделось ей на кладбище. Так защищалось ее сердце от скопища блуждающих привидений.

Смеркалось, когда она, через ополье, вернулась в город. Вспомнила, где укрывался пролаз в стене, через который раньше часто пробирались с подругами после лесных праздников и игр, и выныривать на улицы Кодена. Теперь она была похожа на пугало огородное – в таком виде можно только ворон пугать – думала она, прячась от каждого прохожего.

Перебежками между домами, ей удалось незамеченной в своем рванье добраться до сердечной подруги. Эльза встретила ее как заботливая сестра, помогла смыть всю грязь, подобрала пудру для замазывания ссадин и одежду на первое время. Когда они примеряли платье – двери распахнулись – в проеме стояли старухи, стояли, как немые. И зачем они пришли – было непонятно, пока одна из них не заговорила.

– Ты должна была явиться на поминальную обедню. Из родни Агнессы только ты осталась. Тебя все ищут… А ты все прихорашиваешься. Смотри! Твоя бабка все видит. Не простит…

Девушки засобирались.

– Слушай, как они узнали, что я у тебя?

Эльза пожала плечами.

Старухи повели девушек к одному дому, где были накрыты столы. Она узнала – это был дом фру Эмилии, той глухой странноватой горожанки, которую однажды упомянула покойная бабка Агнесса. Но почему одна из старух вцепилась в запястье руками как собака зубами? И нельзя вырвать руку – становится больнее.

Навстречу вышли какие-то незнакомые женщины и стали зазывать подошедших:

– Оголодали – покушайте!

– Озябли – погрейтесь!

…Над столом стоял затхлый воздух. И люди, люди, охмелевшие от рябинового вина и жары, вели себя как нелюди, чьи рыла лезут к тебе, распространяя зловоние и брызжа слюной. Она не могла никого узнать – чужие, очумелые лица. И крик! Крик, вырвавшийся из ее груди, вынес весь смрад и разом все затихло. Настороженные глаза вдруг уставились на Кристину, с осуждением и укоризной – они не были пьяны – все привиделось, и никто не приближался к ней – это тоже только почудилось. Вбежала Эльза – Кристина пробралась в угол стола, увлекая за собой Эльзу. Им налили киселя и прошептали:

– Она здесь с нами…

Люди распахнули окно, хором что-то прошептали и выкинули холст, на котором усопшая была опущена в могилу. И закричали невпопад:

– Иди домой! Агнесса!

Остальные подхватили и крикнули с еще большим остервенением:

– Иди домой! Агнесса!

И казалось со всех улиц раздавалось с укором:

– Иди домой! Агнесса! Иди домой! Агнесса!

– Ларс! Ла-а – арс? Вылезь на минутку, дело есть. А!? Да не прячься! Я и с закрытыми глазами тебя найду, – ушастый толстяк Юханнес стоял в проеме сарая, упершись руками в бока, и ласково уговаривал друга Ларса выбраться из погреба.

– Не ищи, а то сарай развалишь, – неохотно отвечал Ларс. В последнее время он стал стесняться своих друзей из-за этих проклятых слухов о его семье. Поэтому не проявил большого желания покидать свое укрытие, и продолжал возиться с бочками для разных солений.

– Ох, Юха, Юха, Юханнес… – рассуждал Ларс. – Нос твой длинный. Везде суешь… Кто тебя просил меня искать? Уговариваешь меня. Да? У? А я все равно не вылезу и работать не-е-е пойду. Ага… Ни за какие коврижки.

– Ларс. Ларс. Ларс?

– Таскайте селедку сами. Без меня она не протухнет. У меня спина болит. Вот тебе мой ответ! – и заворчал: – Сдалась мне ваша селедка. За пол гроша спину гнуть….

Юханнес лукаво ухмыльнулся, ожидая своего слова:

– Оно и понятно! Лучше ночами бегать вокруг кладбища, а днем спать в сарае!

– Где хочу, там и бегаю… Там святотатства по ночам. Тебе как живется-то?

– Ларс. Не тараторь. Погоди.

– Что вы понимаете? Грузите рыбу без меня. Все! Уходи!

– Ларс! Не ершись! С тобой не то происходит. Ты от всех отбиваешься, как от чумы. Молочника обидел Стена. Да ладно, я чего пришел-то… Тут у Иоахима беда случилась…

– У портного?

– У него.

– Ну выкладывай!

Юханнес открыл было рот, но Ларс доселе еще не показался. Он снова посмотрел на проход в сарай – когда ж он вылезет?

– Ларс. Ты, конечно? толстяк. Но я-то потолще. Вот и смекни, кому лучше лезть? Мне к тебе или тебе ко мне?

– Тебе ко мне. Я пожирнел.

– Да покажись ты! Вот упрямый.

– А эт зачем? Не скажешь?

– Ларс. Хватит…

Ларс выбрался из-за перегородок. Весь в соломе, куриных перьях, помете и опилках. Он щурил глаза на солнечный просвет и от этого казался очень потешным.

– Ага, узнаю – узнаю своего друга, – довольно сказал Юханнес, хлопнул этого друга по плечам и внимательно посмотрел на лицо Ларса.

– Ты чего?

– Это Марта?

– Не говори мне о Марте.

– Нет, я о царапинах на лице.

– А! Да по-хозяйству.

– По хозяйству, значит, так-так.

– Не такай. У самого глаза красные как у быка. Сказывай про портного! – Ларс притворно скорчил гримасу боли, поставив руку на поясницу. Юханнес одним увесистым хлопком по спине приятеля развеял всякое притворство, а заодно и пыль, которую Ларс на себя собрал.

Они уселись в тени раскидистого дуба – обсудить происшествие, пока Марта должна была вынести пару кружек ароматного вина.

– Ларс, послушай, не знаю как сказать, я пришел к тебе вот почему, – начал разговор Юханнес. – Поверни-ка уши сюда. Пропала дочка у Иоахима Меека, пропала с концами. Ага.