Алиса Тишинова - Кленовый букет, или Небесам вопреки. Мистический роман_2

– Надо же! – шумно выдохнула Глафира. – Нарочно не придумаешь…

– Да-а уж… – протянул Казимир, почесав затылок. – Нас одних оставляешь? С ноутом?

– Конечно. Я в вас не сомневаюсь. Управляться умеете; главное, чтобы кто-то из вас постоянно дежурил. Втроем справитесь. Я тоже посматривать буду, конечно же, но не так часто, как хотелось бы. Пока там разберусь.

– А план у тебя уже есть? – прозвенел нежный голосок Заряны.

– Целых два мешка, – рассмеялась Гвендолин. – Если бы. В том и проблема, что покуда я совершенно не представляю, что можно сделать. – Она задумчиво закусила губу и отставила чашку. Затем подошла к резному сундуку, открыла его, предварительно согнав спящую рыжую кошку; вынула чёрную мантию с капюшоном, и накинула поверх платья из небеленого льна.

Инга ошарашенно перечитывала послание Энжи вновь и вновь. Что за бред, разве такое возможно?! В жизни подруги всегда присутствовали элементы мистики, задевая каким-то краешком и саму Ингу. Но это уже просто ни в какие ворота! Склонности к взаимным розыгрышам у них никогда не наблюдалось; на тихое помешательство тоже похоже не было – ибо Энжи в письме сама недоумевала. А Инга-то как раз хотела сообщить радостную весть, что вскоре она переберется в Н-ск, – поработав на севере, теперь имеет возможность обменять жильё на квартиру в столице, с небольшой доплатой. И, возможно, они с Энжи смогут иногда встречаться. Конечно, она всё равно скажет об этой новости, хоть она и не будет теперь самой сногсшибательной. Но, что же происходит, чёрт возьми?! Энжи – клон, а её обожаемый супруг – вообще ни пойми кто! А если поглядеть в том веселом ноутбуке страницу Инги – кем-то она окажется? Нет уж, лучше не надо, пожалуй… Мало того, что ей и так снятся странные сны, в которых она становится Анжелой, и словно живёт её жизнью. Но, может, все оттого, что она не может забыть её? Отпустить? Ведь в глубине души, в тайне для всех (разве что одна Энжи – волей-неволей – в курсе), женщины Инге нравятся не меньше, чем мужчины. То есть… то есть ей словно бы вообще никто не нравится временами. Или нравится только дружить. Хотя порой она может запросто влюбиться в какого-то актера. Или актрису. Или подругу. Только не в мужа, упаси господи! Муж – это всего лишь досадное приложение к женщине, необходимое для статуса, для финансовой поддержки, для рождения детей, а затем – чтобы у этих детей имелся отец. И если для кого-то так становилось лишь спустя долгие годы брака, то для Инги так было изначально. А ещё ей снилась сорока, которая разговаривала с ней, и смеялась мерзким клекотом (с ней, или над ней?), шептала всегда одно и то же: «Я скоро приду!».

Инга вздохнула, взъерошила ладонью, совсем короткую теперь, светлую челку. Ещё, что ли, кофе выпить? И выкурить тоненькую сигарету, пока никто не видит. Успеет ли она в детский сад за Катюшкой, если сейчас начнёт отвечать Энжи, и, как всегда, «зависнет»? Хотелось сделать это до возвращения мужа – тоже Александра, как и у Энжи. (Не поэтому ли она сразу согласилась выйти за него, что имена оказались одинаковыми?)

У Инги только-только начался долгожданный отпуск – увольняться она не спешила, – и ей хотелось насладиться кратковременным покоем и одиночеством, начав потихоньку собирать вещи. Её старший сын, шестилетний Серёжа, гостил сейчас у свекрови.

Ещё раз взглянув на часы, Инга поставила перед монитором чашку с ароматным дымящимся напитком (ну и пусть растворимый!), и начала писать, словно разговаривать с подругой, глядя в глаза на фотографии. Версий у неё, конечно, не было, – ничего, больше, чем сама Анжела, она не знала. Она могла лишь дать понять, что слышит её, верит, что тоже в шоке, и мысленно они вместе. Без дополнительных охов и ахов. Это важно. Про свои сны она не писала, и не потому, что боялась встревожить Энжи ещё сильней (хотя, конечно, она всегда сочувствовала подруге, что так вышло с Олесей, – но ситуация давно стала привычной). Просто не думала, что сорока, и её собственный бред – могут иметь какое-то отношение к Анжеле.

Не успела она. Послышался противный, тревожный для неё, звук, открываемой ключом, двери. Тяжело ступая, Александр прошёл в зал. Он устал после работы, и злился.

– Опять в компе сидишь? А за Катькой кто пойдёт?

– Я уже закрыла компьютер, не видишь? И как раз собиралась выходить. Может, поедем на машине, раз ты уже пришёл?

– Пешком сходишь. Я устал, и хочу есть.

– Ешь… – на плите стояли разогретые голубцы.

– А ты чем занималась днём? – Так просто от мужа было не уйти. Он искал, к чему прицепиться. – В интернете сидела? Или шастала куда, деньги тратила? Нормальная мать, в отпуске, сняла бы ребёнка с группы!

Инга устало прикрыла глаза, ожидая худшего. Вечно одна и та же песня! Сейчас она, действительно, опоздает в детский сад. Она молчала.

– Что молчишь?! Где ты шлялась?

– Вещи я собирала, успокойся! Мне пора идти! – она выскочила в коридор, надела босоножки, схватила сумочку и вышла, успев закрыть дверь до очередного обвинения. Всю душу выел! Зачем только она вышла за него замуж когда-то? Когда-то он показался ей добрым и надёжным; и был влюблен. Или это тоже ей показалось?

Инга шла по скучной, застроенной однотипными зданиями, улице северного рабочего городка, наслаждаясь, редким в этих широтах, теплом. Переедут они… Это замечательно, конечно. Но, как продолжать жить с неадекватным и злобным мужем, страдающим паранойей, и вымещающим на ней зло? О, да, она как-то изменила ему. Он не знал. Было дело. Просто, чтобы ощутить себя живой. И ощущала, и плакала, и, казалось, что влюбилась до невозможности… Но, закончилось это достаточно быстро, не оставив после себя ничего, кроме разочарования. В очередной раз иссушив душу. Как, почему-то, почти все её романы. Это не имело значения больше… А с Александром они связаны двумя детьми, финансами, и желанием перебраться в Н-ск. Как теперь разойтись? Но жить с ним – невыносимо. Она непременно уйдёт от него, всё равно… Когда-нибудь. Должно же что-то произойти, что поможет ей осуществить намерение. Сейчас важнее всего – переехать. Стиснуть зубы, и терпеть. А затем она что-нибудь придумает.

– Что мне ответить ей? Как Феофан сказал? – написать все, как есть, ведь легче всего обманывать правдой. Впрочем, почему обманывать? Никакого обмана в том не будет… Просто завершить все это, нивелируя собственное раздолбайство, глупость, вылетевшую на эмоциях.

«Помню. Энжи, кто вы? Вы знали Арсена? Если это шутка, то невеселая. Арсен погиб, и вам это известно. Что за фантазии про любовь? И что за Александр?»

Виктория отвечала очень аккуратно, не желая показать, что история с Арсеном значила для неё больше, чем для других преподавателей. Можно было подыграть ей, согласившись с версией о шутке. Но, тогда всё равно нужно объяснять, кто она и зачем всё это, придумывать новую историю, и, в результате, запутаться сильней. А если она захочет встретиться? Анжеле казалось, что Виктория глядит на неё с монитора, и ждёт. Медленно подбирая слова, печатая, и стирая написанное, кое-как, она, вроде бы, сумела описать невероятное. «Поглядите на даты моих записей, фотографий. Это будет доказательством, что я живу в другом году. Я сама не понимаю, как это возможно, я в таком же недоумении, как и вы. Когда я узнала обо всем, была не в себе, и написала вам сгоряча. Извините. P.S. На фото есть мы с Александром. Может быть, вам интересно.»