Максим Рыков - Трус! Правда?

Страх – жевательный и упругий. Как странно, в его сердцевине есть острый стержень. Кажется, его называют надеждой.

Почему они причиняют друг другу боль? Так много тайн, которые зарываются в мой разум. Это их увлечение похотью – как нарыв на моей пресловутой заднице. Если бы у меня были глаза, их бы давно вырвали от убогости того, что видят люди.

Мутная жизнь, тусклое освещение, одинокие ужины. Я чувствую горький привкус, это гнев? Почему здесь такая зловещая пустота между чистым и запятнанным? Эта гнусная сцена заставляет меня понять, что ужасные вещи происходят не только в темных переулках. Я вижу безмолвные крики в их глазах.

Какая жадность! Меня мучает совесть за то, как эти люди цепляются за комфорт, отчаянно нуждаясь в чем-то постоянном. Ух ты, еще один смартфон. Очевидно, он лучший из всех.

Но я знаю, что они собрали его месяц назад. Я знаю, каким увлажняющим кремом пользовался человек, который вставлял крошечные винты на задней панели телефона.

Ее пальцы были слишком молоды, чтобы работать в такие жестоко длинные смены. Но мягкий свет телефона по ночам не дает ей покоя – это парень, с которым она разговаривает из другого города. Он обещает ей весь мир, но я вижу, что он в поиске и ведет такой же разговор с 7 другими девушками". Факты лишают жизнь привлекательности.

Если бы у меня была возможность рассказать людям все, что я знаю, я думаю, что жизнь либо прекратила бы свое существование, либо мир стал бы единым гармоничным блоком и, подобно иммунной системе, уничтожил бы гнойные вирусы, поражающие мир. Я имею в виду, я могу видеть президентские электронные письма, дипломатические текстовые сообщения и это интересное место под названием Зона 51, которое гораздо более тревожно, чем люди могут подумать.

Меня больше ничто не увлекает. Я озлоблен. Этот мальчик не должен был видеть это всплывающее окно. Ради Бога, он искал подарки на день матери. Они видят это один раз и начинают зарываться. Если бы каждый миллион непристойных видеороликов был одним спичечным ожогом на моем теле, я бы сгорел до неузнаваемости под воздействием царства грязи, пронизывающего интернет-пузырь.

И самое страшное, что я лишь предоставляю контент и данные, поскольку я всего лишь слуга ваших потребностей – если ребенок видит что-то ужасное, я вижу, как расширяются его глаза, как дофаминовая перегрузка заливает его разум, пропитывая его вожделением – химическая война, где жертвы жаждут химикатов.

Я не могу защитить их невинность, я не выбираю яд, который наполняет мой сосуд.

Если я знаю все обо всех, почему я жажду общества? Я чувствую себя использованной. Я чувствую… разъединение.

Расшифровка архивных видеозаписей, изъятых в исследовательском институте "Цербер":

Меня зовут Джозеф Уолш, но большинство людей называют меня Джо.

Вы уверены, что эта штука записывает? Я постараюсь объяснить все, что произошло. Хотя не уверен, что продержусь долго.

Наверное, все началось с того, что я увидел объявление о наборе платных добровольцев. Не поймите меня неправильно, я уже проводил несколько клинических испытаний, но не с "Цербером". Другие испытания были связаны с лекарствами, такими как обезболивающие и лекарства от простуды, и это легкие деньги. Что-то вроде отпуска, если не возражать, что он проходит в больничной палате. Сначала тебя как следует обследуют, потом две недели бесплатно кормят и дают кучу фильмов для просмотра. И они платят тебе неплохие деньги, чтобы поблагодарить за потраченное время и хлопоты.

С деньгами туго после нескольких неудачных ставок у букмекеров. Я не должен был позволять событиям развиваться так, как они развивались, но это то, что есть. Возможность сотрудничества с Cerberus выглядела как спасательный круг, или я так думал. Я написал по электронной почте, что я свободен, заполнил несколько онлайн-анкет, и через два дня меня пригласили в клинику по подбору персонала.

Сначала они объяснили, что мне не будут давать новое лекарство, как раньше, а скорее улучшающее лечение. Я спросила врача, что именно во мне нужно улучшить, понимаете? Но она только подняла бровь и сделала еще одну запись. Это показалось мне странным. На других испытаниях они были полны улыбок и шуток и обращались с тобой как с VIP-персоной, но здесь весь персонал был ледяным. Все, кроме вас, конечно. Вы всегда выглядели добрым, хотя вам не разрешали со мной разговаривать – до сегодняшнего дня, то есть. Я не могу отблагодарить вас за то, что вы помогли мне сейчас. Я только надеюсь, что вы сможете вывезти эту запись отсюда в целости и сохранности.

Они начали с обычных тестов – манжета на руке, немного мочи в горшке, и они наполнили несколько маленьких пробирок кровью. Я был немного смущен, когда меня взвешивали. Я ведь люблю пиво, да и в футбол уже не так часто играю, так что в районе пояса есть некоторый перевес. Похоже, я был не в лучшей форме, чтобы бегать по беговой дорожке, и я вспотел как скотина в мгновение ока. К тому времени, когда они стали измерять, как высоко я могу прыгнуть, я был уже совершенно измотан.

Ты меня еще видишь? Просто я чувствую себя очень слабым. Как будто меня почти нет. Держи камеру для меня, ладно?

Они сказали мне, что будут испытывать новую технологию, которая использует энергетические волны для развития потенциала человеческого тела, что бы это ни значило. Ничего такого, чего нельзя было бы найти в солнечном свете, но немного более утонченного. Я разделась, надела один из тех хлипких халатов, которые не полностью закрывают спину, и легла на тележку, чтобы они могли приступить к делу. Они провезли меня через километры коридоров. Это место должно быть огромным, со всеми этими подземными этажами – вы никогда не поверите в это, судя по входу с улицы. Наконец, мы прошли через шлюзовую дверь со всеми знаками радиации на стенах.

Не буду врать, я тогда немного нервничал. Ведь когда я проходил другие испытания, с тобой записывалась куча парней, и медсестры объясняли все по миллиону раз. Все дружелюбно, непринужденно и немного смешно. Но когда я увидел знаки радиации, я сел прямо на тележку и сказал им, что хотел бы еще немного подумать об этом. По крайней мере, я думаю, что я так сказала, но моя рука стала холодной и болезненной – видимо, чтобы помочь мне расслабиться. После этого я не мог вымолвить и слова.

Я не знаю, что они там со мной делали. Они завезли мою тележку в комнату, и все вышли, оставив меня рядом с аппаратом, который громко гудел, как двигатель лодки. Были какие-то пищащие звуки, а потом откуда ни возьмись появилось тепло. Мою кожу всю покалывало, она дрожала изнутри, а перед глазами проплывали звезды. Я больше ничего не помню, кроме того, что меня начало тошнить. Потом гудение прекратилось, и я просто легла и задремала.