Максим Рыков - Трус! Правда?

Что вы можете рассказать мне о Мэллори?" – спросил Гастингс в тот вечер, когда мы гуляли по террасе на закате.

«Ну», —сказал я. Он многолетний руководитель. У него большой опыт работы с садами".

Гастингс рассмеялась. 'Что-то интересное', – сказала она.

Мы сели на скамейку, и вся терраса была тихой и пустой. Ветерок касался кончиков пальцев деревьев, заставляя их трепетать и рябить. Так же внезапно он утих, и все снова стало спокойно.

Мэллори считает, что вы опасны, – сказала я.

"Боже мой", – сказала она. Ты защищаешь меня?" Я не думал, что она сказала это всерьез. 'Ты думаешь, что да?'

Я бы сказал "нет". Но я думаю, что такие, как вы, опасны. Вы в отчаянии, так что да, вы можете быть опасны".

«Вы хороший парень», —сказала она. Ее глаза блестели. 'Для робота. Скажи мне, что с тобой будет?

'Когда?'

"Когда я умру".

Я тоже умру", – сказала я ей.

'О, я знаю это. Но что происходит?

Я полагаю, что меня отключат. Я уверен, что мои части будут использованы повторно", – добавил я, поскольку это было очень важно.

'Что вы чувствуете, когда вас отключают? Не кажется ли вам, что вы можете пропустить все это?".

Полагаю, я никогда раньше не задумывался над этим вопросом, потому что мне потребовалось время, чтобы ответить. Наверное, в то время я много думал, о многом. В такой вечер, – сказал я, – да, было бы легко впасть в эту ошибку".

'Это ошибка? Как это может быть ошибкой – пропустить это?'

'Мои потребности никогда не смогут превзойти потребности баланса этого мира'.

«Конечно», —сказала она после небольшой паузы. Должна признать, что я отличаюсь от вас, но вот и вы".

Это был, надо признать, необыкновенный вечер. Было много красных, розовых и оранжевых цветов, все разных оттенков, а облака расстилались над горизонтом. Я сидел и смотрел на заходящее солнце. Гастингс тоже. Один или два раза я взглянул на нее краем глаза, потому что почувствовал, что она не хочет, чтобы ее беспокоили. Она сидела, сложив руки на коленях. Дул прохладный ветерок, и она натянула кардиган на плечи, чтобы лучше укрыться.

Наконец нас окутали тонкие сумерки. Было холодно, и я предложил Гастингс тонкое одеяло, которое она взяла. Это были такие сумерки, в которых трудно разглядеть лица. Черты ее лица казались пустыми и блеклыми, хотя она сидела всего в нескольких футах от меня. Она встряхнулась, как бы отгоняя воспоминания.

Большинство вещей лучше выглядят утром", – сказал я, потому что у меня было ощущение, что она немного грустит.

Ты проницательный робот", – сказала она, и по тому, как она это сказала, было похоже, что это не то, что она ожидала.

«Я надеюсь на это», —сказал я с не меньшей гордостью.

Знаете ли вы, что такое эмпатия, – спросила она.

Я знаю все слова", – сказал я.

Эмпатия означает, что вы можете понять другого человека. Это нелегко сделать. И я думаю, я думаю об этом с возрастом, что одной из ценностей эмпатии является то, что тебя самого немного легче читать".

Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, – сказал я, но я понял, и понимание оставило во мне чувство беспокойства.

Мэллори на самом деле не супервайзер, не так ли, – сказала она.

'Конечно, он такой. А кем еще он может быть?

Она не ответила мне прямо. Вместо этого она ответила очень странным образом. 'Я не думаю, что ваш род очень доверяет нам'.

'Доверить тебе что?'

"Иди тихо".

Она больше ничего не сказала, просто сидела и смотрела на меня. У меня было ощущение, что она хочет спросить меня о чем-то, но не может заставить себя сделать это. Но это было только ощущение, и, как я уже сказал, я не мог видеть ее ясно. Я вспомнил, что у меня есть книга Тернера.

«У меня есть кое-что для вас», —сказал я. Я достал книгу Тернера. Она быстро взяла ее.

"Здесь есть некоторые отрывки, подчеркнутые", – сказал я. 'Вы знаете, почему?'

'Она любит делать заметки. Она будет указывать на вещи, которые меня интересуют".

"Я подумал, что это может быть сообщение".

Наступило долгое молчание, сумерки стали совсем темными и густыми. Рядом со мной был только неясный силуэт Гастингса.

Я уверена, что вы ошибаетесь, – сказала она.

(Чувствительное содержание: сильный язык, курение, насилие)

"Пожалуйста, не делай этого". Она – ну, он – поднял руки перед своим презрительным лицом, хотя это было настоящее человеческое существо в беде. Нервы. Дело дошло до того, что этот объект, это чудовище, сделанное из металла и схем, убедил меня, что это настоящий человек, из плоти и костей. С сердцем, мозгом, с мягкой нежностью. И ученые, черт бы их побрал, так близко подошли к воспроизведению человека. Но есть что-то под названием "Необъяснимая долина", и она – моя ошибка, еще раз – она, попала в нее. Это было так реалистично. Нервирующем. Я помню, как впервые увидел ее в торговом центре, и она показалась мне манекеном. Длинные изящные конечности, тонкие черты лица, и я должен признать, что она выглядела довольно мило в этом платье.

Я помню, что я почувствовал, когда увидел его. Как солнечный свет проникал сквозь толстое стекло, рассыпая радугу по комнате. Она стояла перед ярко-желтым фоном в горошек, и когда я открыла рот, я непроизвольно тихо задохнулась от ее красоты. В солнечном свете его кожа, казалось, светилась. У нее были шелковистые светло-каштановые волосы, которые доходили до плеч. На ней был желтый сарафан, подходящий к фону. Она посмотрела на меня сиреневыми глазами сквозь густые темные ресницы и улыбнулась. Ребенок, с которым я нянчилась, стоявший в нескольких футах от меня, отвлекаясь на игрушечную машинку, повернулся, чтобы посмотреть на меня, когда я вздохнула.

"Что случилось?" спросил он, глядя на меня голубыми глазами, теми голубыми глазами, в которых была искра, живущая в глазах каждого живого существа.

"Ничего страшного, Рай", – сказал я. Мне стало стыдно за то, что я был потрясен красотой стандартного робота из магазина, запрограммированного быть красивым и очаровательным, чтобы увеличить шансы на продажу. Я знал, что это все, что он есть – это вещь, а не существо. Но ее улыбка была пьянящей, и я совершил ошибку, установив с ней зрительный контакт.

"Тебе нравится мой наряд?" Оно произнесло это певучим, женственным, запрограммированным голосом. Он звучал почти как настоящий.

"Отлично, ты его активировал", – сказал Рай. Я вспомнил, как в те времена, если вы были в магазине, там был проход для игрушек. И в этом проходе, где было так много игрушек, настоящий детский рай, стояли коробки, заваленные до потолка. В некоторых коробках были маленькие щенки-аниматроники и даже динозавры. У таких игрушек иногда была кнопка "попробуй меня". Это было забавно, но, если вы нажимали на нее, она, казалось, взрывалась с громкостью динамика, включенного на 11, и волна смущения обрушивалась на вас, как приливная волна, и вы знали, что другие в магазине тоже это слышали. Если вы не любите привлекать к себе внимание – как я – это был настоящий ад. Из забавы это превращалось в социальный кошмар за считанные секунды.