Зеев Дровален - Шатун. Дитя без глазу

И действительно, едва ли его можно было здесь увидеть. Со всех сторон Николая закрывали упавшие стеллажи, а к костру, туда, где теперь резал глаза ослепительный бело-синий свет, вел узкий, едва заметный лаз.

Послышались звуки множества ног, неясные восклицания, что-то упало, что-то потащили. Затем голос уже не металлический усиленный мегафоном, а обыкновенный живой, зло сказал:

– Ну что, Петрович, допрыгался, гад?

Потом, что-то неразборчивое и голос Крапивы:

– Еще двое должны быть. Худой и Миротворец.

– Какой Миротворец? Тот самый? – удивился злой голос.

– Ну да!

– Надо же! Ну-ка, ну-ка, посмотрим!

Что-то зашуршало у входа в лаз, ведущий к Николаю. Потом послышался металлический скрежет и опять шуршание, но уже ближе. Николай понял, что это, и поспешно отодвинул от себя бесполезный автомат. Мелькнула запоздалая мысль, что у Худого наверняка есть запасные магазины, да чего уж теперь.

Безголовая «собака» выползла из-за покореженной металлической основы стеллажа у самого входа в лаз. Что-то щелкнуло у нее внутри, прожужжало. Николай напрягся. Черт ее знает, вдруг стрельнет чем-нибудь. Не стрельнула. Вместо этого, откуда-то из ее тела, послышался тот же злой голос. Только он уже не был злым. В нем слышались и любопытство, и насмешка.

– Ну, здравствуй мил-человек. Выходи. Чего прячешься!

Николай не сдвинулся с места.

– Выходи, выходи! «Не боись»!

Николай подумал, что точно так же «не боись» и с почти такой же интонацией говорил ему Петрович.

Собака, перебирая лапами, отползла влево, освобождая путь к проходу.

Ну, что же. Делать нечего, нужно идти.

– И автоматик захвати, – добавил голос. – Не бросать же, хоть и пустой. Весной здесь гражданские появятся…

Николай подобрал автомат и пополз по проходу между стеллажами навстречу ослепительному свету.

На месте костра была гора из обломков. В потолке зияла большая, метров пять в диаметре, дыра, откуда и бил свет. С краев свисали то ли веревки, то ли альпинистские тросы. Под дырой рядом с обломками стояло шестеро и один полулежал на битом кирпиче. Лежащим был Петрович. Гермошлема на нем не было, левая сторона лица превратилась в распухшее кровавое месиво. Оставшийся целым правый глаз обреченно смотрел куда-то в пустоту. Стоящие над ним военные при появлении Николая не высказали никакого беспокойства. Только любопытные взгляды через поднятые забрала гермошлемов. Однако робот справа немедленно навел на него свои крупнокалиберные стволы. Николай подавил желание поднять руки вверх и засунул кулаки глубоко в карманы комбинезона.

– Надо же! Какой молодец! – усмехнулся военный с красно желтой меткой на плече комбинезона. У него было жесткое лицо с квадратным подбородком и грубо высеченными чертами. Настоящий герой, какими их изображают на плакатах «Вступайте в ряды Защитников». Только это не «Защитники» или в просторечье «ловцы», это какой-то «Серый Отряд». Кажется так их назвал Петрович. Эх, Петрович, ошибся ты. Есть, оказывается, у военных «неспящие» спецы. Даже если их и один на десять тысяч, все равно есть…

– Ну чего стоишь. Иди сюда! – поманил пальцем военный.

Николай подошел. Робот сопроводил его движением ствола.

Петрович поднял голову, посмотрел единственным глазом вверх на слепящий свет и вдруг смачно сплюнул прямо на ботинок одного из солдат. Тот посмотрел на плевок и как-то буднично, совершенно без злобы, двинул Петровичу прикладом в лицо.

– Сидеть, гнида.

Было понятно, что присутствующие знакомы между собой. И знакомство это было так себе.

– Тебе повезло, что мы подоспели, – добродушно сказал военный с красно-желтой меткой. – Еще немного, и он бы тебя расстрелял.

Николай посмотрел на Петровича. От последнего удара у того появилась на лбу большая ссадина. Из нее прямо в единственный открытый глаз медленно стекала густая струя крови. Петрович несколько раз моргнул и посмотрел на Николая. Это был прежний насмешливый взгляд, словно ничего не случилось. И, кажется, этот взгляд хотел что-то сказать.

– Он из ваших? – спросил Николай у военного, сделав вид, что ничего не заметил.

– Из наших, из наших. Только это не твое дело.

Военный махнул рукой и к нему тут же подошел один из солдат.

– Это точно он?

– Он! Я с ним на Березовском стрельбище встречался.

Николай с удивлением опознал в говорившем Крапиву. Комбинезоны-то у них у всех были одинаковые. Сразу не разберешь. Да уж… А стукачек-то, вот он.

Николай посмотрел на Петровича. Но того, казалось, мало что волновало. Он с тем же насмешливым прищуром смотрел на Николая, а затем вдруг перевел взгляд куда-то вправо. Николай снова сделал вид, что ничего не заметил.

– Ну здравствуй, Миротворец! – военный с «плакатным» лицом сделал шаг вперед и протянул руку. – Давно хотел с тобой познакомиться.

Николай растерянно протянул руку в ответ. Но рукопожатия не последовало. В ответ, стоящие по бокам солдаты вдруг молниеносным движением, какими-то им известными захватами скрутили Николая, и так, что он оказался на полу, на корячках, с заломленной кверху правой рукой.

– Тихо, тихо. «Не боись»! Больно не будет.

Что-то укололо руку, и Николая отпустили.

– Так, так… Посмотрим. У тебя же четвертая группа, правильно?

Николай поднялся на ноги, рефлекторно потирая уколотую руку.

– И не дай бог, резус… – военный смотрел на экран смартфона. – Да иди ты! Отрицательный?!!

Он быстро что-то пролистнул на экранчике, куда-то нажал…

– Господа! – его голос стал вдруг торжественным. – Мы его нашли!

Все посмотрели на Николая.

– Ковальчук! Доложи в центр! Задание выполнено!

Резко и сильно закашлялся Петрович. Все отвлеклись на него. И Николай, наконец, смог посмотреть туда, куда Петрович упорно показывал взглядом.

Совсем рядом, метрах в двух, присыпанная мусором, лежала его винтовка.

И снова сверлящий взгляд Петровича. Единственного оставшегося его глаза.

Николай отвернулся. Идиотизм. Винтовка Мосина против шести автоматов. Да и не сможет он. Одно дело, стрелять по мишеням… Но здесь живые люди.

– Ну, мил-человек, – военный отечески похлопал Николая по плечу. – Пора в больничку!

Николай понял, что сейчас все закончится. Совсем все. Не будет ни пустынных улиц занесенных снегом, ни пустынных улиц с кружащимися осенними листьями, ни пустынных улиц с чернеющими под солнцем сугробами и огромными сосульками, свисающими с крыш многоэтажек до самой земли. Ничего не будет. Будет только эта «больничка».

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.