Амира Чулкова - Шесть раз кошмар

Однажды родители пошли вечером в театр, Генри пошел в библиотеку делать проект, а мы с Айви остались одни дома. Я сидела спокойно в своей комнате, Айви сидела рядом и рисовала, потом она сказала, что хочет пойти в свою комнату и взять что-то, – я не расслышала, что именно, и выпустила ее. Прошло пять минут – слышу, что-то разбилось. Выбегаю из комнаты и вижу на полу осколки маминой любимой вазы. И это еще не самое страшное – хуже всего было то, что Айви сидела на полу и плакала. Нет, не по вазе – она порезала палец…

Я быстро убрала осколки и забинтовала палец сестре. Мне было не по себе. Хотела спросить Айви, как это случилось, но было уже поздно, родители вернулись. Айви тут же побежала к маме, честно ей все рассказала, но мама рассерженно посмотрела на меня. Папа взял Айви на руки и унес, а мама тут же стала на меня кричать, что я неблагодарная дочь, что они так много для меня делают, а я даже за ребенком присмотреть не могу. В наказание она забрала мой телефон и планшет на целую неделю! После этого случая я стала сторонится Айви, ведь у меня из-за нее одни неприятности, я даже старалась не садиться рядом с ней за одним столом – мало ли что, прольет на себя суп, и я буду в этом виновата. Мама всегда говорит, что, когда Айви вырастет, она (в смысле – сестра) мне все припомнит, но скорее я ей все припомню, чем она мне.

Да уж, в этой семье никто не может понять, как мне трудно…

Из-за Генри я тоже страдаю. Родители постоянно сравнивают меня с ним, говорят, что он лучший ученик в классе, одни пятерки в дневнике, а у меня успехи в учебе пока не очень.

Иногда я думаю, что не должна была родиться, ведь я для семьи пустое место, меня замечают только тогда, когда хотят о чем-то попросить. Нет, я, конечно, не против помочь, но проблема в том, что для родителей я невидимка. Вот самый простой пример: на моих школьных концертах они обычно не присутствуют: либо у них работа, либо они просто забывают о них (чаще всего – первый вариант, но я всегда считаю, что именно второй). На концерты Айви или на выступления Генри они всегда ходят, а на меня у них, видите ли, нет времени. Ну да, я же пустое место.

Чувствовать себя лишней в семье неприятно, и я все время пытаюсь хоть что-то сделать, чтобы родители гордились мной. Однако это не так легко: подготовка к экзаменам становится все серьезнее, а тут еще этот переезд, а значит, новая школа. Как же я ненавижу перемены, они реально действует мне на нервы и портят жизнь!

Возможно, я не такая умная, как Генри, и у меня нет абсолютного музыкального слуха, как Айви, но зато я творческая личность. С самого раннего детства я отлично рисую, даже можно сказать, что у меня талант. Для рисования у меня есть все: гуашь, акварель, акрил, масляные, краски с блестками и самые мои любимые светящиеся краски. Также у меня есть пастель (сухая и масляная), угольки, сангина, карандаши разной мягкости и профессиональные маркеры. И бумаги самой разной предостаточно – из хлопка и целлюлозы для красок, специальная бумага для карандашей, скетчбуки для маркеров и бумага для пастелей.

Все это подарила моя бабушка Виктория –именно она обнаружила во мне талант художника, когда мне было восемь лет. Бабушка всегда делала все, чтобы моя техника рисования развивалась: на каникулах отправляла меня на курсы, где меня обучали наилучшим образом, как рисовать пейзажи, портреты, натюрморты и как правильно использовать материалы; также меня учили академическому рисунку и искусству иллюстрации. Я могу нарисовать все что угодно, тут уж мне точно нет равных, но только моим родителям все равно. А мне все равно, замечают они мой талант или нет, ведь я рисую для себя, потому что мне это нравится, и я горжусь своими навыками. Вот серьезно, у меня нет желания кому-то что-то доказывать. Зачем? Ведь это пустая трата времени – слушать тех, кто не разбирается в том, в чем ты сама разбираешься очень даже хорошо. Я не против критики, но она должна быть от тех, кто желает тебе добра, кто хочет, чтобы ты двигался вперед, кто может подсказать что-то. Насколько мне известно, полезную критику можно услышать от друзей, но у меня их, к сожалению, нет. Ибо со мной никто никогда не хотел общаться.

– Вот мы и на месте, – с облегчением сказал папа.

Я разбудила Айви и Генри (он тоже задремал), и мы все вышли из машины. Помогли папе вытащить чемоданы и сумки из багажника и начали осматриваться.

Дом был огромный и мрачный. Крыша темно-серого цвета. На двери висела цепь с замком, слева была небольшая веранда со скамейкой. Дом окружали мертвые деревья, а вдоль фасада росли кусты с красно-алыми розами.

– Это дом был построен в тысяча девятьсот двадцать восьмом году? – спросил Генри, глядя на фронтон где было написано «1928».

– Да, – ответил отец.

– Значит, этому дому уже… девяносто лет, – подсчитал брат.

– Так и есть. Никто, правда, не знает, кто здесь жил в тридцатые годы… Вроде тут был приют, но это неточная информация. Я сделал ремонт, заменил мебель на новую, так что внутри теперь очень неплохо.

– Надо же, приют… Какое совпадение, не находишь, Катрин? – усмехнулся Генри

– Не смешно! – с раздражением ответила я.

Мой старший братец любит пошутить, что я приемная, «приютская» и все такое. «Ботан», «заучка», и шуточки у него соответствующие.

Отец вставил ключ в замок, открыл дверь, и мы зашли.

От двери начинался светло-серый коридор, ведущий к лестнице. Слева были очень даже красивые двери с витражными стеклами. Я решила первым делом посмотреть, что там, за этими дверями. Там оказалось кухня. В центре стоял длинный стол в окружении шести стульев; через большое окно была видна веранда; на противоположной стороне от входной двери маленькая дверь вела в кладовку.

Не могу не признать, кухня выглядела уютно. Стол был застелен

белоснежной скатертью, а все остальное – разных оттенков серого.

Мое внимание привлек листок бумаги, лежащий на столе. Это оказалась записка.

Пусть в этом доме вы обретете

Жизнь

Счастье

и

никаких КОШМАРОВ!

-Софи

Хорошее пожелание, но что значит «никаких кошмаров»?

– Катрин, ну как тебе кухня? – спросила мама.

– Уютная. Тут записка, – я протянула маме листок.

Мама взяла у меня записку, прочла и сказала:

– О как мило с ее стороны!

– Софи – это кто?

– Софи Керг. Она жила здесь до нас со своей семьей. Приятная женщина. Она сделала нам большую скидку за дом, так что мы много сэкономили.

– Понятно… протянула я.

– Катрин! – неожиданно позвала меня младшая сестра, я и не заметила, как она вошла. – Катрин, иди посмотри, какие там комнаты наверху. Такие симпатичные! Только чур, самая первая комната моя – она мне больше всех нравится.

Ну вот, отлично, пока я тут рассматривала кухню, все уже выбрали себе по комнате, а мне, как всегда, что останется!