Амира Чулкова - Шесть раз кошмар

Я хотела пойти наверх и посмотреть остальные комнаты, но мне было лень снова подниматься по лестнице. Вместо этого решила пройтись вокруг дома.

На улице было довольно прохладно, похоже, только что закончился дождь. Дом окружали засохшие деревья, чуть дальше был темный лес; когда я на него посмотрела, у меня аж мурашки по коже пробежали. Местечко мне нравилось все меньше и меньше, атмосфера до ужаса мрачная. В Кенте все говорили, что Лондон – прекрасный город с прекрасными домами, но я пока ничего «прекрасного» не видела. Нет, серьезно, зачем было уезжать из нашего старого дома? Терпеть не могу перемены, это невыносимо для меня. Да еще вдобавок ко всему у меня теперь будет новая школа, к которой придется привыкать.

С другой стороны дома было повеселее – очень много кустов и живых деревьев. Неужели здесь есть деревья, которые могут цвести? Невероятно! В центре сада был маленький фонтан с фигурой красивого белоснежного лебедя. В основании фонтана я заметила золотую надпись:

Ma bonne annee 1928

По-моему, это на французском языке. Я изучала французский в своей бывшей школе, но знаю его совсем плохо Ma – значит «мой», bonne – кажется, «счастье» или «счастливый»… да «счастливый». Получается «Мой счастливый…» А annee 1928 – это, наверное, тысяча девятьсот восьмой год. «Мой счастливый 1928 год». Интересно, что же в нем было такого счастливого?

Потихоньку начинало темнеть, а я толком ничего не рассмотрела. Повернулась лицом к дому и заметила балкон на втором этаже. Витраж на дверях был выдержан в мрачных серых оттенках. Пастельно-серый, темно-серый, холодный серый и почти белый. Да, мрачно, но зато красиво и аккуратно сделано.

Ну вот, опять я отвлекаюсь… Мама мне всегда говорит, что я ни одного дела не могу сделать нормально, не переключая внимание на какую-то мелочь. Что правда, то правда, а вот к сожалению или нет, я не знаю.

Я вошла в дом и обнаружила, что все уже вернулись.

– Мама! Кэти пришла! – закричала Айви.

– Ну сколько раз тебе говорить, чтобы ты не называла меня так, это раздражает! – одернула я сестру. Когда меня называют «Кэти», меня не просто бесит – я начинаю испытывать ненависть этому человеку. Исключение – мой отец, ведь это он дал мне такое прозвище.

– Катрин, где ты была? – спрашивает мама.

– Я просто прогу…

– И почему ты так разговариваешь со своей сестрой, а? Что она тебе сделала? Ей всего пять лет! – перебила мама.

– Мама, хватит, пожалуйста!

– Вот именно, Катрин. Хватит уже так себя вести!

– Ой, всё, мам, оставь меня в покое, пожалуйста!

С этими словами я побежала в свою комнату и заперла дверь. В последнее время мы с мамой часто ругаемся, а сегодня, кажется, побили предыдущий рекорд: скандал всего за полминуты. И вот что удивительно: когда хоть кто-то из членов нашей семьи рядом, мы ссоримся, а когда мы с мамой наедине, у нас почему-то все хорошо. Вот не понимаю, как такое может быть.

За окном уже совсем темно, время полдевятого. Генри зашел ко мне и сказал, что завтра у нас будет первый день в новой школе и лучше бы мне лечь спать пораньше. Но я, как всегда, лягу в одиннадцать, ну, или в половине двенадцатого.

Как же мне не хочется идти завтра в школу, а вдруг я и там не найду друзей? В Кенте мне было очень сложно завести друзей, потому что меня никто никогда не мог понять. Но мне и одной было хорошо. Когда я одна, я могу очень много всего сделать – того, что интересно только мне. Рисование и чтение книг для меня как окна в самый лучший из миров. Мне хочется покоя, но я не знаю, как этот покой найти. Я как неприкаянная душа, как призрак… Я где-то читала, что призраками становятся люди, не закончившие важное дело при жизни, и теперь они вынуждена всюду летать. У меня нет незаконченных дел, но иногда я чувствую, что чем-то отличаюсь от других… Ну, естественно, ведь я другая. Почти все, кого я знаю, думают не так, как я. И поступают не так.

Часы показывали пол-одиннадцатого. Я решила лечь спать чуть пораньше (Интернета в доме все равно пока нет). Дочитав главу, положила книгу на тумбочку рядом с кроватью и выключила свет. И сразу же в комнате стало намного холоднее. Я жутко замерзла, хотя на мне была шерстяная пижама и работал обогреватель.

Нет, со мной точно что-то не так, если я мерзну в теплой комнате. Вот как это понять?

Лежала в ледяной постели, и слезы сами текли из глаз.

Как же я хочу домой, в Кент…

Разбудил меня громкий стук в дверь.

– Катрин, немедленно вставай, ты опоздаешь в школу! – кричала мама.

Ох, надо срочно собираться!

Я вылетела из комнаты, чуть не сбив маму с ног.

– Ну наконец-то встала! – возмущенно воскликнула она.

Пропустив комментарий мимо ушей, я поискала глазами ванную.

– Ну чего ты стоишь? – раздраженно спросила мама.

– Мам, а где ванная?

– Возле нашей спальни!

У спальни? Я вопросительно взглянула на нее, и мама вместо объяснений просто отвела меня в ванную.

– Поторопись! – добавила она, и я быстро начала умываться.

Уже одетая в белую блузку с эмблемой школы, на которой красовался гордый орел в серебряной короне, я стояла возле входной двери и дожидалась братца. Такая же эмблема была на темно-синем пиджаке, который полагалось носить с темно-синей юбкой средней длины. На голове я соорудила два слегка лохматых пучка (моя любимая прическа).

– Вот не дай бог вы еще раз запрете двери, я вам устрою! – послышался мамин возмущенный голос с верхнего этажа.

– Извини мам, мы больше не будем, – сказал Генри, спускаясь вниз.

– Что, тоже проспал?

– Как видишь, – буркнул он.

– Так, дети, все взяли? – спросила мама, подходя к нам.

– Да, мам, – ответил Генри.

– Ну, дайте я вас обниму.

Генри подошел к матери и крепко обнял ее; я все еще была слегка обижена из-за вчерашнего, но тоже обняла маму.

– Ладно, мам, нам пора, а то папа уже заждался, – сказал Генри.

– Да, конечно, удачи вам, мои дорогие.

– Спасибо, мам, пока! – воскликнули мы хором и пошли к папиной машине.

До школы мы ехали почти полчаса и приехали рано. Мы с Генри вышли из машины и были изумлены, какая большая наша новая школа.

– Ну ладно, дети, – сказал папа. – Катрин, обязательно перед занятиями зайди к директору, чтобы он с тобой поговорил. Генри, а ты просто иди в свой класс, директор позже с тобой поговорит. Хорошо?

– Хорошо, – дружно ответили мы.

– Ну и отлично! Всё, удачи вам и, главное, не нервничайте, а мне пора на работу.

– Ну что пойдем? – сказал Генри, когда папин черный BMW скрылся за поворотом.

– Пойдем, – вздохнув, кивнула я.

Наша новая школа называлась «Академия Скейн». Мы зашли и просто рот раскрыли, увидев просторный холл.

– Ну и как ты планируешь найти кабинет директора? – усмехнулся Генри.