Амира Чулкова - Шесть раз кошмар

Эта книга посвящается тем, кто не внимателен на уроках, потому что хочет изучать то, что ему действительно нужно.

Тем, кто любит себя и стремится быть собой.

Тем, кто не боится совершать ошибки.

Тем, кто заваливает почти каждую контрольную, но при этом много знает и понимает.

Тем, кому все равно, что о нем подумают или скажут.

Тем, кто продвигает свои сильные стороны без чьей-либо помощи.

Тем, в чьем окружении нет никого, кто мог бы его понять.

Тем, кто следует сердцу, очищает свой разум от ненужного и исцеляет свою душу.

Тем, кто помогает другим не повторить свои же ошибки.

Тем, кто чувствует себя изгоем в этом мире, потому что у него все не как у всех.

И наконец тем, кто жаждет быть счастливым и только поэтому следует своей мечте.

Раз – ужас во сне.

Два – кровь из носа.

Три – потеря сознания.

Четыре – ты видишь ее.

Пять – невозвратимая потеря.

Шесть… тебе конец?

Девочке снился сон. Он был мутный и серый. Вокруг были только тучи и черные мертвые деревья. Она шла через мертвый лес, где не было никого, лишь она одна.

Вдруг тучи начали рассеиваться. Выходит она из леса и видит большой дом в тумане, а вокруг него летают вороны с красными глазами. Они смотрят прямо ей в душу, и девочка понимает, что птицы сейчас нападут на нее. Чтобы спастись от них, она быстро забегает в дом.

Внутри дом был сумрачный и пыльный. И ни души в нем. Дошла до гостиной – там были только два кресла и один большой диван. Потом она увидела в углу кресло-качалку и решила сесть, что и сделала – и сразу же почувствовала дискомфорт. Попыталась устроится поудобнее, но не получилось. Решила встать, оперлась на ручки кресла, а подняться не может.

Ей стало не по себе, она еще раз попыталась соскочить с этого кресла, но никак. И вдруг она услышала шепот. С ужасом посмотрела на окно и увидела, что оно потихоньку растворяется, хотела закричать, и тут кресло начало качаться. Ей было очень страшно посмотреть назад, но все-таки она решилась: медленно повернула голову и обнаружила, что кресло качается само по себе, никто его не толкает. Сердце прыгнуло в пятки, и тут она опять услышала шепот, только теперь им был охвачен весь дом.

Девочка очень хотела проснутся, но не могла, словно какая-то сила не давала ей вынырнуть из сна. Закрыла глаза руками и досчитала до трех, а когда открыла, наружу вырвался крик: перед ней стояла женщина с длинным узким лицом. Ее глаза были черными и совершенно безжизненными, а зубы острыми, тело настолько тощее, что аж кости видны, а на руках проступали черные вены. Бледную кожу женщины покрывали черные пятна, а на лицо, закрывая половину, свешивались тусклые темные волосы. Девочка смотрела на нее с ужасом, слезы сами лились из серых глаз, а сердце бешено колотилось.

Женщина подходила все ближе и ближе, рот ее внезапно стал расширятся, и тут девочка поняла, что женщина собирается поглотить ее душу.

Рот раскрывался все сильные, ветер начал холодить спину. Девочка чувствовала, как душа погибает, но внезапно все исчезло, и она проснулась.

1

– Катрин, помоги мне загрузить сумки в машину, пожалуйста.

– Иду, мам.

Это был самый худший день в моей жизни. До чего же быстро пролетело время, а ведь казалась, что до переезда еще куча дней.

Сегодня мы уезжаем из Кента в Лондон, папе предложили там новую работу, и как сказала мама, нам там будет проще жить. Все этому очень рады – кроме меня. Зачем нам приезжать, ведь это наш дом? – думала я. И проще на новом месте точно не будет.

– Ну вот, вроде все собрали… Генри, посмотри, не осталось ли еще каких-нибудь вещей в коридоре.

– Хорошо, пап, – отвечает мой брат.

Ох, вот и все… так, только не переживать… Сейчас я закрою глаза, досчитаю до трех и проснусь. Раз, два….три.

О нет, это не сон, хотя это и так было очевидно.

– Дети, все в машину, – зовет мама.

– Мамочка, я уже в машине, – пропищала моя младшая сестра Айви.

– Умница, солнышко, – ласково сказала мама.

Я сажусь в машину у правого окна, Айви сидит посередине, а мой старший брат Генри – у левого окна

– Ну, все готовы? – спрашивает папа.

– Нет!

– О боже, Айви, что случилось?

– Мама, я забыла своего мишку.

– Айви, ну что же ты так! Катрин, будь добра, возьми ключи и принеси мишку Айви.

– Хорошо, мама.

Ну вот, чуть что, так сразу: «Катрин, иди туда, сделай то…», как будто я им прислуга. Столько народу в семье, а все делаю я одна. Ну, ничего, зато в последний раз зайду в родной дом.

Я медленно вставляю ключ и поворачиваю в замке. Внутри пусто, и не потому, что все вещи вынесли, а потому, что тут больше никого нет. Как же я буду скучать по этому месту, по этим бежевым стенам… а эти персиковые узоры на потолке, они так согревали… Боже это место прекрасно!

Ну и где же этот медведь? О, наверное, в шкафу Айви. Точно, она всегда кладет его туда днем, чтобы он прогнал всех чудовищ. Значит, придется идти наверх.

– Катрин? – слышу я голос за спиной.

– А-а-а… о боже, Генри!

– Что?

– Что, что – напугал ты меня!

– Ой, прости.

– Да ничего, переживу. Ты, кстати, что тут делаешь?

– Ты нашла медведя? А то родители торопят, да и Айви уже начинает плакать.

– Да, нашла, он все это время был в шкафу.

– Отлично, идем.

Мы быстро спускаемся по лестнице, и я запираю дверь.

– Вот, Айви, держи своего медведя.

– Ура! Мистер Снежок! Какой ты непослушный! Мы больше не будем жить с чудовищами – в новом доме их нет.

– О, я очень надеюсь, что в новом доме у тебя не будет шкафа, и ты перестанешь бегать ко мне в комнату по ночам. Хоть какой-то плюс.

– Катрин! Мы же договорились. Так будет лучше для всех нас, и не надо думать только о себе. Если тебе что-то не нравится, пожалуйста, не надо портить настроение всем, ясно? – строго говорит мама.

– Ясно, – киваю я.

– Ну что, теперь все готовы? – спрашивает папа

– Да! – хором кричим мы.

– Тогда поехали! Прощай, Кент, надеюсь, мы не скоро увидимся! – воскликнул отец, и машина тронулась с места.

Мы едем уже полчаса, Айви за это время уснула, Генри читает свою книгу, а я с каждым километром все больше скучаю по дому и городу, в котором выросла. Вот почему, спрашивается, так происходит? Когда что-то случается – все счастливы, а я одна страдаю (и не только в этом случае), и всем наплевать на мое мнение. Родители всегда гордились только Генри и Айви, на любых семейных посиделках они говорят только о них. Про то, какой Генри умный, как хорошо он успевает в школе и какое великое будущее его ждет. Или про то, как Айви хорошо играет на пианино, а когда родителей спрашивали обо мне, им просто нечего сказать. Серьезно, самое ужасное в семье – быть средним ребенком между двумя идиотами, которые бесят тебя каждый божий день. Генри, правда, не так уж сильно меня доставал в последнее время, наверное, из-за выпускных экзаменах, к которым он упорно готовился и которые, разумеется, сдал на отлично. Но Айви… она вечно меня подставляет –каждый раз меня ругают именно из-за нее.