Боб Холланд - Двадцать пять рассказов о призраках

И все же в тот день, когда Стедман, скорчившись на полу камеры, терял надежду, зная, что никто не поверит его рассказу и что его незаслуженное наказание будет быстрым и верным, бродяга, сев в товарный вагон в нескольких милях от города, умчался с места своего преступления.

Из крошечного окошка своей тюрьмы Уолтер Стедман мог видеть красное зарево небес, предвещавшее закат солнца. Итак, красное солнце его жизни скоро должно было сесть, жизни, которая была невинна, и которая теперь должна была закончиться за поступок, которого он никогда не совершал. Самым ярким из всех видений, пронесшихся в его сознании, было видение Маргарет Келси, лежащей в том виде, в каком он впервые нашел ее, только что вырвавшейся из рук своего убийцы. Но было и другое, более нежное видение. Как долго они с Маргарет пытались сохранить свою тайну, пока Уолтера не повысили на более высокую должность, чтобы он мог просить ее руки, не опасаясь враждебности отца! Затем пришло воспоминание о дневной встрече между ними в лесу поместья Келси – как, как раз когда они расставались, Уолтер услышал шаги рядом с ними и, резко оглянувшись, увидел злобное, хмурое, кровожадное лицо, выглядывающее из кустов. Он направился к нему, но обладатель этого лица поспешно удалился.

Сплетничающие горожане неверно истолковали этот роман, и когда Альберт Келси услышал об этой тайной встрече от человека, который позже стал лидером мафии, и уволил Стедмана, они поверили, что молодой человек сделал официальное предложение и был отклонен. Но правосудие пошло не так, как оно делало бесчисленное количество раз прежде, и будет снова. Невиновный человек должен был быть повешен, даже без суда, в то время как виновный был волен бродить, где ему заблагорассудится.

В ту осеннюю ночь темнота наступила быстро, и только звезды делали все возможное, чтобы осветить сцену. Группа людей, все в масках, и имея в качестве лидера того, кто с самого прибытия Стедмана в город питал тайную ненависть к молодому человеку, вытащила Стедмана из камеры и прошлась по городу, бросая вызов всем, бросая вызов даже самому Богу. Они пошли вдоль шоссе к “перекрестку” фермера Брауна, бдительно охраняя своего пленника, изможденное лицо которого было освещено фонарями. Он шел среди них медленным шагом, полный безнадежности.

– Это хорошее дерево, – сказал вскоре их лидер, останавливаясь и указывая на раскидистый дуб; когда узел был готов и Стедман наступил на ящик, он добавил, – если тебе есть что сказать, тебе лучше сказать это сейчас.

– Я невиновен, клянусь перед Богом, – ответил обреченный человек. – Я никогда не отнимал жизнь у Маргарет Келси.

– Предоставь доказательства, – издевался лидер, и когда Стедман ничего не сказал, он коротко рассмеялся.

– Приготовиться, люди! – отдал он приказ. Ящик был отброшен в сторону, а потом – только корчащееся тело раскачивалось взад и вперед во мраке.

Перед мужчинами стоял их лидер, наблюдая за корчами тела с молчаливым ликованием.

– Я открою вам секрет, ребята, – внезапно сказал он. – Я сам охотился за той бедной убитой девушкой. У меня было чертовски мало шансов; но, клянусь…, у него было так же мало!

Пауза, затем:

– Он покинул эту землю. Снимите его, ребята!

* * * * *

– Это бесполезно, сынок. Я откажусь от этой проклятой штуки как от плохой работы. Есть что-то странное в этом дереве. Ты видишь, как его ветви уравновешивают его? Мы разрубили ствол почти надвое, но оно не падает. Вокруг полно других; мы возьмем одно из них. Если бы у меня была с собой длинная веревка, я бы повалил это дерево, но при том, как оно стоит, лезть на него означало бы рисковать жизнью человека. Конечно, в этом и вся штука.

Итак, старый фермер Браун взвалил на плечо свой топор и направился к другому дереву, его сын последовал за ним. Они пилили и рубили, рубили и пилили, и все же высокий белый дуб, ветви которого торчали почти так же ровно, как если бы они были ненастоящими, стоял прямо и твердо.

Фермер Браун, хорошо известный своей слабостью и трусостью, который, наблюдая за убийством дочери Альберта Келси, в испуге принял за преступника другого, теперь из суеверия позволил дубу стоять, потому что его хорошо сбалансированное положение спасло его от падения, когда другие деревья были бы повалены. И вот это дерево, то самое, на котором был повешен невинный человек, было оставлено – для другой работы.

Это была мрачная, дождливая ночь – такая ночь может быть только в центральной Калифорнии. Ветер выл, как тысяча демонов, и сжимал деревья в диких объятиях. Время от времени в затишье бури издалека тихо доносилось странное “уху, уху!” совы, в то время как лай койотов будил эхо холмов звуками, похожими на дьявольский смех.

Под ветром и дождем мужчина пробирался сквозь кустарник к фермерскому дому Брауна по кротчайшей дороге. Внезапно он остановился, дрожа, как будто его удерживал какой-то невидимый импульс. Перед ним возвышался белый дуб, колеблющийся и раскачивающийся во время бури.

– Боже милостивый! Это то дерево, с которого я снял Стедмана! – воскликнул он, и странный страх охватил его.

Его глаза были прикованы к дереву, захваченные каким-то неопределимым очарованием. Да, там на одной из самых длинных ветвей все еще болтался маленький обрывок веревки. И затем, взволнованному взору убийцы, эта веревка, казалось, удлинилась, образовав на конце скользящий узел, узел, который охватывал фиолетовую шею, в то время как под ним корчилось и раскачивалось тело человека!

– Черт бы его побрал! – пробормотал он, направляясь к висящему телу, как будто собираясь помочь веревке в его удушении. – Он всегда будет следовать за мной? И все же он заслужил это, подлый злодей! Он лишил ее жизни…

Он так и не закончил фразу. Белый дуб, возвышавшийся над ним своей мощью, казалось, рос, как бешеное живое существо. Внезапно раздался треск, и под упавшим деревом лежал убийца Стедмана, раздавленный и искалеченный.

Из промежутка между сломанным стволом и оставшимся пнем выскочила серая, смутная фигура и промчалась мимо неподвижной фигуры человека, прочь в дикую черноту ночи.

Все задрапировано синей джинсовой тканью – приморский коттедж моей подруги Сары Пайн. Она попросила меня пойти туда с ней, когда она откроет его, чтобы привести в порядок к лету. Она призналась, что немного нервничала при мысли о том, чтобы войти туда одной. А я всегда готова к приключениям. Такое количество синего денима меня несколько удивило, потому что синий цвет не подходит к цвету лица Сары – она всегда предпочитает какой-нибудь оттенок красного. Она заметила мое удивление; она очень близорука и поэтому видит все каким-то шестым чувством.