Маргарита Кристэль - Храм Крови. Легенды Пурпурного Города

Очнулся он в помещении, где два ряда низких скамеек образовывали узкий проход. Однако теперь оно не горело, и не было видно никаких следов огня или разрушения. Сквозь царивший кругом полумрак с трудом удавалось разглядеть окружавшую обстановку. Кристиан был уверен в одном – он здесь впервые. Цветные витражи, потолок и стены, расписанные причудливыми фресками, множество свечей, расставленных полукругом там, где заканчивался проход, – все это было ему незнакомо, и вместе с тем его томило какое-то тревожное и манящее ощущение близости с этим местом. Возможно, он читал о нем или где-то слышал. Казалось, он всю жизнь мечтал побывать здесь, чтобы своими глазами увидеть образы, которые давно жили в глубине души, нарисованные его воображением и запечатленные сердцем.

Стараясь привыкнуть к полутьме, он не спеша шел по проходу, любуясь завораживающим зрелищем лунного света, льющегося сквозь красно-синее стекло витражей. Полная луна, напоминавшая мягкий круг сыра, лениво заглядывала в окно, и неверный свет ее заставлял стекла витражей поблескивать и переливаться. Зловеще смотрели лица с фресок, освещенные тонкой паутиной обманчивого света.

Кристиан ускорил шаг и только теперь заметил, что на первой скамье кто-то сидит. Это была девушка. Лица ее он не видел. Его закрывали густые пепельно-русые волосы. Казалось, незнакомка не слышит его приближения. Все в ее фигуре, закутанной в какое-то темное одеяние, хранило черты странной неподвижности и оцепенения. Она была, словно статуя, словно один из тех мраморных ангелов, которых теперь только он разглядел в левом углу помещения.

Страх перед этим казавшимся неземным существом охватил его душу. Но он знал, что уже не может повернуть назад. Что-то притягивало его к сидящей на скамье фигуре. Ему хотелось взять ее за плечи и отбросить волосы с лица. Но он не решился на такую дерзость. Словно в полусне, движимый какой-то неведомой силой, он подошел к незнакомке и опустился перед ней на колени. Она подняла низко опущенную голову, и взгляды их встретились.

С отчаянием и диким восторгом смотрел он на ошеломительно прекрасное бледное, как мрамор, лицо, каждую черточку которого знал в совершенстве. И не потому, что в темноте ему удавалось хорошенько рассмотреть его, а потому, что оно ему постоянно снилось. И уже тогда, в своих снах, он знал, что это не человек. Наш мир не мог породить столь неземное совершенство, идеал не мог принадлежать реальности плоти и крови. Лишь небеса способны были произвести на свет эту ангелоподобную красоту, в которой, однако, чувствительная душа Кристиана сразу уловила примесь темного начала.

Его затопил ужас от близости внеземного существа. Он сидел не в силах пошевелиться, словно пригвожденный к полу взглядом бездонных глаз. Выражение лица незнакомки, однако, не было злобным или угрожающим. Его даже можно было принять за человеческое. Но инфернальную сущность выдавали глаза, похожие на таявшие в тепле льдинки, брошенные в стакан с абсентом. Казалось, их пронзительный взгляд не находил в этом помещении ничего, достойного внимания, и в то же время Крис почувствовал, что эти изумительные, сияющие молодой зеленью, глаза заглядывали ему прямо в душу.

Время для него застыло, хотя внутренний голос, затаившийся в клочке сознания, уцелевшем от этого дьявольского наваждения, шептал, что прошло всего несколько мгновений. Вселенский ужас не позволял ни моргнуть, ни перевести дыхание. Он был точно одурманен – реальность перестала существовать, и весь мир сузился до размеров небольшого помещения, где находилось существо с глазами, в глубине которых был заключен не только смысл всей его жизни, но и смысл всего существовавшего на земле.

Это могло бы продолжаться бесконечно, но внезапно лунный свет стал меркнуть. Кристиан вздрогнул и поднял голову. В витраже он увидел, как луна с неестественной скоростью закатывается за гигантскую черную тучу, которая, будто зловещий великан, с каждой секундой все сильнее разрастается на горизонте. В следующий миг из нее показалась переливавшаяся серебром зазубрина молнии, которая, словно когтями, вспорола мягкую плоть темного неба. Раздался оглушительный раскат грома, который показался Кристиану грозным предупреждением тех бедствий, которые будут следствием этой роковой встречи с ангелоподобным Люцифером, принявшим женский облик, и сердце его сжалось от еще большего ужаса. Чувствуя, что страх стремительной волной размывает эту и без того эфемерную реальность, Кристиан, не в силах отказать себе в этом, в последний раз заглянул в глаза девушки, и ему показалось, что он прочитал в них одно-единственное слово. И слово это было самым прекрасным и завораживающим звуком, который он слышал в своей жизни. Как зачарованный, повторил он благоговейно, словно кающийся имя Господа:

– Кристабель, – и снова лишился чувств.

Войдя в тот осенний вечер в клуб «Серебро и метал», она сразу ощутила непонятную тревогу. На улице она не заметила ничего подозрительного. Разбавляя темные пласты ночи, там витала мрачная атмосфера, свойственная заброшенным заводам. Привычно наполняла она город духом восторженной безысходности и утешительной обреченности.

На приходящих сюда впервые переулок, в котором находился клуб, и его здание производили угнетающее впечатление. Узкая улочка, которая была образована стоявшими друг напротив друга строениями заброшенной фабрики с возвышавшимися над ними бетонными трубами, заканчивалась тупиком в виде глухой высокой стены. Раньше она служила для того, чтобы сюда не забрели посторонние. Впрочем, ее предназначение сохранилось. Главный вход был открыт для всех, но не каждый, миновав ворота и оказавшись на узкой асфальтированной дорожке между зданий из красно-коричневого кирпича, словно покрытых запекшейся кровью, мог решиться зайти внутрь. Они нависали над переулком, подавляя своим мрачным заброшенным видом. В последнем из них, с правой стороны, и находился клуб.

Внутри это было довольно просторное помещение с такими же бурыми кирпичными стенами, что и снаружи, толстыми квадратными колоннами, высокими потолками, темными туалетами и огромным деревянным баром, расположенным по правую руку от входа. Стену над баром украшал огромный череп, нарисованный серебристой и черной красками. Напротив входа находилась низкая широкая сцена, которую освещали два тусклых прожектора.

Никогда она не видела более темного клуба, чем этот, и этим-то он ей и нравился. Здесь она чувствовала себя в своей стихии. Расплывчатый полумрак не мешал каждый раз представать перед избранными посетителями во всей красе – скорее, наоборот. Так произошло и сегодня. Но было здесь и что-то еще – какое-то странное, непривычное чувство: смесь страха и надежды, тревоги и любопытства, смертельного ужаса и дикого восторга.