Дон Арк - Остатки страха

Упорства моему отцу было не занимать. Ища глазами по правой стороне от дороги сосны, он доехал до контрольно-пропускного пункта, который серым прямоугольником стоял перед забором, и только там (далее дорога была перекрыта противотанковыми ежами) развернул автомобиль.

Когда мы разворачивались, я увидел, как молодой худощавый солдат с оголенным торсом вышел из контрольно-пропускного пункта. Он держал в правой руке что-то наподобие дубинки. Посмотрел в нашу сторону. Несмотря на то что лица его при всем желании я не мог разглядеть, во всех очертаниях его тела проглядывала сдерживаемая агрессия. Отец этого не заметил – он был увлечен поиском «идеального места» для сбора сосновых иголок.

Мы поехали в обратном направлении.

Вмиг сделавшись рабом чего-то, находящегося между паникой и нерасторопностью, я скользнул взглядом по зеркалу заднего обзора и… солдата уже не было. Дверь, из которой он вышел, оставалась распахнутой. Позже я не менее десяти раз посмотрел в зеркало, но видел только забор с колючей проволокой.

– А может, вот те сосны? – спросил меня отец.

Я посмотрел туда, куда он указал кивком головы.

– Ну и как ты собрался к ним пройти? Там же овраг!

– Да? Ну ладно.

В конечном итоге, мы вернулись к тому месту, вблизи которого собирались остановиться первоначально, – по оврагу хотя бы была протоптана тропинка, к тому же самих сосен было не меньше пяти, что нас более чем устраивало.

Выбравшись из духоты салона авто в духоту (но с легким ветерком) солнечного полдня, каждый из нас вытащил из багажника металлическое ведерко, куда необходимо было собрать иголки, и тканевые перчатки. Перчатки мы надели на руки, после чего взяли ведра и спустились в овраг.

В тени сосен, елей и прочих хвойных деревьев, в аромате хвои, дышалось гораздо легче. Солнечные лучи лишь кое-где ложились золотистыми пятнами. В остальном – царство тени, в котором, однако, нашлось место для влаги и для двух ведомых смешным заданием душ.

Отец подошел к самой высокой и самой широкой в стволе сосне, указал на нее пальцем.

– Вот. Здесь и будем собирать.

Я наклонился к засыпанному сухими иголками дерну и отбросил в сторону мешавшие ветки. Отец вытащил сигарету и закурил.

Я поднял на него удивленный взгляд.

– Давай ты сам как-нибудь? – спросил он. – А то еще кровь снова пойдет…

И правда, в последние месяцы у него часто шла носом кровь. Так как врачей мой отец не жаловал и, более того, лишний раз из дома не выходил, он не знал причину частых кровотечений. Частых главным образом потому, что кровь могла пойти из носа даже два или три раза за день.

Кровь шла носом у многих. Даже у меня такое было несколько раз в тот последний год жизни. Не помню, что говорили об этом наши соседи или мои мама с папой, потому как кровотечение, в отличие от отношений с Беатрис, меня ничуть не волновало.

Я, подставив поближе ведро, начал сгребать в него иголки. Несколько раз укололся.

Отец стоял прямо позади меня. И я знал, что он смотрит в мою спину или… В общем, мне это очень не нравилось. Чем бы я ни занимался, если тем же самым не занимался отец, он становился позади меня и пялился. Я, конечно, не рассказывал об этом маме, но где-то глубоко внутри чувствовал, что когда-нибудь он доведет меня и я…

Пустые размышления часто приходят в голову, когда занимаешься подобной работой.

Я сгребал в ведро сосновые иголки, а отец, стоявший сзади, выпускал изо рта струйки дыма.

Благо, дело не сложное, потому я быстро собрал одно ведро и поднялся на ноги.

– Молодец! Осталось наполнить еще одно – и поедем домой.

Отец, отбросив окурок, подал мне пустое ведро и пошел в сторону.

– Пошли, – сказал он, и я направился за ним.

Мы прошли чуть дальше в глубь. Там деревья стояли крупнее, а солнечных лучей было заметно меньше. Отец указал мне на еще две сосны, и я принялся собирать иголки.

Второе ведро чуть сложнее было наполнить, к тому же мешали надоедливые комары. Отец за те минуты сказал больше, чем за всю последнюю неделю. Он говорил что-то про лес, про родной город Боул, про детство и юность… В общем, при том, что я слушал, я мало что запомнил и никаких уроков для себя из того не вынес.

Когда я поднялся и отряхнул колени, взгляд мой привлекло нечто бетонное, несколькими пятнами видневшееся за стройными деревьями. Это было похоже на то, что некий гигант, живший в тех местах еще до основания города, любил курить бетонные сигары, а когда докуривал, бросал окурки себе под ноги.

Перед моими глазами, прикрытый ветвями и стволами деревьев, лежал на опушке удлиненный бетонный цилиндр, вблизи которого виднелось несколько углублений в земле (как после стоп стоявшего там когда-то гиганта).

Я указал пальцем в сторону странной бетонной конструкции и спросил у отца, что это. Он пожал плечами и смущенно улыбнулся.

– Не знаю, – сказал он и, взяв в руки ведра, кивнул в сторону дороги. – Пошли. Скоро дождь начнется.

Я поднял глаза кверху. И правда. Во время выполнения смешного задания я и не заметил, как дождевые облака, затянувшие небо, затмили солнце. Однако жара все еще стояла в воздухе.

Когда мы вышли на дорогу, я невольно посмотрел в ту сторону, в которой располагалась военная база. На дороге никого и ничего не было – только ветер раздувал на асфальтовой полосе розочки пыли. Начал крапать дождь.

Шины заскрипели – и мы поехали домой.

На всем пути не происходило ничего удивительного и примечательного. Когда мы подъехали к подъездной дорожке, в моей голове даже мелькнул вопрос: «А не слишком ли я чувствителен?» На тот момент для меня такое объяснение казалось более чем достойным. И правда, с чего я тогда взял, что, проехав мимо забора и контрольно-пропускного пункта, мы тем самым запустили процесс серии убийств и откровенных надругательств над природой человека? Вероятно, у того солдата даже не было в руке дубинки… Значило ли это, что мое юношеское воображение сыграло против меня?

Однако сомнения все еще продолжали копошиться в моем мозгу, наводя там беспорядок.

Когда мы вошли в дом, словно по щелчку пальцев, начался ливень. Мама приняла ведра с иголками, и втроем мы сели за стол обедать.

К вечеру того же дня я забыл обо всем: о солдате с дубинкой, о бетонном цилиндре на опушке леса, о заборе с колючей проволокой… И жизнь моя, казалось бы, пошла дальше своим чередом. После ужина я выхватил со стола один из тех дешевых журналов, в которых описывались вымышленные убийства и всякие создания наподобие зомби, и упал на кровать. Я читал. Мне нравилось читать. Потому как у нас не было телевизора, я решил для себя, что буду заниматься только четырьмя делами вне школьных занятий: читать, помогать маме по дому, гулять с Беатрис и ходить в кино. С таким количеством дел я мог жить спокойно и размеренно, и мне это приносило удовольствие.