Alexandra Reinhardt - Почтальон для Евы

Ева выдавила из себя очередную порцию информации:

– «Боже! Ну и денёк! Сначала обморок на глазах у всех, потом дорога в автомобиле, возрастом старше моего отца, и в довершение всего – висящий череп и гостеприимно встречающая змея, правда без хлеба и соли. Поэтому просто поверьте мне на слово, я так рада видеть первого вменяемого человека тут, в малознакомой стране. Как говорите Вас зовут?».

– «Ясмина. Старое тюркское имя. „Жасмин“ в переводе», – смутилась девушка.

Ева, сдерживая подступающие, как неугомонные волны в прибое, идиотские приступы смеха, пригляделась к своей новой знакомой. На вид ей было 40—45. Это был тот редкий случай, когда имя невероятно точно соответствовало своей хозяйке. Ее почти мертвенно белая, тонкая кожа действительно напоминала хрупкие июньские цветы. Встретить женщину, кожу которой не обезобразило бы местное солнце, в этих краях почти такая же редкость, как и в горах Базардюзю найти кенгуру.

Ева любила такие лица. Чистые, броские и запоминающиеся. Есть женщины, которых Господь создавал явно в хорошем настроении и не боялся играть с контрастными красками на восточных мольбертах с правильными чертами.

Миндалевидные серьезные черные глаза, будто в снег уронили смородину, под двойным опахалом ресниц и бровей, высокие точеные азербайджанские скулы, пухлые губы, сложенные бантиком, и внушительная тяжесть сверкающей косы, похожую на разлитую нефть. Светлый карамельный цвет ее скромного наряда выгодно подчеркивал глубинную яркость черных глаз и волос. Она была не по-современному очень красива, потому что к ее образу прикасался только Создатель. Косметологи штампуют фэйки, природа же рождает исключительный оригинал. И даже родинку над губой, столь заветную для миллионов девушек во все времена и эпохи, Ясмина выиграла в этой генетической лотерее. Только лишь кисти рук, маленькие, пухлые, будто у детей, но по-мужски загрубевшие, с порезами на пальцах от работы в саду, словно доказывали и без того говорящий за себя факт, что их обладательница никогда не была белоручкой. Руки и вправду диссонировали с жасмином, так тщательно выведенном на ее лице. Они прямолинейно выдавали возраст и трудолюбие.

Пальцы Евы напротив, были тонкими, нежными. Если бы не работа хирурга, которую они привыкли выполнять почти ежедневно, они вполне могли бы принадлежать пианистке.

Ясмин почувствовала внимательный изучающий взгляд холеной европейской гостьи на своих кистях и смущенно вытерла их о сукно фартука:

– «Ева, рада Вашему приезду! Проходите скорей! Вы, наверняка, голодная после такой изнурительной дороги. Я, пожалуй, накрою в доме. Хотела было на веранде, но пока та ядовитая дрянь не уползет с нашей территории – мы совершенно точно будем питаться внутри жилища. От греха подальше, Аллах сакла».

Ясмина жестом пригласила молодую наследницу к очагу, опережая её на пару шагов, чтобы успеть открыть перед ней дверь. Дорожные ботинки Евы выдавили из трухлявых ступеней что-то похожее на осыпающийся скрип. То, что Ясмина назвала верандой, на самом деле было небольшим крыльцом с двумя дачными креслами и весьма скромных размеров кофейным столиком. На стене одиноко грустил алюминиевый рукомойник, к носику которого, чтоб извлечь воду, давно никто не прикасался. Вокруг крыльца размотался синий поливочный шланг, валялись Бог весть когда забытые грабли и какой-то прочий мелкий садовый хлам. Всё это «богатство» охраняла своими кусачими объятьями сочная крапива. Дом просто забыл, что такое приезд гостей.

Ева шагнула через порог и едва не наделала шуму, как слон в посудной лавке. Ясмина кое-как успела подхватить падающую статуэтку у двери, которую та смахнула своей сумкой.

Обе засмеялись от этой случайной неловкости, глядя на хитрые желто-черные глаза, нарисованные на фарфоровой морде кошки, спасенную от сокрушительного битья. Ясмина протёрла рукавом керамическое домашнее животное и аккуратно водрузила его обратно, на законное место:

– «Здесь люди верят, что любой порог – это некий проход между мирами. А кошки, как сакральные посланники наших ангелов-хранителей, даны нам, чтоб защищать жилище от всего дурного. Прежняя хозяйка, Ваша прабабка, не жаловала семейство кошачьих. Этого красавца принесла я. Пусть побудет тут, пока Вы гостите».

Ева ухмыльнулась, пытливо озираясь по сторонам: «Ну тут-то точно есть, что охранять! Пыль, паутина и рухлядь…».

Надо признать, внутри дом выглядел еще более угрюмым, чем снаружи. Полутемная от посеревших тюлевых занавесок, гостиная была заставлена нехитрым скарбом. Кухонный шкаф из красного дерева со стеклянными дверцами, хранивший в себе десяток килограммов фарфора и праздничного хрусталя, суровый фундаментальный секретер, теперь служивший витриной для выставки ваз и горшков, и большой круглый обеденный стол на белых гнутых ножках. Всё это было когда-то признаком богатства и поводом для соседской зависти в деревенском быту. А теперь предметы былой роскоши уныло стояли в углах комнаты, будто обнаженные пузатые старики, по какой-то ужасающей роковой случайности оказавшиеся прямо посреди студенческой вечеринки, смущенные, осмеянные, перепуганные, нелепые. На полу лежали бордовые турецкие ковры с шелковыми кистями, обволакивавшие когда-то ноги прежней хозяйки теплом и мягкостью, а сейчас гладкими проплешинами напоминали лишь о своём преклонном возрасте и необходимости выкинуть их вместе с тонной пыли, осевшей в их мохнатом чреве.

Ясмина смутилась, восприняв слова Евы, как буквальную критику в свой адрес. Она принялась оправдывать беспорядок, над которым несколько месяцев трудились время, паук и песчаные сквозняки: «Я только сегодня пришла сюда, буквально на пару часов опередив Ваш приезд. И в первую очередь, принесла продуктов, чтобы приступить к готовке. До уборки руки еще дошли. Я попросту не успела. Но, знаете, я очень постараюсь…»

Ева прервала ее защитную речь:

– «Да прекрати, пожалуйста! Кстати, можно на „ты“? Не люблю я эти все фамильярности и реверансы. Так вот, Ясмина, не знаю, что ты надумала тут делать —генеральную уборку или быть может даже ремонт, скажу тебе прямо. Абсолютно ничего не нужно! Моя задача сейчас – дождаться документов от местного нотариуса, их отправили почтой, быстро пройти весь этот бюрократический квест и оперативно выставить дом на продажу. Поэтому не вкладывай в это жилище ни капли своей энергии и труда. Не стоит оно того. Лучше помоги мне с поиском потенциальных покупателей».

Ясмина хотела было ей возразить, мол, любому дому, принимающему дорогих и, судя по всему, крайне деловых визитеров, надлежит быть чистым, радушным и комфортным. Но видя, как по-хозяйски, с небольшим налетом барства, Ева зашагала в столовую, скидывая с себя и швыряя рубашку на попавшееся под руку облезлое кресло-качалку, поняла одно —не следует перечить или спорить с этой дамой, а лучше как следует накормить. Ведь голод – кровный брат агрессии.