Юлия Котикова - За красным небом

Кто-нибудь меня слышит?! Конечно! Конечно, все его слышат, все – часть. Песчинка. Песок. Горячий песок прилипает к мокрым ногам, Хесус совсем маленький, они с мамой на пляже, только она теперь фарфоровая. Мама смотрит на мир с огромного утеса в его двери, но дует ветер. Он чувствует ветер. Пахнет солью. Ветер дует на его фарфоровую маму, и она падает со скалы, разлетаясь на белые осколки. Раньше, чем он.

Теперь он может бежать, куда захочет. Хесус закрывает глаза, и вспышки воспоминаний в его голове сливаются в один сплошной белый шум, словно кто-то включил неисправную галогеновую лампочку. Ему вечно достаются неисправные вещи.

Когда пропал кот старой миссис Стэтчер, никто особенно не удивился. Серый британец был тем ещё бродягой и вечно искал приключений на свою пушистую пятую точку. Левое ухо его было порвано в драке, а если бы вы захотели почесать его в холке, то быстро нащупали бы целую серию боевых шрамов. Удивительно, но при таком крутом нраве кот был очень ласков с людьми, особенно жалуя свою хозяйку.

Они с миссис Стэтчер просыпались ровно в 8 утра и сразу же отправлялись на кухню, где она, разминая сведённую после долгого сна поясницу, доставала его любимый корм с лососем и наполняла миску до краёв. Джеральд (это имя ему досталось в честь погибшего мистера Стэтчера) начинал довольно урчать в предвкушении. Чувства переполняли его маленькое сердце: только лучшие из людей наполняют миски питомцев ещё до того, как справят малую нужду.

После завтрака Джеральд дремал на подоконнике или террасе, если погода была достаточно тёплой, изредка приоткрывая глаза, когда за окном проезжал автомобиль или проносилась бесстрашная белка. Белки и прочая живность могли не опасаться его ровно до заката, но, как только солнце исчезало за горизонтом, он вставал, лениво потягивался, выгибая спину колесом, тяжело спрыгивал на пол и отправлялся в лес. Возвращался он только под утро, чтобы встать вместе с Хозяйкой и получить миску любимого корма. Его жизнь была просто до невозможности прекрасна!

Когда Джеральд не вернулся во вторник, Кэролин Стэтчер забеспокоилась. Она всё равно наполнила миску, но та оставалась нетронутой. В четверг она отправилась в лес, громко выкрикивая имя своего любимца, но результатов это не принесло. Кэролин вернулась домой с разорванным платьем и совершенно измученная. В пятницу в слезах она высыпала заветрившийся корм в помойку и отправилась к Таннерам, чтобы распечатать объявления о пропаже на их цветном принтере. К субботе о её потере знал весь город, но она не получила ни одного звонка, даже не смотря на обещанное вознаграждение. Через неделю ей пришлось смириться с тем, что Джеральд, очевидно, предпочёл свободную жизнь её скучному обществу. Она также подумала, что не стоило называть его в честь супруга, который 15 лет назад сделал точно такой же выбор, прячась от быта между тех бедёр, которые ему ещё удавалось раздвинуть. Забавно, что подумав о такой глупости, она и не вспомнила, как две недели назад сделала замечание соседскому мальчугану, которого обнаружила поджигающим утреннюю почту Таннеров прямо в их почтовом ящике.

Парень стоял с совершенно пустым, не выражающим ничего лицом, и, когда она закричала на него, он даже не двинулся с места. Ухом не повел, как говорится! Потом ребенок медленно развернулся, расплылся в жуткой ухмылке, и только тогда побежал, неуклюже переваливаясь из стороны в сторону. Улицу заливало яркое весеннее солнце, но по спине у Кэролин поползли мурашки. Покачивая головой, она вошла в дом и… совершенно забыла о происшествии уже через пару часов. Уильям Барлоу не забыл.

Через неделю Джексоны обнаружили пропажу канарейки. Уезжая на выходные в Милуоки, они заперли клетку Чуи, наполнили поилку свежей водой, а кормушку аппетитными зёрнами, от которых пташка была без ума. Вернувшись в воскресенье вечером, они нашли пустую клетку (дверца была распахнута) и полную кормушку. В этот раз никаких объявлений не было. В конце концов они решили, что дверцу распахнула маленькая Кэти, решив попрощаться с птичкой перед отъездом. Никому из них не пришло в голову, что даже с раскрытой клеткой птица бы не улетела дальше чулана в доме, где были закрыты все окна. Не думала об этом и Кэти, как не думала она и о том случае, когда грузный неповоротливый парень сшиб её с ног в школьном коридоре на большой перемене, когда они с девчонками, громко хихикая, обсуждали прошедший урок, на котором новенький мальчик, Генри, описался прямо в классе. Да и кто бы в здравом уме думал о такой ерунде в столь трагичный момент?! Но Уильям Барлоу думал. В тот день он был уверен, что эти маленькие прошмандовки смеются над ним. Он точно знал, что все смеются над ним.

Уильям, или Пузырь, как его дразнили одноклассники, был и вправду слишком большим мальчиком для своих 13 лет. Рос он стремительно и оттого совершенно непропорционально. Привело это к тому, что он был способен запутаться в собственных конечностях и свалиться на пол на ровном месте.

Дорога в школьный спорт была для него закрыта, хотя тренер отчаянно сокрушался по этому поводу. С такими габаритами парень мог добиться успеха! Если бы научился контролировать ноги, разумеется. Одноклассники смеялись, регулярно меняя обидные прозвища, но «Пузырь» продержался дольше всех. Уильям слишком много ел, пытаясь компенсировать чипсами и жареной картошкой недостаток общения со сверстниками, хотя и не чувствовал, что нуждается в нём. По правде говоря, он вообще мало что чувствовал.

Когда он поджигал почтовые ящики, в нём просыпался лёгкий интерес, а когда Уилла ловили на месте преступления, не было ничего, даже страха наказания.

Отец регулярно его бил, и боль Уильям ощущал, однако на отца не злился совершенно, чем ставил того в тупик. Когда мистер Барлоу заканчивал экзекуцию, Уилл вставал, размазывая слёзы по грязным щекам, заторможено натягивал трусы, которые потом насквозь пропитаются кровью, и джинсы, которые будут это скрывать. Он медленно застёгивал ширинку, а потом ровным голосом спрашивал, чем сегодня помочь. Однажды Уилл описался, пока его избивали, но и в тот раз просто натянул мокрые трусы и отправился домой, окружённый острым запахом мочи. Именно тогда мистер Барлоу впервые подумал о том, что с его сыном, возможно, что-то не так.

Второй раз он подумал об этом, когда почти все соседи на их улице лишились своих питомцев, хотя прямо на сына ничего не указывало. Мистер Барлоу даже не мог до конца понять, от чего он сам начал подозревать Уильяма. Интуиция? Или отцовский глаз подмечал то, что упорно игнорировал мозг? Он предпринял единственную попытку прояснить для себя эту ситуацию: обыскал комнату Уильяма, пока тот был в школе. Обыск ничего не дал, да и мистер Барлоу не знал, что ищет. Трупики домашних зверей? Ошейники? Орудие преступлений? Бездарно потратив два часа своей жизни, он вышел из детской, аккуратно закрыл за собой дверь, напился на кухне до чёртиков, а, когда жена вернулась с работы, окончательно избавился от своих тревог всего за четыре минуты скучного супружеского секса. Животные пропадать перестали, во всяком случае он об этом больше не слышал. Поблагодарим Господа!