Ариша Дашковская - Помни меня

Решила начать с печки. С жиром пришлось возиться долго: замачивать, скоблить ножом, тереть губкой. Следующими на очереди были стол и тумба. Пока я их отмывала, закипела вода в большой кастрюле, и я принялась за посуду, перемыв всё, что нашла в навесном шкафу. Керамические кружки пришлось чистить содой. Видимо, густо-коричневый налёт на них никого не волновал. Чистую посуду я разложила на полотенце, а сушилку брезгливо выставила на крыльцо – такое проще выбросить, чем пытаться отмыть. Отыскав потрёпанный веник, подмела пол. Уже ничему не удивляясь, выгребла из-под тумбы яичную скорлупу, кость от куриной голени и гнилую картофелину. До возвращения домой семейства я успела навести порядок на кухне и приготовить макароны по-флотски. Макароны на завтрак, макароны на ужин, с тем отличием, что мои получились вполне съедобные.

Не зря Василий картинно вытаращил глаза, отправляя в рот очередную порцию моей стряпни:

– Ну ты даёшь, систер! Даже если ты до конца своих дней останешься дурой, я буду любить тебя за такой хавчик. Это ты пока в коме валялась, готовить научилась? – он вытер жирные губы салфеткой. – Кстати, кое-кого видел. Вечером обещал к тебе зайти.

Судя по его игривому тону, эта информация должна была меня заинтересовать. Но она испортила моё настроение окончательно. Мне было бы намного спокойнее, если бы ко мне никто не заходил.

«Как бы мама» тоже нахваливала макароны, беспокоилась, не перетрудилась ли я, наводя порядок, и пересказывала сплетни о знакомых, которые я даже не пыталась слушать. Иногда она ждала от меня какой-то реакции, и я говорила «угу», причём, судя по её лицу, не всегда уместно.

Ровно в половину девятого в мою комнату влетела тётя Валя с радостной улыбкой:

– Давай беги скорее. Приехал твой.

– Кто мой? – насторожилась я.

Она машет рукой:

– Ай, давай иди уже. Соскучилась небось.

В прихожей я схватила с вешалки первую попавшуюся вещь. Ею оказалась огромная вязаная кофта тёти Вали. Всунув руки в широченные рукава и запахнув полы, я вышла на слабо освещённое крыльцо. Жёлтое пятно света выхватывало лишь малую часть двора. То, что было за забором, тонуло в кромешной тьме. Если приглядеться, можно было различить очертания чьей-то фигуры.

Подойдя ближе к забору, я поняла, что хочу последовать совету тёти Вали – бежать – вот только не к пришедшему, а обратно. У калитки, положив на неё предплечья, стоял тот самый Хмырь с фотографии. Я медленно перебирала ногами, обутыми в скользкие галоши. Мне хотелось оттянуть встречу, неизбежность которой я осознавала.

– Как я погляжу, ты не сильно соскучилась, Рыжая. Помнишь, кто я?

– Не очень. Но я видела ваши фотографии.

– Марин, юмор наше всё?

– Как вас зовут?

– Стас, допустим, – улыбнулся он.

– Хорошо, Стас. Хочу вас предупредить, я не помню, что между нами было, поэтому наши отношения не будут прежними…

Его раскатистый смех не дал мне договорить:

– Не звезданул, значит, Васька. Я Витек. Это я прикололся.

– Смешная шутка. А хотя не очень. До свидания, – я развернулась и пошла в сторону дома.

– Погоди, разговор важный есть. Выйди на пару минут.

Всё внутри меня вопило, что не нужно слушать его, нужно домой и чем скорее, тем лучше, но я с овечьей покорностью вышла за калитку, и тут же оказалась прижатой к забору.

– Оделась-то чего так? Мороз на улице. Заболеешь, – он провёл холодным носом по щеке, ткнулся им в волосы, с шумом вдохнув их запах, а я оторопела от неожиданности и даже не могла найти в себе сил на протест.

– Дай хоть погрею, – одним движением он расстегнул молнию на зимней куртке и снова сгрёб меня в охапку, вжимаясь так сильно, что я почувствовала, какая часть его тела упёрлась в моё бедро.

– Чувствуешь, да? Чувствуешь, как сильно я по тебе соскучился? – хрипло прошептал он. – Поехали ко мне. Или просто покатаемся.

Его рука скользнула по моей щеке, обхватила подбородок. Большой палец коснулся губ, очертил их контур, раздвинул их и тут же упёрся в плотно стиснутые зубы. С ужасом я поняла, что сейчас незнакомый мужик сунул в мой рот свой грязный палец. Воображение услужливо нарисовало криво обрезанный ноготь с чёрной полоской грязи. К горлу подступила тошнота.

– Ну же, пусти меня! Тебе же нравится работать ротиком, – прерывающимся шёпотом попросил он.

Я разжала челюсти. Он одобрительно улыбнулся и просунул палец вглубь, а я с силой сомкнула зубы.

– Ты что творишь, нах? – вскрикнул он, отскочил как ошпаренный и замахал укушенным пальцем в воздухе.

– Извините, пожалуйста, -пролепетала я. – Я не хотела делать вам больно. Случайно получилось. Вы подуйте – быстрей пройдёт.

Мой лечащий врач при выписке прочитал мне целую лекцию по поводу, как важно «не наломать дров», и я теперь изо всех сил пыталась свести печальный опыт общения Виктора со мной к чему-то нейтральному:

– Я предупреждала, что у меня проблемы с памятью. Давайте подождём немного, а когда я всё вспомню, возобновим наши отношения. Пока мы можем общаться как друзья.

– Я не понял, ты что, продинамить меня решила? – он встряхнул меня за плечи, а я беспомощно уставилась в его искажённое яростью лицо. – Снюхалась в городе с кем-то, пока в больнице кайфовала, да? Придумала – как друзья! Я тебе что, пионер, чтоб за ручку с тобой ходить? Ладно, проехали! Телефон себе оставь. Отработала уже, – он оттолкнул меня с брезгливостью, так что я влетела спиной в забор.

Напоследок он бросил на меня злобный, презрительный взгляд и, смачно сплюнув, размашисто зашагал к лендроверу.

Только оказавшись на веранде, я почувствовала, что зубы колотятся, а тело бьёт мелкой дрожью. Пару минут назад меня беззастенчиво лапал незнакомый мужчина, совал в рот грязные пальцы, требовал секса, а напоследок оскорбил. Хуже всего, что я совершенно не помню, чем могла заслужить подобное отношение.

Незаметно юркнуть в свою комнату не получилось. – Что так быстро? – тётя Валя подскочила с дивана. – Поссорились опять?

– Типа того, – уклончиво ответила я. Ну не может она понять, что «опять» для меня не существует.

– Вот дура, – протянул Вася. – Кто же тебя по клубнякам возить будет?

– Значит, никто не будет,– буркнула я, скрываясь за занавеской – слишком ненадёжной преградой от живущих в этом доме.

В соседней комнате орёт телевизор. Закончилось «Кривое зеркало». Теперь смотрят сериал про ментов, громко комментируя. Так громко, что я с трудом слышу свои мысли. Хотелось крикнуть им: «Достали! Да заткнитесь уже оба!» Я закрыла уши ладонями, но помогло мало.

Что я делаю здесь, с этими людьми? Я не чувствую к ним любви, близости, лишь раздражение. Они не могут быть моей семьёй. Так же как и Виктор не мог быть моим парнем. Мне рядом стоять с ним было неприятно, не говоря о том, чтобы целоваться с ним. А он мне говорил… Хорошо работаешь ротиком… Противно. Отработала телефон? Да уж. Эти мысли сводят с ума. Проще руководствоваться принципом: не помню, значит, не было.