Ариша Дашковская - Помни меня

Разумом я понимала, что Галина Степановна поступила профессионально, отправив меня к психиатру. Со стороны мои слова звучали как бред. Но в душе было обидно, что она не вошла в моё положение и не позвонила Максиму.

Я помялась возле двери, а потом постучалась.

– Да-да, войдите, – отозвался на стук приглушённый мужской голос.

В кабинете я запоздало сняла бушлат, свернула и прижала к груди, не двигаясь с места.

– Смелее-смелее, присаживайтесь, – доктор указал на стул перед рабочим столом. – Я не кусаюсь. И вы, надеюсь, тоже.

Несмотря на то что его внешность располагала, я робела. Без белого халата он бы совершенно не был похож на врача. Скорее, он напоминал голливудского актёра. Тёмные волосы с проседью, хищный римский нос и лукавые голубые глаза совершенно не вязались с моими представлениями о том, как должен выглядеть психиатр.

– Давайте знакомиться, – он выкинул перед собой руку в странном жесте, то ли для рукопожатия, то ли для того, чтобы что-то от меня получить.

– Вашу карту, – пояснил он, видя, что я замешкалась.

Пытаясь дать ему карту, я выронила дурацкий бушлат, нагнулась за ним, чуть не завалила стул. Пока удерживала стул от падения, бушлат опять оказался на полу.

– Воспользуйтесь вешалкой, – он указал в угол кабинета, где расположилась одноногая металлическая вешалка, увенчанная, словно рогами, крючками для одежды.

Мысленно ругая себя за неловкость, я повесила бушлат, а затем, присев на краешек стула, передала карту доктору.

– Ну что, продолжим наше знакомство? Я Руслан Игоревич. А вы?

– Марина Николаевна.

– А фамилия?

– Говорят, что Иванцова.

– Мне кажется, вы сомневаетесь. А кто говорит?

– Врачи, медсёстры, – я пожала плечами. – Просто мне эта фамилия не кажется знакомой.

– А какая кажется знакомой?

– Никакая. Но эта фамилия будто совершенно чужая.

– А с чем вы к нам попали?

– Ушиб головного мозга. Вроде бы.

– При подобных травмах, к сожалению, память может страдать. Есть ли у вас с ней проблемы?

Я утвердительно кивнула.

– Расскажите, пожалуйста, об этом.

– Ну… Я помню какие-то обрывки. Иногда воспоминания всплывают как нарезка кадров из фильма. Я со стороны вижу какое-то событие, ощущаю эмоции момента, но не помню, когда оно происходило и с чем связано. Некоторые вещи я просто знаю. А некоторые будто ускользают.

– Дату своего рождения вспомните?

Я потерла виски пальцами, наморщила лоб, готовясь к бою с памятью за воспоминания, но, как ни странно, дата всплыла сама собой:

– 15 марта 1990 года.

– Простите за бестактность, но я всегда отвратительно считал, сколько ж вам исполнится в этом году?

– Тридцать.

– Да, всё верно. Словно в подтверждение перед глазами нарисовалась картинка, где я в золотистом платье режу именинный торт на фоне стены ресторана, декорированной золотыми шариками в форме звёздочек и надувными цифрами два и девять.

– А что ещё вы помните или знаете?

– Я работаю врачом в поликлинике. Замужем. Есть ребёнок.

– Коллега, значит. А каким врачом?

– Педиатром.

– Вам нравится работа?

– Да, очень. Муж постоянно ругает меня за то, что я задерживаюсь. Хотя он тоже врач и всё понимает.

– Муж тоже педиатр?

– Нет. Детский хирург в областной больнице.

Взгляд психиатра пробежался по строчкам первого листа стационарной карты.

– Как интересно, – хмыкнул он. – А у вас написано в карте, что вам 22 года. И день рождения у вас в июне. И отчество у вас указано «Александровна». Как вы думаете, почему так?

– Я не знаю, – прошептала я, поражённая его словами. – Может, напутали?

– Могли и напутать, – согласился он. – Сразу по двум графам ошиблись, так? А почему вас ко мне направили?

– Я рассказала своему врачу, что происходят странные вещи, что я не могу понять, что творится. И она решила, что проблема во мне. Ну а как она могла подумать иначе, если мои слова звучат как бред сумасшедшей?

– А что за странные вещи происходят?

– Мой муж за три недели ни разу не навестил меня и даже не позвонил. Это просто невозможно. Он меня очень сильно любит. А всё выглядит так, будто он забыл обо мне. Вместо мужа и сына ко мне пришли незнакомые люди и стали утверждать, что они мои родственники. Я сначала подумала, что они обознались. Но они принесли вещи для меня, телефон, деньги и, кажется, расстроились, что я их не узнала.

– Кто приходил?

– Молодой мужчина и пожилая женщина. Мужчина представился братом. А женщина сказала, что она моя мать.

– Почему вы думаете, что это не ваши родственники?

– Я их никогда раньше не видела. Я была единственным ребёнком в семье. А моя мать умерла восемь лет назад.

– Как вы считаете, зачем им это? – он подался вперёд, словно надеялся услышать интересную историю.

– Понятия не имею. Но они вели себя так, будто знают меня. Принесли вещи, телефон и деньги.

– Вы думаете, они хотели вам навредить?

Я пожала плечами.

– Какой смысл вредить незнакомому человеку? А меня они знать не могут, хотя и уверяли в обратном.

– А ваш отец?

– Отец бросил нас, когда мне было пять. Просто собрал чемодан, чмокнул меня в щеку, сказав: «Будь хорошей девочкой», и ушёл. Больше я его не видела.

– То есть у вас нет родственников?

– У меня есть муж Максим и маленький сын.

– Они навещали вас?

– Ни разу. Максим никогда бы так не поступил. Три недели прошло. Господи, как же мой сыночек? Он, наверное, жутко скучает. Он же совсем ещё малыш, – нижняя губа предательски задрожала, и я прикусила её, чтоб не разреветься. – Может, что-то случилось? Я звонила Максиму, но он был очень зол, не узнал меня и попросил не звонить.

– Хм, как интересно. А номер мужа был в списке контактов телефона, так?

Я покачала головой.

– Нет. Я его вспомнила. Вы не думайте ничего. Я узнала голос Максима, ошибки не могло быть.

– Ну да, – сказал он с нейтральной интонацией и вдруг спросил: – А вы помните, как получили травму?

– Да. Я спешила на встречу с мужем, поскользнулась, упала, ударилась головой о бордюр.

– Ваш муж был рядом?

– Да.

– Тогда очень странно, что согласие на медицинское вмешательство подписывала ваша мать Иванцова Валентина Ивановна. Хотя ваш супруг мог сообщить ей, и она приехала сразу же в больницу.

– Моя мама умерла. И её звали не Валентина. Вы мне не верите?

– Почему же? Верю. Если вы сомневаетесь, что Валентина Ивановна ваша мать, вы можете поговорить с ней о проведении генетической экспертизы. Правда, это удовольствие не из дешёвых. Так у вас развеются сомнения. Если вы, конечно, не полагаете, что её результаты могут подменить.

– Подменить? Но зачем?

– Этим вопросом я задаюсь с самого начала вашей истории. Зачем чужой женщине говорить, что она ваша мать? Неужели у нас не проверили бы её документы, прежде чем позволить ей расписаться? Если, конечно, всё это не страшный заговор врачей, спецслужб и ещё бог весть кого.