Ариша Дашковская - Помни меня

– А муж красивый?

– Вроде да, – я улыбнулась. – Высокий, зеленоглазый, русоволосый, не атлет, но с фигурой всё в порядке.

– Бизнесмен?

– Нет. Врач.

Даша поморщила носик:

– Ну, так неинтересно. Он просто обязан быть богатым бизнесменом. Вот тогда всё будет как в кино.

Соседка на время умолкла, по её по-детски пухлому личику было видно, что она о чём-то раздумывает.

– А прикинь, если он на самом деле окажется лысым, низким, шепелявым, с огромным животом, будет тянуть к тебе мохнатые руки и слюнявые губы, – Даша разошлась не на шутку, теперь она ещё и жестикулировала, изображая того орангутанга, которого сватала мне в мужья.

Неизвестно, сколько эта неугомонная продолжала бы надо мной глумиться, если бы не раздался оглушительный окрик, отбойным молотком ударивший по больному мозгу:

– Иванцова, посетители! Иванцова, оглохла?

Соседка по палате перестала паясничать и красноречиво указала на дверь, где в проёме стояла самая грубая медсестра и сверлила меня глазами. Я опять забыла, что Иванцова – это я.

Когда я поняла, что посетители Макс и Лисёнок, сердце заколотилось сильнее, предвкушая встречу. Как же я соскучилась по своим! Не терпелось зацеловать щёчки и золотистую макушку Лисёнка и снова оказаться в надёжных, крепких руках любимого мужчины.

Больничный коридор казался невообразимо длинным. Мне хотелось лететь к ним, но приходилось идти, медленно передвигая ногами и придерживаясь за стену подобно дряхлой старухе.

Распахнув дверь в тамбур и мысленно приготовившись к встрече с маленьким рыжим ураганом, который при моей слабости запросто мог бы сбить меня с ног, я растерялась. Ни Макса, ни Лисёнка. Только мужчина и женщина сидели на одной из банкеток. Я покрутилась на месте и решила выйти на лестницу. Лисёнок любит считать ступеньки. Возможно, Максим увлёк его этим, чтоб сын не капризничал.

– Эй, сеструха, ты куда? – послышался окрик в спину, а следом я ощутила рывок за плечо. – Оглохла? – я оказалась развёрнутой к мужчине, от которого разило перегаром и крепким табаком.

– Вы мне? Отпустите! – я попыталась скинуть его руку и громко позвала мужа. – Максим! Максим!

Но на помощь мне никто не пришёл.

– Марин, прекрати шутковать. Нам не до смеха. Мать боялась, ты кони двинешь, а хоронить не на что, – он хорошенько встряхнул меня, что сразу же отдалось нестерпимой болью в голове.

– О чём вы? – я пыталась вырваться из хватки сумасшедшего мужика.

– Прекрати, Василёк, – вскрикнула женщина и сорвалась к нам со своего места.

Тряска прекратилась. Мужчина сделал шаг назад. Теперь прямо передо мной стояла пожилая женщина, с надеждой вглядываясь в моё лицо.

– Мариночка, я твоя мама. А это Вася – твой брат.

Совершенно незнакомая мне женщина в чёрной бесформенной куртке до колена, в синих растянутых гамашах и галошах с меховым отворотом, утверждала, что она моя мать. Её прозрачно-голубые, почти угасшие глаза смотрели с надеждой. Она ждала от меня чего-то и от волнения теребила седую прядь, выбившуюся из-под жёлтого старушечьего платка. Судя по сосудистым звёздочкам на щеках и носу и по припухшим векам, к бутылке она любила приложиться так же, как и её сын.

В голове промелькнула мысль, что этих двоих привезли на госпитализацию, но ошиблись отделением, а сопровождающий санитар отлучился, чтобы уладить формальности. Объяснение, конечно, на грани фантастики, но ничего более логичного на ум не приходило.

Яркими вспышками, кадрами промелькнули красивое, немного печальное лицо мамы, гранитный памятник с её чёрно-белой фотографией, усыпанный пожелтевшими листьями берёзки, растущей рядом, отец, спешно собирающий чемодан, чтобы уйти из семьи. После того как он нас бросил, мама стала для меня всем. И она ни капли не была похожа на эту женщину.

Я всё ещё поглядывала в сторону выхода, ждала, что вот-вот войдёт Максим и разберётся с этими сумасшедшими.

– Ты что, реально не помнишь? Нехило я тебя треснул. Что ты врачам сказала? Менты не вызывали, значит, не выдала, – широкая улыбка на его некрасивом лице Васи, покрытом ямочками от угревой сыпи, выглядела устрашающе. Крепкий и сбитый, он умудрялся внушать ужас даже в своей нелепой одежде – в потрескавшейся кожаной куртке, спортивных штанах с надписью «abibas» и чёрных классических туфлях. – Да, и что это за Максим? Хахаля успела завести?

Он протянул ко мне ручищу, намереваясь потрепать по щеке, но я отстранилась и начала медленно отступать к двери в отделение, приговаривая:

– Не подходите ко мне. Вы обознались. Я вас никогда не видела раньше.

На их лицах синхронно отобразилось потрясение. Первой отошла от шока женщина:

– Доченька, вещи хоть возьми, – она поспешно взяла с банкетки потёртый пакет и протянула мне, но я успела скрыться за дверью.

Только после того, как за моей спиной захлопнулась дверь, я почувствовала себя в относительной безопасности. Наружу рвались рыдания. Я совершенно не понимала, куда делись мои муж и сын, и что за странные люди пытались убедить меня в том, что они мои родственники. Стены и пол вдруг пришли в движение, будто я на качели «солнышко» раскрутилась до тошноты. Еле-еле добралась до палаты, ни на кого не глядя прошла до кровати, рухнула на неё и тут меня начало буквально трясти.

Кто-то робко коснулся моих волос:

– Марина, тебя обидели? – Даша опять проявляла участие и даже попыталась пошутить: – Или твой муж оказался один в один, как я описывала?

– Он не пришёл.

– Обидно, конечно, но тебя ведь навестили другие родственники. Придёт в другой раз.

– Не было родственников, Даш. Ко мне прицепились какие-то сумасшедшие. Трясли меня, требовали, чтобы я их узнала.

– Ага, понятно, что ничего не понятно, – заключила девушка. – Ты не реви, главное. Разберёмся. И врачу расскажи.

– Иванцова! – я невольно вздрогнула от голоса грымзы-медсестры, раздавшегося совсем рядом. – Чего вещи у родственников не забрала? Я тебе в носильщицы не нанималась.

Я подняла на неё зарёванное лицо:

– Они мне не родственники.

– Да плевать, родственники – не родственники. Тебе передали, значит, бери и пользуйся! – швырнув пакет на кровать, она напоследок окинула меня недовольным взглядом и удалилась.

Я брезгливо отодвинула ногой замызганный пакет. Даша, видя моё состояние, начала сама разбирать вещи. Она достала спортивный костюм, пару футболок, полотенце, туалетную бумагу, косметичку и нижнее бельё.

– Это не мои вещи.

– Вещи чистые, – Даша поднесла аккуратную стопку к носу. – Порошком пахнут. Размер вроде твой. Ничего с тобой не случится, если их наденешь. Всё же лучше, чем в одном халате неделями ходить.

Халат и тапочки тоже не мои, но почему мне отдали их при переводе в неврологию, понятия не имела. Даша положила вещи в тумбочку, а косметичку сунула мне в руки. В косметичке пудреница, тушь, тени, пара помад и расчёска, наивно свёрнутый тетрадный листочек с пятьюстами рублями внутри и телефон в ярком чехле. Неплохой смартфон никак не вязался с обликом посетителей. Дисплей приветливо загорелся в ответ на прикосновение к кнопке блокировки. На заставке моя фотография. Волосы игриво завиты в крупные локоны, а губы накрашены слишком яркой помадой. Не люблю такой цвет.