Ив Соколофф - Нечто странное. Три лунных повести

Но почему было, собственно, не попробовать?

– Так… – Вал помолчал немного, собираясь с мыслями, – Горцева Мария. Отчество не знаю. Год рождения, наверное, семьдесят шестой, август месяц. Родилась, по-моему, не в Москве.

– Ладно, пока хватит, – перебила его тетка, – если фамилию не меняла – найдем! А иначе – готовь еще двести рублей! Ты это, погуляй здесь пока.

Она с треском захлопнула окошко. Потом грохнула дверь киоска, и тетка зачем-то заковыляла ко входу в метро, скоро скрывшись внутри вестибюля, а Вал остался ждать, недоумевая, что ей там могло понадобиться, телефон, что ли?

Он с самого утра чувствовал себя не в своей тарелке, но никак не мог разобраться в этих своих вновь нахлынувших чувствах. Зачем ему все это? Ведь у него есть жена, которую он любит, дети, которых просто обожает. Вал даже не мог оставаться надолго один: когда семья, к примеру, выезжала на дачу, он, как ненормальный, каждый день мотался на переполненных электричках. А ведь с дачи до работы – ой как далеко.

Но Маша… Это имя отзывалось гораздо глубже, так глубоко, что иногда почти совсем не давало о себе знать, но иногда, каким-нибудь мрачным ноябрьским вечером, воспоминания накрывали его с головой, и он ходил совершенно потерянный, полный невыразимой пьянящей тоски и чувства, что потеряно нечто важное, просто жизненно необходимое, но увы невосполнимое. Вал не был особенно творческим человеком, но приписывал эти всплески осенней хандре, которая частенько бывает у писателей и композиторов. И действительно, вместе со снегом и морозами тоска отпускала, оставляя в душе лишь тень давней утраты.

– Молодой человек! – тетка, оказывается, уже успела вернуться, ее толстый в красных прожилках нос высовывался в окошко из полумрака киоска. – Можете ехать!

– Куда? – искренне удивился Вал.

– Вот ваша Маша! Вроде как жива и здорова, и даже не замужем. И на этот год рождения всего одна такая числится, это вам очень повезло. Держите бланк!

Вал с волнением обменял две сотенные на клочок мятой сероватой бумаги, на котором корявым размашистым почерком было нацарапано:

– Это район Выхино, – услужливо подсказала тетка. – До свидания.

Дома Вал убрал подальше серую бумажку: зачем ему лишние вопросы! Да и держать бланк при себе не было никакой необходимости: улица Снайперская – захочешь не забудешь.

Однако время шло, а Вал никак не мог собраться с духом и поехать по добытому адресу. Допустим, там действительно живет Маша, но что он ей скажет?

Может:

«Здрасте, это я, может помнишь?»

А она спросит:

«Ну и чего тебе?»

И что он ответит? Что-нибудь типа:

«Жить без тебя не могу!»

А она:

«И где же ты был все эти годы?»

Ага, детей с другой делал… Черт, это же полный бред! У Вала запылали уши, будто его поймали за чем-то неприличным.

Он в который раз задумался: а действительно, что ему вообще нужно?

И как не бился, он не мог ответить себе на этот вопрос.

Слякотный и промозглый ноябрьский вечер опустился на Москву. Шел редкий крупный снег, но было не особенно холодно, и снежинки, начиная таять еще в воздухе, устилали землю серой, ноздреватой и пропитанной водой, массой. Было неправдоподобно тихо, лишь иногда с мокрых ветвей деревьев гулко капало.

Они шлепали по аллейке, вдоль какого-то длинного забора, разговаривая о чем-то незначительном. Маша училась в медицинском и рассказывала о первых месяцах в институте, об изучении латыни, которая неожиданно оказалась довольно интересной дисциплиной, несмотря на всякие там аблативусы инструменти и прочие супины, о том, что им скоро надо будет препарировать какую-то дрянь, а потом и в анатомичку ходить, чего ей совершенно не хотелось… Вал все больше слушал, и ему действительно все это было очень интересно.

Они перешли пустынную улицу и остановились около подъезда.

– Мне пора, – негромко сказала Маша, и по ее спокойному лицу невозможно было сказать, расстроена она этим, или ей вообще все равно. – Жутко замерзла.

– Хорошо. То есть ничего хорошего… Пора так пора.

– Вот держи, – она достала озябшими руками из кармана куртки магнитофонную кассету. – Послушай. Это группа «Чайф», она с Урала, но недавно стала и у нас популярной. Мне особенно нравится первая песня: «С войны». Только слушать ее надо в темноте и сидя на полу. Сильная вещь.

– Спасибо, сейчас приду домой и попробую. А ты как, завтра свободна?

– Пока не знаю, звони.

– Ладно…

– Ну все, пока, – Маша повернулась и скрылась в подъезде, ни разу не оглянувшись.

Густав Лемке сидел у себя на крылечке и курил небольшую изогнутую трубку. В неподвижном воздухе теплого летнего вечера далеко разносился аромат хорошего табака, приправленного ванилью и вишней. Густав наслаждался хорошей погодой и терпким вкусом табачного дыма, периодически бросая косые лукавые взгляды на Габи, которая возилась с цветами здесь же рядом в палисаднике, одетая в легкое платье, подчеркивавшее ее весьма женственные формы.

В конце улицы показались Маша и Вал. Судя по всему, парочка возвращалась с пляжа, молодые люди держались за руки и о чем-то оживленно переговаривались, Маша то и дело смеялась встряхивая непросохшими после купания волосами.

Густав встал и помахал им рукой, привлекая внимание, а затем, вынув изо рта почти погасшую трубку, гаркнул:

– Эгей, друзья! Заходите к нам, у нас с Габи сегодня на ужин отличный мясной пудинг!

– Гутен абенд! – крикнула в ответ Маша. – Пудинг? Пожалейте наши стройные тела! К пудингу, небось, и пиво прилагается?

– А как же! Что за ужин без кружечки старого доброго темного… или светлого? Вал, ты какое предпочитаешь?

Последнюю фразу Густав закончил не повышая голоса: молодые люди уже входили в низенькую деревянную калитку.

– Я всякое люблю, – улыбнулся Вал, поднимаясь на крыльцо и отвечая на крепкое, сердечное рукопожатие немца.

Маша не стала вступать в дискуссию о сортах пенного напитка, а пошла поздороваться с Габи. Расцеловавшись с подругой, она стала с неподдельным интересом рассматривать свежепересаженные растения.

– О, я смотрю наши дамы нашли общую тему для беседы! – глаза Густава смеялись. – Значит у нас есть время выкурить по трубочке. Вал, ты когда-нибудь курил трубку?

– Несколько раз пробовал. Мне нравилось, но в маленькой квартире всегда кто-то был недоволен дымом.

– Главное, что тебе это было по вкусу. А раз так, у меня есть для тебя маленький сюрприз. Идем!

В старомодно обставленной гостиной, Густав подошел к массивному резному комоду и порывшись в одном из ящиков, протянул Валу изящную вересковую трубку.