Евгений Петропавловский - Письма мёртвой Ксане

Как ни крути, в каждом мужчине живёт собственник. Кому приятно сознавать, что его подружку накачивают спермой чужие самцы? Если и существуют на планете подобные индивидуумы, то они достойны пристального внимания учёных в качестве редчайших явлений природы.

***

Иногда Андрей брал книжку «Мудрые мысли великих людей» (ещё со школьных лет у него вошло в обыкновение нечто наподобие гадания: он открывал в книге раздел, отвечавший его текущему умонастроению – например: «Прошлое», «Свобода», «Дружба», «Терпение», «Одиночество» – и выбирал наобум первую попавшуюся цитату). В разделе «Женщины» теперь всё попадало в точку:

«Быть вполне искренней для женщины – то же, что показаться на людях без платья», Стендаль.

«Будь осторожен. Если женщина сходится с тобой не любя, она заставит тебя расплатиться за это; а если она любит, она заставит тебя заплатить ещё дороже», Ричард Олдингтон.

«Для мужчины любимая женщина – святыня, алтарь… И вот, когда первый встречный авантюрист приближается к этой святыне как к стулу и обращается с нею как со стулом, а святыня чуть ли не в восторге от подобного обращения, тогда… начинаешь подозревать, что алтарь-то и на самом деле – всего только стул», Болеслав Прус.

«Лёгкое поведение – это наименьший недостаток женщин лёгкого поведения», Франсуа де Ларошфуко.

Эти формулировки вполне отвечали душевному состоянию Андрея. Великие умы убеждали его в том, что нет на свете ничего нового; отношения между людьми давно обозначены, исчислены и не претерпят изменений доколе суждено существовать человечеству. Оттого бессмысленно трепыхаться и лезть из кожи вон, воображая себя кем-то особенным. Всё уже было до него и миллионы раз обращалось в прах.

Впрочем, напрасно он тешил себя надеждой, будто сумеет притерпеться к существующему положению вещей, а его ревность, сохраняя свой затухающий вектор, мало-помалу сойдёт на нет.

Андрей, как всегда, ошибся; это оказалось лишь временной передышкой, недолгим затишьем перед бурей.

***

Их стремительно летевшие в пропасть отношения было уже не остановить, не удержать на плаву, не спасти от крушения. Ксана пыталась прикинуться не той, кем являлась на самом деле, и довольно продолжительное время это ей удавалось; но шила в мешке не утаить.

Недели через две она снова не вернулась домой с занятий, и это оказалось последней каплей, переполнившей чашу его терпения. Чувства ясно подсказывали измену; однако Андрей считал, что нельзя доверять чувствам, они легко могут обмануть, потому во всём надо удостовериться – конкретно и безошибочно. Он выгнал из гаража свою «семёрку» и поехал в общежитие колледжа.

Время было не позднее, но на город уже начали опускаться неспешные сумерки. Тени вокруг удлинялись и трепетали в свете умиравшего дня.

Андрей торопился (как будто это могло что-нибудь изменить), но всё же следил, чтобы стрелка спидометра не перебиралась за черту, возле которой стояла цифра «60». Хорошо ещё, что час вечерних пробок миновал, и пёстрый поток автомобилей двигался вполне сносным темпом. Можно было позволить себе ехать на предельно разрешённой скорости.

Он непроизвольно сжимал баранку так, что пальцы побелели от напряжения.

…Общага – то ещё местечко. Можно сказать, бермудский треугольник. Порой такие чудеса там творятся – впору настоящий роман ужасов писать. Вот, например, случай с самоубийцей (кстати, Андрею о нём рассказала Ксана). Дело было так. Один дурик с первого курса из-за неразделённой любви решил покончить с собой. И выпрыгнул из окна девятого этажа. Затея молодого самоубийцы увенчалась успехом, но не совсем тем способом, каким он рассчитывал: вместо того чтобы разбиться об асфальт, он с размаху насадился на толстую ржавую арматуру, невесть почему оставленную строителями торчать из стены на уровне второго этажа… А на этом этаже шла заурядная студенческая пьянка – как раз в той комнате, возле окна которой торчал упомянутый огрызок арматуры. Студиозы периодически подходили к окошку покурить – и когда они увидели висевшее на стене тело, вся компания успела достигнуть той стадии опьянения, когда люди уже не отличают явь от глюков. Словом, до наступления утра «гостю» много раз пожимали руки, похлопывали его по плечу, предлагали закурить и пропустить рюмашку. После чего возвращались к столу и продолжали возлияния плюс разные танцы-обжиманцы. Лишь с наступлением рассвета кто-то из прохожих углядел трезвыми глазами висевший на стене окровавленный труп и не поленился позвонить правоохранителям.

Праздник для молодых весельчаков закончился в районном «обезьяннике». Следователи заподозрили в убийстве членов этой пьяной компании, поскольку к утру имелась масса следов «общения» данных молодых людей и девушек с покойником – от отпечатков пальцев до следов губной помады на щеке усопшего… Впоследствии милиция, конечно, разобралась, что самоубийца летел с верхнего этажа. Но студентов всё же исключили из колледжа. За аморальное поведение.

Он вспомнил эту историю по дороге в общежитие. Хотя случай с мортальным казусом был совсем не по теме, но отчего-то привязался, накрепко засел в мозгах – и испарился лишь когда Андрей наконец прибыл на место и принялся за поиски Ксаны. Представлялся парням и девушкам её старшим братом – рассказывал, будто его прислали за сестрой по причине скоропостижной кончины их общей бабушки Оксаны Васильевны. Кому иному, возможно, и не выдали бы её местонахождение, но родному брату, да ещё по такому поводу… С третьей попытки две юницы привели его к двери одной из комнат:

– Подождите здесь, – конфузливо отведя взгляд, проговорила одна из девушек, – мы сейчас её позовём, а то она, наверное, не одета.

Грудь Андрея пронзила внезапная острая боль, точно разряд электрического тока прошёл сквозь сердце; до сих пор отстукивавшее гулкие удары в нетерпеливом ожидании, теперь оно словно споткнулось: один раз, другой, третий… И лишь после этого снова вошло в ровный, хоть и значительно ускоренный ритм.

Нет, он не собирался ни скандалить, ни тем более устраивать мордобой. Он хотел только расставить все точки над «i». Но Ксана этого не знала. Заскрипев пружинами панцирной сетки, она приподнялась на убогой железной кровати – и тотчас, натянув на грудь одеяло, испуганно села на постели, прижалась спиной к стене. А парень, деливший с ней односпальное студенческое ложе, вскочил и – в чём мать родила – ринулся навстречу Андрею:

– Чё те надо, козёл? Глаза залил, что ли?! Чё ты вламываешься к людям? А ну, пошёл на хрен отсюда!

Пришлось сделать молодому кобельку подсечку – тот, задрав копыта, хрястнулся горбом об пол. Видимо, крепко хрястнулся, поскольку так и остался лежать на замызганном общежитском линолеуме, когда Андрей развернулся и пошёл прочь.