Светлана Марковец - История о потерянных душах

Мария в ответ едва улыбнулась, но сказать ничего не могла. Но её улыбка стоила многого.

– Хочешь, я тебе что-нибудь почитаю? Что бы ты хотела? – Аня взяла со стола две книги и показала женщине. Мария с трудом подняла руку и дрожавшим пальцем указала на одну книгу.

– Очень хорошо, – улыбнулась психиатр. – Я только за! Обожаю эту книгу. Сколько раз ты читала эту историю? Наверное, сотни раз?

Аня раскрыла книгу, и ее звонкий голос лился повсюду, высвобождаясь за пределы больничной палаты. «Утро было тихое, город, окутанный тьмой, мирно нежился в постели. Пришло лето, и ветер был летний – теплое дыхание мира, неспешное и ленивое. Стоит лишь встать, высунуться в окошко, и тотчас поймешь: вот она начинается, настоящая свобода и жизнь, вот оно, первое утро лета 1 1 Рэй Брэдбери – «Вино из одуванчиков» ».

Аня открыла дверь в следующую палату – внутри опущены шторы, всюду таится полумрак, не только в комнате, но и в душе пациентки. На кровати сидит женщина, она отрешенно смотрит на стену, не двигаясь и не сказав ни слова при виде своего лечащего врача. У неё маниакально – депрессивный психоз.

– Здравствуй, Екатерина, ты уже позавтракала?

Женщина едва заметно покачала головой.

– Почему ты снова не ешь? Тебе не нравится, как готовят наши повара? Ни в одном французском ресторане ты не найдешь еды вкуснее, чем здесь.

– У нее нет вкуса, – прошептала пациентка. – Она невкусная.

– Она очень вкусная. Скажи, если ты, к примеру, не любишь апельсины, это же не значит, что они невкусные?

Женщина вновь кивнула.

– Также и с тобой. Если ты потеряла вкус к жизни, это не означает что вся наша жизнь горькая, дурнопахнущая и приносит лишь огорчения. И как же ты почувствуешь вкус еды? Как только ты обретешь первое, вернется и второе. Верни вкус к жизни, тогда и вся еда станет самой аппетитной и вкусной в мире! Начни утро с малого, попробуй улыбнуться.

Аня подошла к окну и отдернула занавески. Палата потонула в солнечном свете вместе со своей пациенткой. Женщине казалось, что она тонет в этом свете, захлебывается и задыхается. Прошло несколько минут и все прошло. Екатерина с горечью выдохнула.

– Я жду твоей улыбки, – психиатр приблизилась к ней, – давай, это не сложно.

– Я не могу, – ответила та.

– Ты можешь все.

– Я не умею.

– Умеешь.

– Я забыла, как это делается.

– Хорошо, я тебе покажу, смотри внимательно и запоминай.

Аня медленно растягивала губы, пока они не сложились в очаровательную улыбку, открывая белоснежные зубы.

– Теперь твоя очередь.

Екатерина не двигалась несколько минут, но увидев, что Аня не собирается уходить, решила сделать то, что она просит. Сначала губы отказывались растягиваться в улыбке, они совсем позабыли, что это такое – улыбаться. Обыкновенно они находились в перевернутом состоянии. Наконец, ей удалось немного улыбнуться, еще немного и еще, и вот перед Аней сидит женщина с жутким оскалом, но как ей кажется, она улыбается. Психиатр не подала виду, что ее улыбка также мрачна, как и ее настроение. Наоборот, Аня рассмеялась, и мрачная улыбка стала еще шире.

– Вот видишь, совсем не тяжело было? – Аня обняла её и погладила по спине. – Ты молодец! Я горжусь тобой.

Екатерина кивнула, а когда психиатр вышла из палаты, слезы потекли по ее лицу. Ане удалось вытянуть из нее эмоции. В этом случае даже негативные эмоции – это очень хороший знак.

В другой палате наоборот – слишком светло и шумно. На окнах совсем нет занавесок, окна раскрыты, благо на них есть решетки. По комнате мчится мужчина, роста и веса в нем больше, чем у всех пациентов отделения. Он считает себя птицей, хотя смахивает больше на огромного медведя. Он бегает из одного угла в другой, что-то громко причитая.

– Тише, Сергей, что случилось?

Он остановился и указал на окна.

– Решетки, всюду решетки! Вы построили для меня клетку! Большую каменную клетку! Но вы не удержите меня здесь просто так, я улечу, улечу!

– Сергей, сядь, пожалуйста, – после того, как мужчина присел на край кровати, она продолжила. – Скажи мне, раньше этих решеток здесь не было?

Пациент помолчал немного и, опустив голову, произнес:

– Были.

– Тогда из-за чего бунт на корабле? – она улыбнулась и получила улыбку в ответ.

– Не знаю.

– Хочешь, мы повесим сюда красивые занавески? Сразу же станет уютнее.

– Нет – нет, не нужно. Они совсем закроют мне это бескрайнее и лазурное небо. А я хочу видеть его всегда.

– Хорошо. Так куда ты собираешься улететь?

– В небо. Я полечу в небо. Оно зовет меня каждый день, ему грустно без меня. Небо хочет принять меня в свои объятья!

– Сергей, ты знаешь, люди не летают.

– Я не человек, я птица! – он вновь вскочил с кровати и, размахивая руками, вылетел в коридор.

Утреннюю тишину следующей палаты нарушил громкий крик. Санитары пытались успокоить буйного пациента и сделать ему укол успокоительного.

– Она здесь! – кричал он. – Она рядом, неужели вы не видите? Мне нужно поговорить с женой, оставьте меня, оставьте! Лиза, не уходи, побудь со мной!

У Александра галлюцинации – зрительные и слуховые. Он видит и слышит то, чего нет на самом деле. Но не говорит ли это о том, что все остальные лишь слепцы, а ему одному дано знать то, о чем другие и не подозревают? Укол подействовал незамедлительно, он почувствовал, как все его тело немеет, а сознание затуманивается. Санитары оставили его на кровати, рядом села Аня.

– Она снова приходила? – спросила женщина.

Александр едва заметно кивнул. Он не мог уснуть, так как еще был возбужден.

– Что она тебе говорила?

– Что и всегда, – мужчина вздохнул. – Что любит меня.

– Ты понимаешь, что твоя жена мертва?

Александр сжал руку в кулак. Если бы мог, он бы ударил её.

– Это ничего не меняет, – ответил он. – Она всегда будет рядом.

– Сколько лет прошло с той аварии? – спросила Аня.

– Я не знаю ни о какой аварии. В тот день проходила самая шикарная и прекрасная свадьба за всю историю нашего города.

– Так сколько же лет прошло с вашей свадьбы?

– Два года, – улыбнулся он. – Скоро мы будем праздновать годовщину, ровно два года как мы женаты, – Александр разжал кулак и медленно погрузился в темноту, она заботливо укутала его и повела по многочисленным лабиринтам воспоминаний.

Прошло ровно два года, как свадебный кортеж попал в аварию. Александр помнил, каким солнечным и радостным был для них день. Он вспоминал, как постоянно поправлял галстук, и как дрожали колени, а она постоянно подшучивала над ним. Все были счастливы до тех пор, пока машина с женихом и невестой не врезалась в слабое ограждение моста и рухнула в глубокую реку. За считанные секунды река, словно злой дракон, поглотила автомобиль и тех, кто был внутри. Он помнил до мельчайших подробностей, как вода через разбитое лобовое стекло моментально затопила салон. Прекрасные черные волосы его драгоценной невесты поднялись и распустились в воде. Как ее белоснежное платье намокло, а пышная юбка начала подниматься. Он помнил ее последнее холоднее объятье, она схватила его за руку и не отпускала до тех пор, пока он не увидел, как ее глаза стали стеклянными, как она беспомощно открыла рот и, до боли сжав его руку, отпустила и ушла в далекую и ледяную тьму. Он чувствовал её руку и тогда, когда очнулся в палате больницы. Он был совсем один. В полной темноте, лишь бессилие имело над ним власть. Потом он увидел ее, слышал и даже беседовал с ней. Она обещала всегда быть рядом с ним. Дорогая его сердцу Лиза сдержала обещание – она находилась рядом, когда его выписывали из больницы, когда приходили родственники и друзья, чтобы посочувствовать ему. И сейчас он не понимал, почему его закрыли в этой палате и пичкают разными таблетками, когда ему так хорошо. Плохо становилось, когда она уходила, но это было ненадолго. Может, она ходила припудрить носик или поправить подол пышного платья. Он не ругал ее за это, невесте можно простить все, что угодно.