Лери Пэн - Лес Потерянных Душ

В память о всех тех, кого мы любили.

***

Есть ли после смерти волшебный свет?

Или все исчезает в тумане?

Но даже ОН не знает верный ответ,

В последний путь тебя провожая.

ОН вечный странник в сплошной пустоте,

Его жизнь словно гонка по кругу.

Он верен во всем одному лишь себе

И своему одинокому другу!

В глазах его пламя отчаянных душ,

Что просят его на минуту остаться.

Но он к чужим мольбам всегда равнодушен,

Провожая других с этим миром прощаться.

Он холоден к людям и нет в нем тепла,

Лишь волк белоснежный его сотоварищ.

Но однажды его согревает душа,

Что ищет себя, но не находит пристанищ.

Она быстро к нему находит подход,

Даря ему тепло позабытого лета.

Но какой их союз ожидает исход?

Когда заберут что-то важное у человека…

Автор Кулагина О.

Можно, что хочешь, добыть, – и коров,

и овец густорунных, можно

купить золотые треноги,

коней златогривых, —

жизнь же назад получить невозможно.

Гомер, древнегреческий поэт-сказитель

Огромные хлопья снега в морозной тишине падали за окном, оседая на пушистых ветках елей, укрывали голые деревца. Молчаливая белая мгла окутала лес, и только одинокий теплый огонек проглядывал через толщу снежной завесы. Свет лился из окна деревянного домика, затерявшегося в глубине мрачного холодного леса. Внутри в небольшом камине потрескивали поленья, заполняя комнату хвойным ароматом. Неподалеку, нежась в тепле огня, разлегся огромный белый волк, а языки пламени бликами отражались на его шерсти, превращая ее в мерцающий туман.

Над огнем запищал чайник, и мужчина с грубыми сильными руками подхватил его, одновременно осторожно подкидывая полено в огонь. К запаху хвои примешался аромат травяного чая. Обхватив широкими ладонями огромную глиняную кружку, мужчина выглянул в окно и поморщился. Снегопад – самое время для блуждающих духов холода и мрака, потерявшихся душ и других ночных существ. За окном замерцал фонарь и загорелся голубым огнем. Волк повел ушами и поднял голову, когда его хозяин стукнул о стол своей огромной кружкой, вздохнул и стал натягивать меховой плащ и шапку на густые взъерошенные волосы.

– Идем, Нéбула, – сказал он, распахнув деревянную дверь и впустив ледяной воздух с танцующими снежинками. Волк лениво потянулся, зевнул и потрусил за хозяином, освещавшим путь в ледяную мглу мерцающим фонарем.

Егерь – так называл себя мужчина, прокладывающий тропу вглубь леса. Он не помнил, как его звали раньше, да и не было в этом необходимости здесь. В Лесу Потерянных Душ никто не обращался к нему по имени, поэтому он просто стал Егерем, смотрителем и проводником.

Фонарь в руке мужчины вспыхнул ярким синим пламенем, и Егерь заспешил. Волк, прижав уши, устремился вперед, вздымая кверху огромными лапами комья снега. Они были совсем близко. За широкими ветвями елей, кутаясь в тоненький плащ, стоял человек небольшого роста. Он выглядел обеспокоенным, отчаянно озирался по сторонам, тщетно пытаясь согреть окоченевшие руки.

Егерь поднял повыше фонарь и вышел к нему навстречу, продираясь сквозь густые заснеженные ели.

– Помогите, – взмолился человек в плаще. – Я не знаю, как я оказался в этом лесу. Еще некоторое время назад я спокойно сидел в таверне с друзьями…никак не возьму в толк, как я здесь?

– Не ты первый, – мрачно ответил Егерь и его глаза сверкнули синим огнем. Эту часть работы он ненавидел больше всего. Пускаться в пространные объяснения не было его сильной чертой, да и вообще разговаривать он не особо любил. – Засунь руку в карман.

– Что? – не понял человек, уставившись на мужчину во все глаза.

– В карман, говорю, руку засунь. Что там?

Человек послушался и, опустив руку в карман, извлек помятый свиток.

– Читай, – сказал Егерь, в упор глядя на человечка. Тот замялся, но лист не опустил. Он смотрел на бумагу, силясь понять что-то, но никак не мог взять в толк что именно.

– Я не умею, – наконец признался человек в плаще, стыдливо опуская глаза.

Егерь забрал протянутый ему свиток и заглянул в него. Почесав густую черную бороду и протянув многозначительно «мда», мужчина сказал идти за ним и, развернувшись, направился вглубь леса. Человек послушно засеменил следом, стараясь не отставать от идущего впереди великана, оставлявшего огромные следы на снегу.

Они шли молча некоторое время: уверенно шагавший впереди великан и зябко кутавшийся в тоненький плащ маленький взъерошенный человек. Егерь слышал, как его спутник стал тихо поскуливать, а краем глаза увидел, что тот озирается по сторонам. Он понимал, как странно для человека в плаще выглядели черные тени с горящими глазами, наблюдавшими за ними из-за деревьев. Не все так покорно и без вопросов следовали за великаном, оказавшись в лесу. Где-то вдалеке слышался вой и волчье рычанье. Человек в плаще сильнее вжал голову в плечи и замер.

– Как тебя зовут? – спросил Егерь, оборачиваясь к нему.

– Август, – промямлил тот. – Но все звали меня Коротышкой.

– Вот что, Август, ты не должен бояться. Просто следуй за мной и старайся не смотреть по сторонам.

– А если я откажусь дальше идти за тобой? – неуверенно промямлил Коротышка. – Я не знаю, кто ты, где я. Куда ты меня ведёшь ?

Егерь безразлично пожал плечами.

– Можешь остаться здесь, мне все равно, – он развернулся и направился вглубь леса, освещая путь светом мерцающего фонаря. Коротышка некоторое время оставался на месте, но понял, что это небезопасно и поспешил вслед за ним, стараясь не отставать.

– Скажи мне, Август, была ли у тебя семья? – через некоторое время спросил Егерь, не оборачиваясь. Он упорно спешил вперед, времени было не так много.

– Когда-то давно, – пожал тощими плечами Коротышка. – Жена ушла много лет назад, точнее сбежала с другим, потому что я был беден.

– И о чем ты жалеешь больше всего?

Август наморщил лоб, пытаясь собраться с мыслями, а слепящие глаза снежинки мешали сосредоточиться. Он всегда старался не думать о том, что ему было недоступно, но было дано другим. Он жил так, что у него не было времени сожалеть о чем-то, каждый день был похож на выживание. Жизнь была слишком несправедлива и не раз сурово обходилась с ним, но он давно с этим смирился. Если у него были еда и кров – уже хорошо. Но все-таки была одна вещь, о которой он жалел всю жизнь, и сейчас Коротышка об этом вспомнил.

– Когда-то у меня была скрипка, – стараясь угнаться за Егерем, тяжело дыша, сказал он. – Она досталась мне от отца. Он был великим музыкантом. Он учил меня музыке, а когда отец умер, то скрипка досталась мне. Это была единственная по-настоящему ценная вещь в моей жизни.