Лери Пэн - Лес Потерянных Душ

– Иногда вещи, доставшиеся нам от ушедших родных – единственное, что греет нашу опустошенную душу, – понимающе сказал Егерь.

– Да, – вздохнул Август, а затем, помедлив, продолжил. – Но я все потерял. Я мог бы стать таким же великим музыкантом, как отец. Но я бросил музыку, когда сбежала жена. А ничем другим я зарабатывать не мог. Именно тогда я встретил своих друзей. Они, можно сказать, вытащили меня из нищеты. По крайней мере, я больше не голодал. Они не дали мне пропасть, но пришлось продать свою скрипку, чтобы выплатить долг за одного из них, когда тот попал в неприятности. Но у моих друзей всегда находилась для меня работенка, конечно, порою она была грязной. Но выбора особо не было. Они заменили мне семью, когда все остальные отвернулись.

Егерь хмыкнул, а Август сам не понимал, почему он так разоткровенничался с этим угрюмым великаном. Почему он безропотно следует за ним через этот страшный темный и заснеженный лес в неизвестность, но остановиться мужчина уже не мог. Неведомая сила тянула из него слова, складывавшиеся в признания.

– Совсем недавно один из моих друзей предложил мне пойти на дело. Работа была непыльная, всего-то проникнуть в дом местного торговца и забрать выручку, которую, как оказалось, дурак прятал под половицей. Но попав в дом, я нашел больше, чем мы думали. Там были украшения. Драгоценности. Я нашел их и, конечно, сказал друзьям. Мы семья, а значит делим все поровну. И вот мы сидим в таверне, празднуем. Празднуем…

Август застыл как вкопанный на месте посреди заснеженного леса. На его лице отражалась масса эмоций – недоумение, осознание, страх. Худые плечи под тонким засыпанным снегом плащом затряслись. Сколько раз уже Егерь видел подобное.

– Где я? – дрожащим голосом наконец спросил Коротышка, оглядываясь на высокие деревья, на шуршащие по снегу тени за ними. – Я что…

– Ты умер, – спокойно ответил Егерь, глядя прямо на Августа своими синими глазами.

–Умер? – непонимающе заморгал тот.

– Твои друзья решили, что делить с тобой добычу не будут, – устало вздохнул Егерь. – Им надоело делиться с тобой. К тому же, кто-то тебя видел, когда ты выбирался из окна дома торговца. А это значит, что тебя легко могли найти, значит выйти и на них. Свобода им была дороже, поэтому они избавились от тебя после вашей пирушки в таверне, стукнув по голове в темном переулке.

Губы Августа задрожали, худое тело затряслось, трясущимися руками он обхватил себя, будто стараясь спрятаться от жестоких слов. Егерь похлопал рыдающего человека по плечу, он уже привык к подобному, слезы были не единственной реакцией людей на известие о собственной смерти. Хотя он понимал, что человек перед ним плачет от осознания, что его предали люди, которых он считал семьей. Всегда больнее ранят те, кто был для тебя близким.

– Я ведь бросил ради них играть, я ведь продал скрипку отца. Я ведь…ради них.

– Не все, кто кажется нам друзьями, таковыми являются, – тихо сказал Егерь. – Ты считал себя недостойным любви, хотел быть нужным, а это привело тебя к бессмысленной жертвенности. Ты даже позволил называть себя Коротышкой, хотя носишь имя императоров. Посмотри на себя. Ты жалок. Хотя бы сейчас, после смерти, имей к себе уважение и перестань рыдать.

– Но что же? Куда же я теперь? – Август поднял взгляд на Егеря.

– Идем. Я выведу тебя из леса. У тебя еще есть шанс все исправить.

Август кивнул и, вытерев слезы, вновь отправился вслед за Егерем. Через некоторое время они оказались возле расступающихся перед ними деревьев, где стена тьмы резко обрывалась и сквозь нее пробивался яркий свет.

– Что это? – спросил Август, от удивления раскрыв рот. Свет был таким манящим и теплым, что мужчина протянул к нему руку.

– Другая сторона, – ответил Егерь и указал на свет рукой, державшей фонарь. – Иди.

– Один? – испугался Август.

– Один, – кивнул головой его провожатый. – Ты пришел в этот мир один и уйти должен тоже один, я лишь освещаю дорогу. Не бойся. Там будет всяко лучше, чем здесь.

Август какое-то время помедлил, а потом кивнул и вышел из леса в свет. Фонарь Егеря вспыхнул и перестал мерцать, а бумажный свиток в руке рассыпался прахом. Из-за деревьев послышался рев боли и разочарования. Раздался хруст снега и рядом с Егерем оказался белый волк. Мужчина немного пожевал губами и, бросив последний взгляд на свет, отправился восвояси. У него было еще много работы. Мертвые сами себя на ту сторону не переведут.

Осторожная тень, скрывающаяся за деревьями, наблюдала, как очередная душа уходит на ту сторону. Все нутро тени рвалось и стремилось к свету той стороны, но попасть туда тень не могла. Она застряла в этом лесу, не ведая, сколько еще времени ей придется отбывать здесь, чтобы заслужить право войти в свет. Тень не знала, какую цену ей нужно заплатить, чтобы проклятый проводник доставил ее туда. Она томилась и страдала, ее истязало отчаяние и печаль. А еще гнев и ненависть. О да, она ненавидела это место и остальных застрявших здесь, но больше всего тень ненавидела проводника и его вонючего пса, не позволившего ей уйти отсюда. Проводник не внимал ни мольбам, ни уговорам, он был непреклонен и безразличен. Но стоило попробовать прорваться к свету, как откуда ни возьмись появлялся белый волк, ярости которого не было предела, и проход на сторону исчезал в недрах леса. Никто и никогда из леса не мог перебраться на ту сторону, пока проводник ему не позволит и не приведет к свету.

Правда существовал один слух, переносимый темными заложниками леса, что если испить энергию души, которой позволено перебраться на ту сторону, или кровь живого, попавшего в лес, то ни волк ни проводник не смогут тебе помешать уйти в свет. Но живым дорога сюда была заказана, они не могли попасть в это темное место, а мертвые всегда были под надежной защитой прокля́того фонаря. Тень содрогнулась, вспоминая невыносимую боль, которую причинял его синий свет. Лучше было умереть еще несколько десятков раз самыми изощренными способами, чем терпеть невыносимые муки, причиняемые мерцающим пламенем.

Вспышка света, и еще одна душа ушла на ту сторону. Тень издала полный злости вой, и из глубины леса послышались протяжные стоны, вздохи, крики, вторящие этому вою.

Егерю не было дела до беснующихся теней, он слышал эти вопли постоянно, поэтому привык. Его фонарь снова замерцал, указывая путь к вновь прибывшей душе, и добраться до нее нужно было быстрее, чем это сделали бы тени. Впереди показались поваленные деревья, припорошенные снегом. Не так давно Егерь срубил их для растопки камина, который служил обогревом в его маленькой хижине. Но сколько бы он не рубил деревья, на месте одного всегда появлялись три новых. Рядом с одним из поваленных стволов стояла фигура, облаченная в темное. Высокий мужчина был спокоен, но оглядывался по сторонам.