Глеб Соколов - Вуду. Тьма за зеркалом

Мквенге оттер пот со лба.

– Это хорошо, – сказал он. – Только вот что-то не очень везет мне сегодня.

Кости опять покатились по грубым доскам барного стола.

– Пойнт! – с удовлетворением воскликнула Адела и тут же вновь пожалела о том, что так откровенно проявила свои чувства.

Банкометом на этот раз был негр Мквенге, и пойнт в терминах игры крэпс (на англо-негритянском сленге «крэпс» означало «дерьмо») был шансом для банкомета кинуть кости еще раз и, вполне вероятно, выиграть.

Еще несколько раз оживившийся рабовладелец выбрасывал на барный стол пойнт, а потом выкинул совпадавшую с первым пойнтом комбинацию костей, дававшую в сумме четверку.

– Пасс! – с удовлетворением проговорил Мквенге. – Кажется, удача сменилась. Не только тебе в свой день делает подарки Барон Самеди!..

«Да уж, ничего себе подарки!.. Все наоборот!» – подумала Адела.

«Пасс» в терминах крэпса означало выигрыш. Мквенге немного отыгрался.

Сердце Аделы замерло от тоскливого предчувствия. То, к чему она так настойчиво стремилась, вдруг показалось ей теперь ужасным и опрометчивым. Захотелось бросить все и убежать. Не видеть никогда этого противного рабовладельца, этот ужасный бар…

Она бросила кости.

– Миссаут! – с еще большим энтузиазмом произнес негр. – Ты опять проиграла!.. Барон Самеди перестал делать тебе подарки! Кажется, он решил сделать подарок мне!

Негр плотоядно улыбнулся.

В этот момент в бар вошла молоденькая девушка-негритянка. Она смотрела по сторонам так, как будто разыскивала кого-то.

Перед Иваном Лувертюром сидел негр-священник. Выглядел он хмуро и разговаривал с явным раздражением.

– Тебя разыскивает полиция! И это самое главное!.. Даже тем, что ты находишься здесь, ты можешь создать нам проблемы. Зачем ты пришел?

– У меня нет денег… Я попал в сложную ситуацию. Про то, что меня разыскивают полицейские, я узнал только что от вас… Это правда!.. Когда я шел сюда, я не знал этого! Я хочу работать на вас!.. Хочу поклоняться богам вуду!.. Мой отец живет на Гаити. Я хочу быть рядом с его богами… Дайте мне любую, самую сложную работу и я докажу, что могу быть полезен организации!.. – голос Лувертюра дрожал.

Отчасти он играл эту взволнованность, но, с другой стороны, известие о том, что его разыскивает полиция, оказалось для него подобно грому среди ясного неба. Так что ему теперь не нужно было прилагать особых усилий, чтобы изображать из себя напуганного, потерявшегося в сложных обстоятельствах человека. Он был им.

Выражение лица негра-священника немного смягчилось. Он задумался.

Потом он проговорил:

– Не знаю, чем ты можешь быть нам полезен…

– Я готов на самые опасные задания! – смело сказал Лувертюр. В его голосе теперь не было прежней растерянности и страха. Он и в самом деле принял непростое, но как ему теперь казалось, единственно верное решение.

– Это хорошо… Ты знаешь русский язык?

– Еще бы! Это мой родной!..

– Это еще лучше! – с удовлетворением произнес священник. – У нас есть сложности с русскими. В ваших сумасшедших домах слишком непрочные двери. И кое-кто из здешних удачно этим воспользовался… Но вот только что же делать с тем, что тебя разыскивает полиция?..

– Давно?.. – осведомился Лувертюр.

– Нет. День или того меньше. Так что думаю, как только ты покинешь эту комнату и пойдешь по улице, у тебя будут все шансы быть тут же арестованным. Я удивляюсь, как ты до сюда добрался?.. Видимо, еще не до всех полицейских дошли твои ориентировки. Ладно, мы тебя спрячем… Поживешь пока в доме одного из наших.

Молодая негритянка робко приблизилась к столику, за которым играли в кости Адела и Мквенге. Она разыскивала в баре именно его.

Рабовладелец наконец заметил темнокожую девушку и поднял на нее глаза.

– Ничего не получилось… – прошептала девушка. – Я не смогла ничего сделать…

Аделе было ясно: это одна из рабынь ее партнера по игре в крэпс.

Мквенге пришел в ярость.

– Тупая жареная скотина!.. Для чего я тратил деньги?!.. Что бы ты теперь говорила, что ничего не получилось?!

– Я не понимаю, господин… Я плохо понимаю по-английски. Они что-то говорили мне, но я не смогла все разобрать, – девушка с ужасом смотрела на Мквенге. – Только не наказывайте меня! Я ни в чем не виновата!..

– Ты не в чем не виновата?! – воскликнул негр.

Дальше он перешел с английского на какой-то непонятный африканский язык. Девушка начала плакать.

Мквенге по-английски приказал ей:

– Иди, посиди вон там, у входа. Если я сегодня напьюсь, доведешь меня до дома…

Рабыня послушно поплелась к дверям бара. Там она уселась на дощатую скамеечку и принялась ждать, изредка бросая на негра исполненные страха взгляды.

Адела была потрясена разыгравшейся на ее глазах сценой.

Негр позвонил кому-то по телефону. Он намеренно приглушал голос, к тому же в этот момент в баре громче заиграла музыка.

Адела разбирала только отдельные фразы: «Невозможно поручить серьезное дело… Бизнес стоит… Это не грядки вскапывать… Нужны другие. Может, удастся… Как бы придумать, чтобы им можно было давать такие поручения?» Тут негр как-то странно посмотрел на нее.

Мквенге схлопнул телефон.

– Я звонил в кадровое агентство. Обычно я пользуюсь его услугами. Что-то они стали поставлять мне отвратительные кадры. У меня есть в Лондоне небольшой бизнес. Торговля недвижимостью. Собственно, я только начал его. Но с такими сотрудниками на нем можно ставить крест.

Адела опять бросила кости.

– Миссаут! – довольно воскликнул Мквенге.

Она опять проиграла…

Кости с дробным стуком перекатывались по деревянному столу.

Чем больше проходило времени, тем сильнее проигрывала Адела. Барон Самеди и вправду отвернулся от нее: каждая новая комбинация цифр, которую она выбрасывала, оказывалась несчастливой. Миссаут – проигрыш – следовал за миссаутом.

Негру теперь стало везти. Будучи банкометом, он постоянно с первого раза выбрасывал пасс – сложение выпавших граней давало 7 или 11. Потом он выбрасывал пойнт, который через несколько бросков повторялся, то есть опять давал пасс.

Он уже отыграл весь свой чудовищный проигрыш и дальше начал выигрывать. Минус Аделы рос с фантастической скоростью.

– Барон Самеди за меня! – веселился Мквенге.

Маленький пикапчик катил по улицам Лондона. Ночь, и машин было не так много. От светофора к светофору спутнику Лувертюра удавалось развить приличную скорость.

Лувертюр напряженно думал: «Сейчас меня поместят в какой-то загородный дом, где, скорее всего, будут за мной очень строго присматривать. Вряд ли мне удастся вырваться оттуда, чтобы придти в полицию и все рассказать. А сделать это я должен…»