Ирина Таланкина - Тишина

– Да, обязательно подожди, – подхватил Влад. – Главное не убегай далеко.

Ему хотелось плакать. Семела ушла, вооруженная сумкой с едой на ночь и спичками. На небе из-за сосновых крон показалась луна. Прохладный свет ночной гостьи привел Влада домой. На соседском дворе было тихо, свет не горел. Заглянуть в окошко он побоялся. Только старые ставни скрипели под ударами ветра. Совсем скоро мама вернулась домой.

Ночью Влад почти не спал.

Рано утром он побежал к лесу, позабыв про завтрак. Ему почему-то верилось, что Семела окажется прямо там, где он оставил ее. У самого подножья. Но там никого не было. Влад прошел глубже – никого. Через сорок шагов никакого ручья не оказалось. Все кругом было одинаково – ломаные ветви по всем сторонам пути. Утром лес казался приветливее, но все так же хранил свою нерушимую молчаливость. Не было слышно даже гула. Ни единой души. Только сухие ветки шуршали над головой. В растерянности Влад побежал обратно в деревню – там уже было неспокойно.

Проснувшись утром, родители Семелы обнаружили, что дочь так и не вернулась домой. Они подняли на уши всю деревню. Мать девочки вправду выглядела неважно – все лицо ее было в каких-то ссадинах и синяках, а потемневшие и морщинистые руки скрывались под длинными рукавами засаленного платья, которое она не меняла будто бы несколько лет. Лицо мужчины, на которого падала обезумевшая от горя женщина, было изуродовано красными пятнами и сильно распухло. Очевидно, ночью в их доме действительно что-то происходило, и после родительских перебранок Семела искренне поверила, что отец прибил ее мать.

Однако сейчас сумасшедшая женщина гуляла по деревне и выла. Узнав о пропаже ребенка, селяне все-таки вышли на помощь. В тот день Влад впервые увидел мать Семелы – та и вправду была больна рассудком. Нечто безумное, что сверкало в ее глазах во время поисков дочери, нечто столь же безумное видел вчера ночью Влад в глазах Семелы. Она всегда надежно прятала это безумие за жемчужным светом ласковой доброты, но вчера – вчера у нее не хватило сил скрывать себя.

– Адями, юрттэ, юрттэ! – тянула старая женщина. – Дитятко-то вчера сбежало, ой, сбежало. Девонька, девонька маленькая, помогите, народ, кому не жаль, кому не жаль бедных, пропадающих. Помогите дитяточку сыскать, нет ее, нет ее по деревне! Где ты, бабка Аделаида, где теперь твоя сила, милая? Почему оставила нас, Аделаида, на кого силу бросила! Пропащие мы, пропащие! Палэсмурт! Палэсмурт, спаси дочь мою!

Протяжные вопли холодом отдавали в теле Влада.

– Дура, дура ты! Дочь свою профукала, дура! Чтоб тебя земля к себе прибрала, сама виновата, что Селька сбежала! – ругался в ответ сиплый мужской голос.

Когда стало очевидно, что в пределах деревни Семелы нет, селяне засуетились уже не на шутку. К детям, которые первыми выбежали на поиски, присоединялись взрослые. Некоторые побежали в школу узнавать, другие на станцию – звонить в милицию. К полудню вся деревня, кто был дома, поднялась искать бедную девочку. Всюду бродили люди, и среди них раздавался нескончаемый вопль сумасшедшей матери.

– Она не приходила к тебе? – строго допрашивала Влада мама.

– Нет, – скупо отвечал он.

Такая суета и шум вокруг. Влад боялся смотреть в глаза людям. Он так и не решился рассказать кому-нибудь о вчерашнем. Было стыдно и страшно. К вечеру поисковая группа из деревенских мальчишек прочесывала лес. Влад был вместе с ними. Всюду сетки ветвей и никакого следа – земля сухая, будто бы на нее не ступал человек. Озорной смех ребят за спиной раздражал Влада – многие вызвались на поиски из одного только азарта. Им было все равно на Семелу. Их просто забавляло то, что в деревне наконец произошло что-то интересное.

Влад вернулся домой к ночи. Все выходные дни он провел в поисках, почти не разговаривал и ненавидел себя за глупый страх признаться во всем произошедшем. Рассказать, что в самом деле только он один виноват в пропаже Семелы.

– Будь сильным, – успокаивала его мать. Она не могла не замечать странную перемену в сыне. – Уж ежли она пошла в лес, там она не пропадет.

– Отчего ты так считаешь?

Женщина улыбнулась:

– Наш лес волшебный. Там души спасаются.

Влад проскрипел зубами и резко ударил по столу так, что ложка с грохотом ударилась на пол:

– Хватит, мама! Мы не дети больше, какие души, какое волшебство? Прекрати кормить меня этим бредом, не хочу! Ничего больше не хочу!

Он закрыл лицо руками и заплакал. Мама тихо наклонилась, подняла ложку и положила на прежнее место. Быть может, она что-то поняла. Но не имела привычки говорить больше надобного. Вместо это лишь тихо пропела, протирая посуду:

– Возврати, луна, домой

Тех, кто не нашел покой.

Влад не поднимал головы. «Прости меня, Селька. Я обманул тебя… повел себя, как маленький. Я испугался. Прости меня, Селька, только, пожалуйста, вернись домой».

V

Школу Влад заканчивал со славой главного возмутителя общественности. На каждом уроке он успевал отметиться. Но после выпуска надолго в деревне не задержался – едва выпала возможность сбежать подальше от родного дома, уже порядком возмужавший юноша наскоро попрощался с матерью и уехал в столицу республики. Поступление в колледж было лишь предлогом побега. Черный лес родного края, так хорошо знакомый, но при том никому неизвестный, изо дня в день пробуждал в душе самые неприятные воспоминания. Со дня пропажи Семелы Влад к нему не приближался, опасаясь того, что может обнаружиться в густых дебрях непроходимых ветвей – множество ужасающих кровавых картин рисовало детское воображение. Страх оставался с ним до самого дня отъезда из дома.

Однако все прежнее быстро забывалось – сменялись картины за окном электрички, затем старые привычки понемногу уступали место новым, городским, с каждым днем приходили в жизнь новые люди и интересы, и образ Семелы, оставшийся в далеком детстве, необратимо стирался в суете этой новой реальности. Ее лицо Влад помнил туманным пятном с большими круглыми глазами цвета голубого жемчуга. Но никогда не мог он забыть ту ночь и то ее безумие, когда маленькая девочка, стоя у кромки бушующего черного леса, ступила в него, будто бы охваченная магическим экстазом. И как светились тогда ее глаза!

А в городе кипела жизнь – молодость, друзья, колледж и развал прежних порядков кругом. В стране тогда начиналась новая эпоха. Всюду беспорядок и кипение торопливых будней. Несмотря на несносный характер, Влад был умен. После стольких лет в глухой деревне ему хотелось разом познать все прелести опасной городской жизни и в этой опасности забыть страхи прошлой.

– Как, напомни, тебя?

– Влад.

– В пристяж метишь? Ну, зеленый еще. Мужики, малолетку берем? Откуда ты такой взялся, а, Влад? Еще и патлы, погляди, какие – эту гадость ты обстреги. Город знаешь? Мы с металлурговскими в дружбе. Там весь блат сидит, кто по нашей части.