Василий Арсеньев - Сотник Лонгин

– Это лишнее, – усмехнулся Квинтилий Вар. – Если горожане забились в норы, так пусть себе остаются там. Мне довольно того, что они не бунтуют. Верно, мои опасения были напрасны… Но ты все-таки держи ухо востро. И повремени пока с изъятием ценностей.

– А как на это посмотрит Кесарь? – осведомился хитроумный Сабин. Квинтилий Вар благоразумно оставил его вопрос без ответа, и они вместе вошли в крытую колоннаду дворца Ирода Великого.

В дальнейшем, переговорив с царскими военачальниками, Вар убедился, что его опасения были напрасны, и, отдав все необходимые распоряжения относительно размещения Железного легиона, решил немного отдохнуть после утомительного перехода.

Зная привычки Вара, Сабин велел дворцовым слугам жарко истопить баню. И вскоре располневшее за время сирийского наместничества тело Вара плюхнулось в бассейн с холодной водой, затем насладилось теплой, а напоследок и водой в жарко натопленном помещении. Распаренный красный как рак римлянин, закутанный в белое покрывало, занял широкое блиставшее золотом ложе в огромном зале, где все было готово к веселому застолью. Были наполнены кубки. Звучали кифары. Сабин развлекал своего гостя рассказами на сладостной для римского уха латыни. Когда кончилось иудейское вино, римляне спустились в погреба Ирода и приятно удивились, найдя там амфоры с италийским вином столетней выдержки. Обед начался еще утром, а завершился глубоко за полночь, вобрав в себя более двадцати перемен блюд…

***

На другой день Квинтилий Вар отправился в обратный путь. Прокуратор Сабин, обрадованный тем, что так легко отделался от Вара, и, полагаясь на силу оставленного им легиона, созвал всех начальников Ерушалаима и «именем принцепса Кесаря Августа, сената и римского народа» потребовал от них ключи от всех крепостей и казнохранилищ города «для составления описи имущества покойного царя Ирода».

Мудрецы Синедриона были возмущены наглостью римского прокуратора, который отдавал распоряжения, словно хозяин Иудеи. Однако, находясь во дворце, где кругом были вражеские солдаты, они вида не показали, а выступивший вперед первосвященник спокойно объяснил римлянину, почему его требования неосуществимы:

– Прокуратор, за Иродом царство Иудейское и все его богатства унаследовал Архелай, его старший сын. По завещанию он утверждается на престоле волею великого Кесаря, к которому теперь он направляется. До возвращения Архелая из этого путешествия нам велено сберегать имущество покойного царя. Поэтому, прокуратор, прежде чем распоряжаться казною Ирода надлежит дождаться волеизъявления Кесаря и утверждения Архелая в царском титуле.

Сабин, разгневанный неуступчивостью иудеев, сразу же после того, как они покинули дворец Ирода, призвал своего вольноотпущенника, происходившего из ученых греков, и спросил его совета.

– Прокуратор, – отвечал хитроумный либертин, – иудеи – это строптивый и непокорный народ, всегда готовый к мятежу, а у тебя сейчас довольно сил, чтобы легко подавить любое возмущение…

Сабин понял, к чему клонит этот грек, сразу же повеселел и велел разослать своих рабов, чтобы сеять ненависть к римлянам среди горожан. В сумерках по Ерушалаиму бродили вооруженные люди, выкрикивающие оскорбительные для иудеев призывы:

– Евреи, не желаете ли отведать свининки? Великодушный прокуратор являет милость своему народу. Он зовет всех на роскошный пир. Вход во дворец свободный. Слышите, какой пряный аромат доносится оттуда? Там вам предложат жирных кабанов и молочных поросят. Все, все, все! Спешите, предложение ограничено по времени. Успейте отведать вкусного свежего свиного мяса…

Расчет Сабина оправдался: город, едва отошедший от недавних волнений, снова был взбудоражен, загудел, словно потревоженный улей. С высокой башни Фазаэля, что примыкала к царскому дворцу, Сабин, посмеиваясь, наблюдал за толпами горожан, которые собирались на противоположном холме, – в Новом городе, и громко выкрикивали ругательства, адресованные римлянам.

Однако прокуратор недооценил людей, над которыми потешался. Сабин, немногое зная об иудейских обычаях, не предвидел того, что по случаю грядущего праздника Пятидесятницы в Ерушалаим соберется огромное множество паломников со всей страны. Но самым большим потрясением для римлянина стало то, что люди все чаще приходили в город вооруженными до зубов: в доспехах, с мечами и копьями. Вскоре из них составилось огромное войско, которое многократно превосходило по численности легион, бывший в распоряжении прокуратора. Сабин расстался со своей неизменной улыбкой, теперь он уже с тревогой взирал в сторону Храмовой горы, где здание Святилища казалось белоснежным островком, утопающим в черном море людском. Так велико было стечение народа…

***

Воздев руки к небу, старец в священническом облачении молился Богу Всевышнему. Пред ним на коленях стоял, смиренно склоняя голову, седовласый человек. Стих ветер, дотоле качавший верхушки деревьев. Природа замерла. Смолк робкий шепот. Воцарилась полная тишина. Все ждали чего-то необыкновенного. И вот, свершилось! На горе Елеонской, посреди пальмовой рощи, первосвященник возлил елей на голову коленопреклоненного Иегуды, сына Хизкии, помазав его на царство. Тогда Анан, сын священника Сета, юноша восемнадцати лет отроду, первым звонко выкрикнул:

– Осанна! Благословен грядущий во имя Господне Царь Израилев!

Народ подхватил его слова, и они многократным эхом прокатились над округой. Бывший царедворец Ирода по имени Шимон возложил на Иегуду золотую диадему, усыпанную драгоценными камнями, а двое юношей подвели к нему белоснежного чистокровного скакуна, добытого на конюшне в Зимнем дворце Иерихона…

Иегуда, одетый в багряницу, спускался верхом на коне по склону Елеонской горы. Люди приветствовали и прославляли его как царя, выбегали вперед, постилая свои одежды и пальмовые ветви по дороге. Народ ликовал! Это был праздник, которого Иудея не знала со времен восстания Маккавеев. Каждому хотелось плакать от радости. И верить в то, что, наконец, настал тот день, когда Всевышний дарует свободу Израилю. А иначе и быть не могло, ибо вот он, избранник Божий, помазанный на царство, которому уже присягнули: Гамала, Галилея, отдельные селения Самарии, Заиорданская Перея, Иерихон. Теперь настала очередь Ерушалаима…

Море людское разлилось по Кедронской долине. И, словно Моисей, пред которым расступились воды Чермного моря, Иегуда верхом на белом скакуне ехал посреди широких народных масс, которые, махая ветвями деревьев, мощным хором восклицали:

– Осанна в вышних! Благословен идущий во имя Господне Царь Израилев.

Царедворец Шимон и военачальник Ирода Афронг вели за собой закованный в броню конный отряд, за которым пешком следовали копьеносцы и лучники.