Алексей Кондратенко - Катрина: Дилогия 1910 года

Ирвин с досадой почесал подбородок и задумчиво пробормотал:

– Как некстати… думаете, они успеют закончить работы к вечеру? Не хотелось бы здесь застревать.

Катрина легонько махнула рукой:

– Наверняка, дело в каком-то пустяке. Всё не так уж и плохо! В шесть часов придет Йоркский экспресс. На нем мы доедем быстрее. Хлопоты в связи с этими сложностями я взяла на себя и всё устроила. Вам не о чем беспокоится. Билеты я обменяла и продлила оплату комнат. Отдыхайте!

Катрина сделала шаг в сторону двери, когда Ирвин её окликнул:

– Мисс Уолкотт! Не могли бы вы отдать нам наши с Джульетт билеты на Йоркский экспресс.

Катрина улыбнулась очаровательной добросердечной улыбкой и просунула руку во внутренний карман плаща.

– Ну конечно, – она протянула два билета. – Вот, возьмите.

Ирвин взял их и тут же рассмотрел. Маленькие, шириной всего в пару пальцев, с пометкой «экспресс» на сегодняшнее число.

– Спасибо, мисс Уолкотт! За всё.

Она кивнула и ушла, закрыв за собой дверь. И оставив расстроенного Ирвина наедине с беспокойными мыслями. Он подошел к окну и взглянул на блестящие вдали железнодорожные пути, убегавшие в утреннее марево.

Нехорошо это всё. Он не чувствовал себя в безопасности здесь. Если бежишь от угрозы, то лучше двигаться, чем ждать чего-то.

Впрочем, тени дум покинули его, когда он заметил, что дочь уже не спит. Солнце его жизни встало, прогнав тревоги.

Джульетт села в постели и подбадривающе проговорила:

– Не переживай, пап. Это лишь небольшая заминка.

– Наши голоса разбудили, значит? – хмыкнул Ирвин.

– Ага.

– Да я особо и не переживаю, – соврал он и вновь посмотрел на железнодорожные пути.

– Как твоя рука? Болит?

– Уже получше, дочка. Уже получше. Хочешь посмотреть билеты?

– Давай! – загоревшись от любопытства, охотно согласилась Джульетт.

Он отдал дочке билеты и уселся в кресло, надеясь немного поспать.

В 7:59 до полудня гулкий звук локомотивного свистка где-то поблизости разбудил Ирвина и заставил вновь выглянуть в окно. Он отодвинул занавеску, раскрыл створки и высунулся в утреннюю прохладу. Через улицу в сторону станции стягивались люди.

Ирвин решил сходить на станцию. Он взял пиджак, сказал Джульетт, чтобы она заперлась и никому не открывала, даже мисс Уолкотт, и вышел из комнаты. Он почти бегом поспешил на станцию Дарлингтона. Длинное здание из красного кирпича, сквозь которое под стальным со стеклом арочным навесом проходили пути.

Вместе с толпой Ирвин миновал белые колонны и вышел на платформу. В свете лучей, пробивающихся через окна в крыше, разводил пары пассажирский поезд.

Ирвин подошел к кондуктору, впускавшему пассажиров:

– Доброе утро! Подскажите, это поезд до Йорка?

– Именно так, сэр!

– А как же технические работы на путях?

– Простите?

– Ну, мне сказали, что восьмичасового поезда сегодня не будет, из-за работ на путях.

– Тот, кто вам это сказал, должно быть что-то напутал. Всё в порядке. Сегодня идем точно по графику.

– О Господи! – ужаснулся Ирвин. – Джульетт!

Непонимание и растерянность тут же смелись. Его вдруг накрыл страх за дочь. Ирвин со всех ног бросился из станции, обратно в отель, скорее в комнату, забарабанил в дверь, в надежде, что ему откроет дочь.

– Джульетт, крошка, открой скорее, – стучал он, в ужасе осознавая, что по каким-то причинам Кэтрин Уолкотт намеренно ввела его в заблуждение относительно отмены утреннего поезда до Йорка. – Джульетт!

– Открываю, открываю, – проговорила она, впуская отца. – Куда ты ходил?

Ирвин захлопнул дверь, заперся и тут же крепко обнял дочь.

– О, Джульетт, я так за тебя испугался!

– Да в чем дело-то? – вытаращила она глаза.

Он отодвинул её, но не выпустил из рук.

– Так, дочь, мне нужно кое-что выяснить. Ты знаешь, боятся ли вампиры дневного света, как в мифах? Или могут ходить среди дня?

– Почему ты спрашиваешь? Ты кого-то увидел там?! – почти взвизгнула Джульетт.

Ирвин успокаивающе замотал головой:

– Ну, нет, ничего такого, не волнуйся. Просто ответь, ладно? Отцу нужно знать, может быть нам безопаснее путешествовать в дневное время. Может ли это задержать вампиров. Могут ли они снести солнечный свет? Твои видения как-то проясняли это?

– А, ну хорошо, – переведя дух, Джульетт подумала с минуту. – Вообще-то не могут. Не должны. Я хочу сказать…

Вновь эта совестливая старательность, которую он видел на её лице много раз. Внутренняя сила, заставлявшая её преодолевать неведомую ему не физическую боль от ужасного, скрытого от него знания. И никакие слова Джульетт не могли описать тот страх, который он видел в её глазах, когда она говорила о своих видениях. Настоящих видениях о вампирах. Не шарлатанских байках, что мать заставляла её рассказывать доверчивым и суеверным клиентам. Знание о чем-то чрезмерно тёмном и мерзком, скрытом от людей где-то в ночной бездне.

– Я вроде бы видела… как горели человеческие фигуры в лучах, – глаза дочери блеснули слезой. – Как они кричали…

– Ну всё-всё, вот и решили, – кивнул Ирвин и утешающе прижал Джульетт к себе. – Ладно. Не нужно больше это вспоминать.

Он услышал отголосок стука железнодорожных колес, а потом увидел, как далеко за окном восьмичасовой поезд до Йорка ползет на юг. Точно по расписанию. Что превращало их благодетельницу мисс Уолкотт в женщину, сознательно солгавшую, чтобы задержать их здесь. До вечера. До прихода темноты.

Тревога и чувство близкой угрозы сковали его сердце. Он суетливо заходил по комнате, размышляя.

Джульетт стояла на месте, обеспокоенно наблюдая за Ирвином.

– Пап, что тебя беспокоит?

Ирвин молчал. Думал. Оставаться здесь было опасно. Рядом с Кэтрин Уоллкот, обманом убедившей и выманившей их из Гринтона. Пытавшейся хитростью удержать в отеле до захода солнца. Им нужно уходить, пока светит солнце. У них будет фора в целый световой день. Уж куда-то доберутся.

– Знаешь, что, крошка. Давай-ка собирайся на выход. У нас есть одно дело. Нам ведь ещё и перекусить где-то надо. Давай, поторапливайся.

Джульетт всегда слушалась отца, но сейчас она принялась выполнять его слова из чувства тревоги, передавшейся ей от него.

– Дело в мисс Уолкотт? – спросила Джульетт. – Нам надо поговорить о ней.

– Хорошо, но позже.

Ирвин прошел за их дорожной сумкой, открыл её и вытянул распятие. Деревянное с латунной фигурой Христа. Такие вешают на стену над кроватью – они прихватили его из дому, ещё в Лондоне. Он незаметно сунул распятие в карман пиджака. А Джульетт в это время натягивала свой плащ. Потом он прошел за чехлом для обреза, засунул ружье в чехол, сунул в сумку и перебросил её через плечо.

Едва они ступили за порог комнаты, как дверь номера напротив беззвучно отворилась. И из темной зашторенной комнаты показалось белое лицо наёмницы.