Ольга Бруснигина - Вилла Чудес

Флора ловко причесала ее волосы и помогла надеть коричневое платье, старомодное и изрядно поношенное. Казалось, что оно хранит чей-то чужой запах.

– Чье это платье? – не сдержала вопроса Стелла.

– До тебя его носили… – Флора замолчала, прикусила язык, – девушки. Если я стану называть тебе их имена, это ничего не будет значить, ведь ты не была знакома с ними.

Стелла одернула подол, расправила рукава платья, застегнула пуговицы до воротника.

– Неприятно думать, что я буду носить платье покойницы.

– Можешь быть спокойна, – заверила Флора, – в этом платье никто не умер. И в этих тапочках – тоже. Смотри, почти новые. С размером, полагаю, я не ошиблась?

Стелла равнодушно вставила ноги в шлепанцы. Бегая долгое время босиком, ступни утратили чувствительность к холоду, но все же стало чуточку теплее.

– А где ваша сестра? – вдруг спросила она. Более тихой и незаметной дочери Данте давно не было рядом.

Флора отреагировала на вопрос довольно странно: лицо ее исказила гримаса недовольства, руки непроизвольно скрестились на груди. Поза выдала желание защититься от вторжения на запретную территорию.

– Фауна все время крутится возле отца. Она его любимица, ассистирует при взятии образцов, и дальше, когда эксперимент начат, ведет записи, сверяет сроки и контролирует прохождение графика осмотров весь период наблюдения. Мне же достается вся грязная работа – бытовые проблемы, уборка, готовка. Хотя, училась я гораздо лучше, чем она и подавала большие надежды. Равных по химии не было на всем факультете. Отец никогда не хвалил меня за успехи, принимая это, как должное. Внимание отца всегда доставалось этой тихоне, которая при нем и двух слов связать боится.

Удивительно было слушать от злодейки слишком личные откровения. Чистой воды ревность, причем не чем не завуалированная. Она сквозила в каждой фразе, произнесенной Флорой. Пусть она и занимала лидирующее положение в паре близнецов, между которыми шло соревнование за любовь отца, в этой борьбе она проигрывала.

Стелла решила сменить тему, чтобы не злить Флору:

– То есть меня не сразу начнут расчленять и раскладывать по банкам, как говорила ваша сестра: препарировать?

– В целом состоянии, ты куда полезнее, усмехнулась Флора, – отец возьмет у тебя биоматериал, исследует его.

– Анализы, как в больнице. А потом?

– Ничего страшного с тобой не случится, обещаю. Хватит болтать, у нас будет много времени на беседы.

Лаборатория располагалась в конце лабиринта. Дверь, похожая на прочие в длинном узком коридоре, была не заперта. Сквозь узкую щель на каменный пол падала крошечная полоска света, раздавался грозный голос генетика.

Стелла оказалась в комнате, по виду стерильно чистой. Данте, облаченный в белый халат, перчатки и маску, застыл возле столика с приборами. У стены на тумбе, накрытой простынкой, устрашающе блестели металлические инструменты: ножницы, зажимы, пинцеты, скальпель.

– Оставьте нас, – приказал он дочерям, стоявшим возле него.

– Но, отец, – возразила Флора, – кто будет тебе ассистировать?

– Сегодня особенный день. Это будет моя последняя попытка. Я буду делать все сам. Не стоит крутиться у меня под ногами, это будет только злить. Сегодня я на подъеме, давно подобного не испытывал. Чувствую силу в руках, ногах, даже аритмия куда-то делась. Идите, девочки, отдохните, заслужили.

Флора и Фауна, видимо привыкшие повиноваться, вышли и закрыли за собой дверь.

Данте, по-прежнему, опираясь на трость, начал приближаться к Стелле.

– Забыл сказать, что у тебя очень красивое имя и редкое, – начал он с комплимента.

Инстинкт самосохранения сработал очень быстро. Стелла подбежала к столу, схватила скальпель и выставила его вперед.

– Не смей трогать меня, мерзкий старик, – закричала она, – иначе я проткну тебя.

– Что ж, если тебе будет от этого легче, протыкай. Но позволь мне взять материал для ДНК. Совсем немного крови из пальца или соскоб эпителия с внутренней стороны щеки.

– Не подходи! – вновь закричала Стелла, на этот раз, хватая со стола большую колбу с прозрачной жидкостью.

– Поставь, девочка. Одна капля кислоты может прожечь твою нежную кожу, оставить жуткий шрам, который уже никогда не заживет. Ничего дурного я тебе не сделаю.

– Дурного? Да ты похитил меня! Старый извращенец!

– Это вынужденная мера. Я не устану извиняться, но другого способа нет. Никогда не был садистом, наоборот, я – гуманист, признающий ценность человека, его высокоразвитой личности.

– А как же право на свободу? Или вы отрицаете, что совершили преступление?

– Не отрицаю – виноват. Когда-нибудь, придет время и мне придется отвечать за свои грехи. Но пока моя вера сильна. В чем думаешь, заключается цель человеческого существования?

– В любви, в семье, в детях…

– Обывательство, в крайнем его проявлении – курица-наседка с кучей ребятишек, вечно у плиты, с тряпкой в руках, с мокрым от стирки подолом. Вечно всклокоченная, не выспавшаяся, битая мужем, но считающая, что ей в жизни повезло.

– Вы злодей, даже если ваш эксперимент гениален.

– Я могу долго говорить о великой цели спасения человечества, изобретении эликсира молодости, вечной жизни. Во многих лабораториях по всему миру проводят опыты на животных. Эту ступень я уже прошел. Новые виды животных, созданных в моей лаборатории, были жизнеспособны, выносливы, но, к сожалению, умирали слишком быстро.

– И это вас не остановило?

– Наоборот, только подхлестнуло к открытиям. Я установил, какие участки мозга за это отвечают, какие аминокислоты участвуют в процессах жизнедеятельности, а главное – я знаю, как биохимически можно усилить эти процессы при скрещивании.

Стелла вернула скальпель и колбу на место. Девушкой она была неглупой, поэтому до нее, наконец, дошло, что ее ДНК требуется для создания нового человека, и что расчленять, пытать и убивать ее не собираются.

– Зачем похищать девушек, если за деньги сейчас можно купить что угодно? Нашли бы такую, как вам надо, взяли образцы и колдуйте на здоровье.

Данте согнулся, оперся на трость. Видно, что все движения давались ему с трудом.

– Тогда бы мои опыты вызвали широкий резонанс. Люди не умеют хранить чужие тайны. Современный мир еще не готов принять мои открытия. Я уже был гоним, сидел в тюрьме. С того времени, ничего не изменилось.

– Что будет со мной, когда я буду больше не нужна? Отпустите меня?

– Отпущу, – согласился Данте.

Глава 6

В машине, с наглухо закрытыми окнами оставалось совсем мало воздуха, когда Егор очнулся на заднем сидении. Кажется, будто все его тело было избито, ныло до самых кончиков ногтей, руки и ноги онемели от долгого нахождения в одной позе. Приподнявшись, он выглянул наружу, обнаруживая, что находится посреди леса. Кругом высокие деревья, заросли кустарника.