Георгий Гуров - Соло. Они среди нас

Зато теперь не было сомнений, что стон исходил именно оттуда. Но это был не просто стон, а стоны. Стоны сотен людей!

Дрова в костре почти догорели. Барса охватил ужас. В голове всплыло название – Чертова долина, и при этой мысли показалось, что волосы шевельнулись на голове. Он стоял и как завороженный смотрел в черноту страшного колодца. Страх липкими лапами сковал руки и ноги. Крепко держал за голову не позволяя отвести взгляд от дышащего гнилью зева.

Отчетливо различая стоны множества людей, не в силах оторвать взгляда, превозмогая ужас, сдавливающий горло, лишающий возможности произнести хоть слово, он крикнул чужим и поэтому страшным голосом:

– Кто здесь?!

Ответа не было. А стон становился все громче и громче, перерастая в крики мужчин и плач женщин с детьми. Затем этот крик превратился в общий вопль непреодолимой, мучительной нечеловеческой боли.

Стараясь перекричать этот чудовищный хор, Барс крикнул, срывая горло:

– Прекратите! Я могу вам помочь?!

– Ты им уже ничем не поможешь, – голос прозвучал спокойно, но был отчетливо слышен, как будто слова были сказаны в самое ухо.

Преодолевая страх, Барс метнул луч фонаря на голос. Свет выхватил из темноты лицо незнакомца. Глаза сверкнули фосфорицирующим светом.

– Опусти фонарь, парень, – незнакомец не проявлял враждебности. – Ты Барс? Верно? Тебя прислал Мастер?

Барс закивал головой не в силах совладать с пережитым ужасом. Но фонарь все же опустил. Голоса из колодца больше не были слышны. Они пропали также внезапно, как и появились.

– Меня зовут Егерь, – мужчина поманил рукой. – Пойдем к костру, а то придется заново разжигать.

Барс оглянулся на колодец и невольно передернул плечами. Поспешил за ночным гостем, а может хозяином. Окинул взглядом гибкую фигуру Егеря: выше среднего роста, плечи конечно не богатырские, но видно, что крепкие. На вид лет сорок пять. Движения, как у зверя: грациозные, четкие, уверенные. Угадывается опытный боец.

Подбросили в затухающий костер сухих сучьев. Повалил густой дым, затем вспыхнуло яркое пламя, осветив пространство в несколько метров.

Егерь сел к костру, не на предложенный Барсом походный стул, а прямо на землю, раскинув в стороны полы своего длинного плаща.

Барс, все еще чувствуя холодок на спине, спросил:

– Что это было, кто там стонет? Только не говорите, что у меня галлюцинации.

– Да нет, с тобой все в порядке, – глаза Егеря сверкали в свете костра, как у волка. – Ты действительно слышал.

– И что это?

– Это долгая история. Теперь уже легенда, имеющая подтверждение в виде этого колодца, – Егерь взглянул на Барса, и, увидев, какое-то, детское любопытство решил рассказать. – Здесь был хутор. Жили в нем казаки. Жили, что называется, не тужили, работали, не покладая рук. Однако, после революции, в семнадцатом году, новые власти круто взялись за казачков. Слыхал, небось, про расказачивание?

– Да так, в общих чертах.

– В общих чертах. В общих чертах это крохи.

– Нет, ну, слышал, конечно. Расказачивание, раскулачивание… – попытался блеснуть знаниями Барс.

– Это совершенно разные вещи. Раскулачить – значит отобрать у человека все и делу конец. А как можно расказачить? Можно конечно, запретили носить лампасы, можно отнять шашку, коня. Но душу-то не отнимешь!

– Не понимаю, зачем это вообще надо было?

– Да боялись большевики казаков. Казаки, это же войны. Это в крови, от самого рождения. Казаки сами формировали сотни, выбирали атаманов. Они всегда были боеспособны. А пластуны чего стоили?

– А кто это такие? – удивленно вскинул брови Барс.

– Пластуны, это такие парни, которым ниндзя в подметки не годятся. Работали в основном ночью, незаметно подбирались к противнику и без криков и шума шли в атаку. Как правило, вооруженные ножами и короткими шашками. Существуют свидетельства, что десяток пластунов расправлялись с ротой врага, при этом сами не несли потерь.

– Так почему бы, этим большевикам ни склонить казаков под свои стяги?

– Да какие там стяги? – махнул рукой Егерь. – Голодранцы. А казаки царю присягали. Хоть и не шибко грамотные были, но честь блюли, что эти, – Егерь кивнул головой в сторону. – Самураи раскосые.

– Тогда почему этим голодранцам удалось победить? – спросил Барс, подбрасывая дров в костер.

– Был момент, когда казаки сломали большевиков. И вот тут в ход пошла другая политика. Пошли красные на уступки. Пообещали всепрощение. А казаки хоть и войны, но не охочи до крови. Думали, все наладится. Но это уже позже. А до этого настоящий геноцид против казаков развернули. Вот и в этот хутор прислали роту моряков. Те свое дело знали.

– Так здесь хутор был? – удивился Барс.

– А ты думал, что колодец для красоты? Был хутор.

– И что моряки?

– Обождали до ночи вон в той балке, а когда в последней хате задули лампу, стали в дома к спящим заходить. Так за час штыками, да кортиками весь хутор и выбили. Никого не пощадили, даже собак. Всех убивали, от дряхлой старухи, до новорожденного младенца. Убивали и волокли сюда. – Егерь кивнул в сторону колодца. – Затем сбросили всех в этот колодец. Управились до рассвета. А потом вернулись в хаты, перекусили наскоро тем, что было в этих самых хатах, набили карманы и вещмешки разным добром и отправились в обратный путь. Даже кровь не смыли с себя. Комиссар сказал, мол, на Дону отмоетесь. Только как отмыться-то? Столько невинных погубили. С тех пор нет больше хутора, а колодец стоит. И стонут души убитых, пугая непосвященных. А кто с соседних хуторов и станиц мимо проезжает, тот обязательно остановится и помянет земляков. И по сей день так.

Барс угрюмо молчал. Говорить не хотелось. Перед глазами стояла страшная картина услышанного.

Толи Егерь был искусным рассказчиком, толи ночь располагала к живому воображению, но на Барса эта история произвела, как говорится, глубокое впечатление. Да и ужас, который он только, что пережил, был живой иллюстрацией.

– Однако давай о деле, – голос хозяина вернул в действительность. – Ты ведь сюда не за моими рассказами приехал. Мастер считает тебя хорошим бойцом. Но это в вашем мире. На самом деле ты слаб, и уязвим без внутренней силы. Молниеносная реакция, сокрушающие удары, игра внутренней энергией, все это крохи. Надо знать и уметь больше. Вы, люди, утратили главное, а именно утратили связь с природой. Правда, это не ваша вина. Просто с момента изобретения колеса, отпала необходимость бегать. Ты должен вернуться назад. Туда, где человек был, уязвим, и полагался полностью на свои чувства. Тогда многие умели быть невидимыми перед врагом. Слышал выражение: отвести глаза? Оно взялось не на пустом месте. Кстати, животные обладают такой способностью. Особенно хищники. Вот ты и меня не видел, хотя я был рядом с самого твоего приезда.