Николай Ободников - Чертовидцы, или Кошмары Брянской области

Над капотом возник сонный Алый, точно пробуждавшийся экспонат кунсткамеры.

Дух ненависти. Причем самой чудовищно несуразной формы: шестидесятисантиметровый голый человечек с песьей головой. Собачья шерсть – цвета темной карамели. Волосатое тело с пенисом. На макушке, промеж торчащих ушей, – вполне человеческая лысина. Полуматериальный, что в данном случае означало: не мог проходить сквозь стены, но мог левитировать.

Сотрудники бюро не знали, как и для чего он был сотворен. Природа духа ненависти оставалась тайной. Лунослав догадывался, что полуматериальное тело давало Алому ряд преимуществ над обычными существами из плоти и крови. Они столкнулись с ним во время охоты на одного психа, промышлявшего распространением про́клятых игл, сводивших со временем жертв в могилу. Алый защищал ублюдка.

Однако исход стычки переломила доброжелательность Булата, подкрепленная удачно завалявшейся в кармане «неломакой».

Красные бусинки глаз просканировали чертовидцев. Во взгляде читался нечеловеческий голод – неотъемлемая часть паранормального естества Алого.

Булат широко раскинул руки:

– Чего замер, приятель? Ну, иди ко мне, чертяка зубастая!

Алый взвизгнул от восторга. Бросился к любимчику и крепко обнял своими ручками. Тот рассмеялся и, будто фокусник, предъявил земляничные «неломаки». Алый с робостью коснулся печений, не веря счастью, и в мгновение ока сожрал их. Принюхиваясь, завертел головой, желая еще. Булат с улыбкой показал ему, что пуст. Прости, приятель.

– Слава богу!.. – Лунослав перекрестился. Он немного струхнул, потому что точно знал: Алый каждый раз преодолевал себя и зверский голод, навевавший образы крови и мяса.

Дух ненависти подлетел к зажмурившемуся Лунославу и оставил на его лице маркер из слюны. После чего, изнывая от голода, бросился подъедать разлетевшуюся еду. Собрал по фрагментам бутерброды. Хрустнул огурцом. Пальчики побежали по дорожной пыли, коллекционируя изюм и чернослив.

– Лунослав, ты что, расколдовал нашего страшного братишку? Он теперь в спячку не впадет?

– Очень на это надеюсь, – произнес Лунослав. – Потому что нам без его помощи не обойтись.

Дух ненависти с интересом взглянул на них. Пасть растянулась в пугающем, но доброжелательном оскале. Между белоснежными зубами застрял изюмий струп. Алый не мог говорить, но понимал и чувствовал достаточно, чтобы примерно служить. Того требовала его собачья суть… когда ее не подавлял дикий голод.

Лунослав пощелкал пальцами, пытаясь попроще сформулировать задачу:

– Так. Во-первых, ты должен найти Черномикон. Он кое-что забрал у меня. Во-вторых…

Но «во-вторых» так и осталось висеть в воздухе, потому что Алый с поразительной скоростью устремился в небо. Он разорвал брюхо кучевого облака и скрылся в нём. В голове духа ненависти дребезжала одна-единственная мысль: «СЛУЖИТЬ!» За ней тянулось затихающее понимание, что он, возможно, не всё успел расслышать. И что с того? Нужно найти чертову книжку? Найдет. А там будет видно.

– Я же не закончил. – Лунослав сложил ладони рупором и крикнул в небо: – Выследи его и вернись! Только выследи! Эй! Сам не вмешивайся!

– В машину, – бросил Булат, садясь за руль.

– Что?

– За ним поедем – вот что. Живее, пока он на юг с журавлями не отправился!

Лунослав торопливо запрыгнул на пассажирское сиденье, и уазик, разбрасывая грязь из-под колес, поехал на северо-запад. Туда, где еще мгновение назад виднелся Алый, пробивший собой пессимистичный небосвод.

Уазик бюро выскочил на разбитую «15Н-807» и помчал на запад, в сторону региональной трассы «Р-120». У поворота на Задубравье он остановился. Открывавшаяся картина сельского декаданса застопорила бы любого. Вдобавок местные могли видеть Алого.

Северо-западнее перекрестка находилась живописная заброшенная бензоколонка «АЗС-89». Перед ветшающим зданьицем, словно охотники на привале, расположились минорного вида мужчины. Человек двадцать. Казалось, они стали свидетелями чего-то донельзя ужасного, что навеки отпечаталось у них на подкорке. В молчании глушили разноцветные жидкости из пластиковых бутылок. Золотистый листопад и шум лесного прибоя добавляли толику сюрреализма.

Булат присвистнул. Опустил заскрипевшее боковое стекло. В салон уазика впорхнули струйки застарелого перегара.

– Печень в помощь, судари! Тут, случаем, лысеющая собака с человеческим тельцем не пролетала?

Пару десятков одурманенных взглядов уставились на непрошенных гостей. Поднялся рослый бородатый детина в клетчатой красной рубашке, покрытых сажей штанах и тяжелых ботинках. Телосложением – как у мастера гиревого спорта.

– И вам не хворать, залетные, – поздоровался Гвидон. Задумался на мгновение. – Про диковинку какую-то речь ведете. Или и вас Литавр в зад отжарил?

– Может, и отжарил, мы не в курсе. – На лице Булата не дрогнул ни один мускул. – Так что, парящая полусобака виражи в облаках закладывала или нет?

– Бог миловал. Вот бы еще и наше лихо спровадил. – Кузнец с харкающими звуками пригнал откуда-то из недр носоглотки соплей. Сплюнул. Его примеру последовали остальные.

Сотрудники бюро обменялись многозначительными взглядами. Не сговариваясь, вылезли из машины. Прежде чем Лунослав успел что-либо спросить, к колонке с табличкой «АИ-92» выбрел местный. Фуражка с жестким козырьком. Потасканный пиджачок. Трико с отвисшими коленями. Хлыст через плечо.

– Посторонись, други. – Казимир сорвал картуз с белокурой головы. Швырнул под ноги. – Я – деревенский пастух, и этой ночью меня трахнул Литавр.

Раздались приглушенные аплодисменты, будто происходила анонимная встреча жертв насилия. Булат, поддавшись всеобщему настроению, тоже захлопал. Встретив непонимающий взгляд товарища, пожал плечами. А что? Он всегда за откровения.

– О каком «лихе» шла речь? – Лунослав всмотрелся в присутствующих, но никто не горел желанием обсуждать с посторонними свой попранный мачизм.

Булат с хмыканьем снял косу с крыши уазика. Осклабился, после чего сотворил в воздухе свистящую восьмерку из зазвеневшей стали. Тощий обладатель галстука-бабочки изобразил в ответ странный жест, обозначающий перебор струн арфы.

– Вам помощь нужна или нет? – спросил Булат. – Уверяю вас, господа: нечисть по нашей части. Мы ее ловим, режем, по кускам в колодцах топим. За работу берем ночлегом и добрым ужином. Ну? Есть что сказать?

Гвидон, словно в полусне, пригладил бороду. Взял два пол-литровых пластиковых стакана, наполнил своим лучшим творением – вишневой наливкой на водке «Холодный расчет». Вручил молодым людям.

Булат без колебаний выпил. Лунослав пригубил и закашлялся. Тут же получил по спине железный шлепок от кузнеца. Деревенские заметно расслабились.