Евгений Гришин - Архив из макулатуры—2

Черная волга осторожно въехала в темный пустой город.

– Сейчас прямо, а потом, вон за той котельной, налево. – указал рукой на высокую, освещенную Луной трубу Кантор.

Слава медленно вел машину по давно не метенным улицам, фары выхватывали из сумерек мертвые окна брошенных домов. Иногда луч проникал внутрь квартир и на секунду высвечивал фрагменты прошлой жизни города. Пыльные занавески, горшок с высохшим растением на подоконнике, старые обои на стенах, давно потухшая, опутанная паутиной, люстра, свисающая с потолка…

Пассажиры черной машины невольно умолкли, тишину нарушало лишь мерное урчание двигателя да хруст мусора под колесами. Город чем – то неуловимо напоминал ночное кладбище и никому не хотелось нарушать его скорбный покой.

***

Подъезд выглядел точно так, как и описывал его Кантор: старый, с несколькими ступеньками при входе и большой, выкрашенной серой краской, дверью. Только вот дверь, с намалеванной белой единицей, была не перекошена, а располагалась, как и положено, прямо… да еще слева от входа виднелся небольшой уличный фонарь, закрепленный на кривом кронштейне. Фонарь не работал.

Славик заглушил мотор, и они вышли из машины.

Хлопнули двери.

Туманов подошел к багажнику, достал сумку, осторожно поставил ее на землю и оглядел темные пустынные улицы.

Вокруг стояла тишина, лишь изредка прерываемая трелями сверчков из зарослей кустарника, который буйно разросся между пустующими домами.

Кантор поежился, ему было неуютно стоять посреди улицы заброшенного города, казалось, что со всех сторон за ним пристально наблюдали голодными взглядами черные глазницы пятиэтажек. Но и входить в подъезд лаборатории ему тоже не хотелось, а вдруг там его ждет многоногая тварь.

Туманов подошел к двери и навел луч на выцветший листок бумаги. Надпись гласила: «Здание опечатано и обесточено.» Далее подпись, печать и дата.

Туманов дернул за ручку и листок порвался надвое, а дверь подъезда со скрипом открылась.

– Здесь нет замков, – последовал за Тумановым Кантор.

Последним в здание вошел Славик, и тугая пружина тут же с лязгом захлопнула дверь за его спиной.

Интерьер здания отличался от обычной жилой многоэтажки. В левой части просторного фойе находился лестничный марш. Бетонные ступени вели как вверх, так и в подвал, очевидно, к бункеру. В правую сторону фойе переходило в длинный рукав коридора с рядами дверей служебных кабинетов. В самом конце коридора свет фонаря отразился от стекол торцевого окна. Все именно так, как описал в своем рассказе Кантор. После беглого осмотра Туманов чувствовал себя, как дома.

– Я так понимаю, нам сюда? – луч Туманова указал на ступени ведущие вниз.

– Совершенно, верно, – отозвался Кантор, – Идите за мной.

Спустившись на два пролета вниз, Кантор остановился перед массивной дверью в бункер и стал тыкать в кнопочки кодового замка.

– Одну минуточку… Сейчас-сейчас… – пыхтел профессор, вспоминая комбинацию. После третьей попытки раздался щелчок.

– Есть! – обрадовался ученый и несколько раз провернул стальной штурвал на двери по часовой стрелке, затем потянул его на себя.

Многотонная створка отворилась без единого звука, чем неслабо удивила чекистов.

– Надежная конструкция плюс хорошая смазка, вот секрет качества. – уже из катакомб раздался довольный голос Кантора. – Идите за мной.

Уже в просторном помещении лаборатории Ярослав почувствовал неприятный запах горелой проводки. В центре комнаты располагалось довольно необычное сооружение.

– К сожалению, – Кантор подошел к электрическому щитку и стал щелкать тумблерами, – во время экспериментов по тестированию «пушки» часто возникали повреждения проводки и прочих элементов конструкции, отсюда и запах.

Кантор щелкнул еще одним тумблером и вслед за этим раздался протяжный гул и на панели управления в дальнем углу комнаты замигали разноцветные лампочки.

– Надеюсь, сейчас все работает? – Поинтересовался Ярослав. Он поставил сумку около входа и теперь вместе со Славиком с интересом рассматривал сложную установку, которая меньше всего напоминала собой пушку: у нее не было ни ствола, ни затвора, ни других элементов грозного орудия. Установка больше походила на огромную стрекозу с четырьмя двухметровыми крыльями, перевернутую вверх ногами. Ее «крылья» были сделаны из металлической сетки со сложным узором и переплетениями кабелей разной толщины. В центре каждой пары «крыльев» размещались небольшие, размером с футбольный мяч, металлические сферы.

– Думаю, да, все системы были протестированы перед консервацией оборудования. Заряд аккумуляторов я тоже сейчас проверил, они питаются по резервной схеме подзарядки. – Кантор нажал еще какую – то кнопку и повернулся, наконец, к Ярославу. – Ну, вот и все. Установка готова к запуску.

– Скажите, Дмитрий Соломонович, если мы сейчас просто включим установку на полную катушку, создадим эту вашу… точку наложения миров, а затем сразу выключим. Вот в этом случае медики останутся в нашем мире или как?

– Дело в том, что диаметр точки наложения не велик, помните, я говорил, что он порядка нескольких десятков метров, а мы сейчас не знаем, как далеко находятся медики от точки. Вдруг они дальше или на самом ее краю, тогда их просто порвет пополам…

– Ясно… – Туманов подошел к сумке, раскрыл ее и стал выкладывать на ближайший стол содержимое. Сначала появились несколько фонарей, два Стечкина, магазины с патронами и, наконец, Яр извлек из сумки небольшую черную коробочку.

– Слав, ты пойдешь со мной, а Вы, профессор, остаетесь здесь следить за установкой. Сами понимаете, если она отключится, а мы окажемся далеко от нее то…

– Да, да конечно… я прослежу, но вы там не мешкайте, найдете врачей и сразу назад, аккумуляторы долго не протянут.

– Ну что ж.… поехали. – кивнул в сторону пушки Туманов.

Кантор мученически вздохнул и повернул выключатель…

***

Гул усиливался, но в комнате ничего не менялось. В тусклом красном свете Ярослав разглядел Кантора, который склонился над пультом установки и торопливо нажимал какие-то кнопки.

Он хотел было подойти к профессору, но в это мгновение все вокруг завибрировало, по поверхности огромных «крыльев» замелькали голубые молнии… а еще через секунду по комнате пробежала тугая волна, едва не свалившая его с ног, и все внезапно стихло.

Вначале Ярославу показалось, что его поместили в огромный вакуумный пузырь, все звуки потонули в пустоте. В ушах звенело. Он тупо смотрел на Кантора и видел только открывающиеся, словно у большой рыбы, губы профессора.

Но это длилось недолго.

Звуки вернулись, но вслед за этим начались проблемы со зрением. Все предметы стали двоится и перемешиваться в диком танце. Туманов еле удержался на ногах и закрыл ладонями глаза…