Оксана Кириллова - Что случилось, дорогая?

– Видел ее. Она звала меня.

Мама ахнула и схватилась за сердце. До меня запоздало дошло, что я ляпнул лишнее. В голове сразу прояснилось, даже предметы перед глазами начали обретать четкость.

– Я присел и уснул, и мне все приснилось. Извини, что заставил тебя волноваться, – протараторил я.

– Просто так присел на землю и уснул, абсолютно трезвый?! Я не вчера родилась, и не надо вешать мне лапшу! Это все ее происки, но я ей тебя не отдам, ты слышал? Слышал или нет?! Один раз уже отдала, доверила, и вот чем все кончилось! Я ее изгоню, как дьявола! – развопилась мама.

– Соседи услышат… – робко заметил я.

– Да плевать! – гаркнула она и, открыв дверь, практически втолкнула меня внутрь. – Ложись немедленно в постель, а я буду рисовать вокруг тебя круг. Никакие привидения за него не заступят.

– Ты что, Гоголя начиталась?

– Не умничай, а ложись! Так, мел у меня где-то был…

– Мам, а если мне понадобится встать в уборную?

– Придется потерпеть.

– Нет, я не хочу участвовать в этом. Давай ты выпьешь корвалол, и мы будем спать.

Я плохо себе представлял, как в свете всего происходящего можно даже глаза снова закрыть, но мамины инициативы меня пугали.

Она меня, разумеется, не послушала и начала копаться во всех ящиках квартиры. Я, потеряв надежду воззвать к ее разуму, залез под одеяло и просто наблюдал за ее метаниями.

К счастью, мел так и не нашелся. Мама забормотала что-то про то, что круг можно сделать и из пряжи, и на этом месте я, как ни странно, снова отрубился. Ничего не приснилось.

Под утро прошел дождь, так что новый день встретил меня беспросветной серостью и сыростью. Зато мама почему-то пребывала в хорошем настроении.

– Илюша, вставай, блинчики готовы, – объявила она, поцеловав меня в макушку.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы окончательно проснуться и осознать, что мне уже не шесть и я не живу с родителями. Подумать только, как глубоко сидят в нас детские воспоминания и как легко их пробудить.

Несмотря на уже становящееся привычным ощущение, что по мне проехал каток, на уютной кухне с занавесками в синий горох я под умиленным взглядом мамы запихнул в себя целых пять блинчиков.

– Какие планы на сегодня?

Было видно, что ей почему-то не терпится получить ответ.

– Работа и дом, – удовлетворил мамино любопытство я.

– Будешь, значит, у себя вечером?

– А что такое, хочешь зайти?

– О, нет-нет, это я так… А когда тебе надо выходить на работу?

– Через двадцать минут.

Я представил, как снова окажусь – теперь уже при свете – там, где передо мной вчера предстала Нина. Эта мысль не вызвала ни страха, ни протеста, ни даже беспокойства. Просто в горле набух огромный ком, который я не смог проглотить. Подумалось, что пятый блинчик был лишним. А то и четвертый.

На улице со мной ничего не случилось, кроме того, что я слегка промочил ноги в луже. Мы дошли до остановки, мама села на один автобус, я – на другой. В руке нес заботливо собранный ею пухлый пакет – помимо травяной подушки, там были контейнер с обедом, банка маринованных огурцов и зачем-то еще комплект постельного белья.

Я решил хоть немного продвинуться в своем расследовании и по пути договорился через соцсеть о встрече с Нининой коллегой. Жена часто о ней говорила – они не дружили, но болтали, когда выдавалась свободная минутка, и вместе обедали, так что коллега была неотъемлемой частью большинства рабочих дней Нины. Я не очень понимал, о чем должен спрашивать, но было ощущение, что поговорить стоит.

Визажистка по имени Таня назначила мне встречу тем же вечером в кафе, расположенном в том же торговом центре, где и их салон. Немного эгоистично с ее стороны – мне-то добираться было куда дольше, – но я не стал роптать.

Таня оказалась очень худой блондинкой с короткой стрижкой, большими серо-голубыми глазами и странным стилем одежды. Впрочем, я слышал от Нины, что винтаж в моде.

Когда я подошел, девушка уже сидела за столиком.

– Здравствуйте, здравствуйте, – она тут же приподнялась и протянула мне руку, – очень сочувствую вам. Я была на похоронах, но так и не решилась подойти и сказать вам лично. Это кошмарно, все это кошмарно.

Я не мог с ней не согласиться.

Мы заказали по стакану сока, и она воззрилась на меня:

– Что вы хотели у меня узнать?

– Вы много общались с Ниной. Может, ее что-то беспокоило?

Я почувствовал себя очень глупо. Я, муж Нины, самый близкий ее человек, задаю такой вопрос незнакомке, с которой у нее общими были только рабочие смены. Нет, наверное, зря я все это затеял. Но не отступать же теперь.

– А, полиция нас спрашивала. Я честно попыталась вспомнить, и… нет, Нина со мной ничем таким не делилась. И выглядела вполне довольной.

– Вы обсуждали что-нибудь личное или только дела? Простите мою неделикатность.

– Что вы, я прекрасно вас понимаю. Иногда мы обсуждали, ну, всякие женские вещи. Вряд ли это имеет отношение к делу.

Поскольку я выжидающе смотрел на нее, Тане пришлось сбивчиво продолжить:

– Ну, то есть, например, нижнее белье, платья… косметику, ясное дело. Я ей рассказывала про бойфренда, а… вот, как-то так.

«…а она мне – про вас. Так ты хотела продолжить это предложение?»

– Она ни на что не жаловалась?

– Не-ет. Никогда. Она была очень оптимистичной. Я и другие девчонки ей даже завидовали. Мы в своих заботах, она же сияет и порхает, как будто ей одиннадцать, у нее летние каникулы и никаких хлопот.

Я понимающе кивнул. Такой Нина и была.

– Таня, у вас есть версии, что могло произойти?

Маленькое личико девушки исказилось, точно от боли.

– Я не верю, что она могла это сделать сама.

Я закивал опять. Определенно, эта коллега Нины вызывала у меня симпатию.

– На работе у нее не было недоброжелателей? – уточнил я.

– Ну что вы. У нас вполне дружелюбная атмосфера. Мастеров визажа всего четыре… ох, было четыре, и все были примерно одинаково востребованы клиентами. Ругаться не из-за чего. И начальство хорошее, – прилежно отчиталась Таня.

Примерно это же говорила мне и Нина.

– А вне работы? Она упоминала в последнее время о каких-то своих недоброжелателях?

В принципе, я уже и сам знал ответ. И получил именно такой:

– Конечно, нет.

Таня ничем мне не помогала, но теперь я хотя бы убедился в том, что жена не питала к коллегам больше доверия, чем ко мне. Разве что в вопросах косметики и нижнего белья. Даже стало чуть спокойнее.

– А совершенно случайно Нина вам не снится? – задал я последний вопрос, постаравшись придать тону как можно больше небрежности.

Таня замотала головой.

– Нет. Но я была бы и не против ее повидать.

«Ага, во сне. А как насчет темного двора или зеркала?»

– Спасибо, что согласились увидеться.